Александр Алдр Саг - Война, которой не будет?

А шо вам обойдется когда зимой и летом в одних счиблетах?

Самое печальное, поначалу Цыган просто не чувствовал боли, а потом шел, превозмогая ее, испытывая себя героем и мучеником, не задумываясь, что заживать ноги будут очень долго. Тем более лазарета не предвидится, а на разбитых ходулях далеко не уковыляешь.

Видя такое дело, майор, матерясь сквозь зубы, грубо спросил: – Нижнее белье, ну майка какая-нибудь, есть? Давай сюда.

Цыган испуганно разделся, поеживаясь от утренней, более чем прохлады. Снял футболку цвета хаки и протянул Васькину. Тот критично осмотрел ее.

–

Маловата будет, но моя тельняшечка давно превратилась в майку, так что еще меньше. И у твоего исподнего прочность сохранилась, а это немаловажный фактор.

–

У женщин есть любимое нижнее белье, «неделька» обзывается. У холостых офицеров тоже свое есть – «месячишко».

Вовчик в ответ угрюмо буркнул, разорвал футболку на две портянки, показал капитану, как надо их наматывать. – Копыта свои беречь надыть.

– У кого копыта, а у кого и ноги. Почти по-мальчишечьи всхлипнул офицер.

–

Были бы ноги, носили бы голову. Учтите, капитан, раз мы в такой переделке живы остались, значит, судьбе это для чего-то надо было, поберегите себя – баловень фортуны…. Ну как, полегчало маленько?

–

Полегчало, вот только еще бы найти где-то, попить.

–

Араку?

–

Да не, простой бы водицы.

–

Есть у меня немного.

Капитан недоверчиво взглянул на почти пустой вещмешок майора. – А она свежая?

– Свежее не бывает. Почти горячