Ксения Северная - Тот, кто придёт за тобой

– Скажи-ка, Кион, Мечислав уже приехал в Велевец?

Круглые глаза вновь пронзительно блеснули в свете лампадки. Кион гулко вздохнул и произнёс вторую фразу со времени нашего прихода:

– Вчера лесом проезжал.

– А к тебе не заглядывал?

– Я шума не люблю. С ним люди были.

– С малой дружиной, наверное, приехал, – догадался Радим. – А разговоров их ты не слышал?

– О напасти говорили. О лесе моём. О Велевце.

– О Милонеге?..

– Нет.

– А Милонег должен этой же дорогой ехать? – не утерпел я. Мне нравился наш неспешный ёмкий разговор. Правда, журналист, сидящий где-то глубоко в моей душе, хмурил брови недовольно – ему-то хотелось, чтоб Кион выражался не так кратко, чтоб было что записать… Я старательно душил выскочку. Приходилось то и дело напоминать себе, что я сюда, в Лесотравье, не за материалом для очередной статьи забрался – нет, кто-то упорно старается сделать из меня воина Добра, как бы пафосно это ни звучало. Стало быть, нужно соответствовать этому образу, а не современной надоедливой ипостаси.

Меж тем на мой вопрос ответил вместо Киона Радим:

– Нет, Милонег подъезжает с другой стороны. Озёрный Край расположен севернее Соснового, а Пустынный – он на юго-западе. Но, думаю, Милонег прибыл в Велевец ещё раньше Мечислава… А скажи, Кион, в твоём лесу нынче как, тихо? Не пошаливают?

– Объявился один, – прогудел Кион. – Обмень. В руки не даётся. Уходит. У деревень балует. Авось уберу.

– Засланный казачок…

– Что вы сказали, Ярослав? – но, поскольку я благоразумно замолчал, Радим вновь повернулся к хозяину. – Кем он оборачивается, волком?

– Пока заяц да ворон. Дай срок – волком станет.

– Любопытно… Может, их несколько?

– Один. Сам видел.

– Ну-ну… Больше никого нет? Шишимор, моревиц?

– Нет. Тихо.

– Добро, – Окраинный Странник поднялся со скамьи. – Чую, дождь заканчивается. Пойдём мы. Спасибо, хозяин, за приют. А буде, подмога понадобится – зови. Сам знаешь, Владен никогда в помощи не откажет, да и я, чем смогу, подсоблю.

Кион молча кивнул, груда меха колыхнулась, и под этот напутственный кивок мы выбрались из берлоги. Уж не знаю, каким таким особым чутьём обладал Радим, но и на этот раз он оказался прав. Пока мы гостили у Киона, дождь кончился. Дело своё он сделал – умыл мхи и еловые лапы, смочил ковёр из ржавой хвои и выполоскал до ослепительной яркости шляпки мухоморов. Но хмурь леса дождь разогнать не сумел. И небо, проткнутое снизу верхушками елей, по-прежнему оставалось унылым, скукоженным серой рябью. Не нравилось мне это место, мрачные мысли навевало оно. Неужто Киону охота жить одному здесь, в недоброй глуши? Шёл бы к людям, всё веселее. Впрочем, таким, как этот лешак, пни да коряги милее любого общества…

– А Кион – он кто? – спросил я, когда мы вновь шли по тропе.

– Хозяин здешний. В каждом лесу есть свой хозяин. Возможно, вам и других встретить доведётся. Они такие – чужаков сторонятся, говорить не любят. По крайней мере, с людьми. Будете в их владениях добрым гостем – помогут, если надо. А начнёте зверей для забавы бить, дерево ломать по глупой удали, браниться на весь лес – ну, значит, пощады не ждите. С такими лесной хозяин крут.

– Понял. Это леший, так и знал… А обмень, о котором говорили? Это кто, оборотень, по-нашему?

– Да, что-то вроде. В Лесотравье, как и в вашем Круге, всякой нежити полно. В мирные времена все эти клохтуны, моревицы, изводы не шибко высовывались – на них всегда управа находилась. Ну, а теперь вот на свет начали… выползать. Вы их сторожитесь – многие из них лазутчики Мглы, а кто-то просто разгуляться решил. Кстати, кто это – засланный казачок?

– Да так…

Я много чего успел выспросить у Окраинного Странника, прежде чем лес расступился и уже совсем под вечер дорога вывела нас на просторы Лесотравья. Я глянул и ахнул. Уютная долина, почти кольцом охваченная неширокой речкой, словно сама подставила ладонь Велевцу. Город был чудо как хорош с его резными башенками теремов, бревенчатыми крепостными стенами и зубцами ограды детинца. Густые заросли ивняка у берега казались кружевными манжетами этого былинного дива. Но не выглядел Велевец пряничным городком с картинки. Он был величествен, грозен и великолепен – одним словом, стольный град Соснового Края. И я, помня слова Радима о Великой Битве, ничуть не удивился тому, что у крепостных стен пасётся немалый табун лошадей, а на сторожевых башнях холодно поблёскивают шлемы дозорных.

Сгущающиеся сумерки опускались на плечи города, река сжимала его тесным объятием. И белый холодный туман расползался от воды тяжёлым покрывалом, которое даже ветер не в силах был сдёрнуть с травы и кустов.

Окраинный Странник обеспокоенно кашлянул.

– Поторопимся! Ворота вот-вот закроют. Если не успеем, придётся под стенами ночевать, снаружи.

– Неужто даже для вас не откроют? – поддел я его. Но Радим, похоже, моего ехидства не заметил.

– Князь настрого запретил после захода солнца открывать ворота, окажись там хоть его родной отец. А князь своих приказов не отменяет.

– Разве нас не ждут?

– Ждут. Поэтому прибавьте-ка шагу!..

Мы дружно прибавили шагу и чуть не бегом спустились с пригорка. Ночевать под кустами, укрывшись ветром и туманом, не улыбалось, так что я все вопросы оставил на потом и молча поспевал за Окраинным Странником. Он стремительно приближался к мосту, что-то бормоча под нос и одёргивая полы плаща, кои непутёвый ветер то и дело норовил завернуть веретеном.

На мой взгляд, мост был достаточно широк – четыре лошади свободно в ряд пройдут. Брёвна-сваи глубоко уходили в тёмную воду, в щетину камыша. В щель настила ножа не просунешь – так ровненько доски подогнаны. А балясины перил искусная рука украсила резьбой. Впрочем, мостом сейчас любоваться было некогда. Мы одолели его, подобно запыхавшимся спринтерам, и появились у ворот аккурат в тот момент, когда мощные дубовые створы начали сдвигаться.

– Стойте!..

Из ворот высунулся дозорный, заросший светлой курчавой бородой мужик под два метра ростом – на голове кожаный подшлемник, кольчужная рубаха до колен, у локтя рукоять меча. Детина оглядел меня крайне недоброжелательно, перевёл взгляд на Радима и немного просветлел лицом.

– А, Странник!.. Князь нонеча уже два раза посылал с прясла вас выглядывать. Проходите живее.

Ну, коли сами предлагают, мы вошли. Навстречу из-за широкой спины детины выступили ещё двое – тоже в кольчугах, рослые, с внимательным прищуром глаз. Я заметил, как присматривались они ко мне – напряжённо, чутко. Даже ноздри у них вздрагивали, как у сторожевых псов, – с чем пришёл чужой, не принёс ли зла?.. Может, они, по уверению Радима, и не знали слова «сенсация», может, им было вообще наплевать, кто я – пришелец из иного мира или парень из соседней деревни. Однако взгляды этой троицы были красноречивы. Попробуй сунься, говорили они, попробуй сделать что-нибудь худое, живым не уйдёшь!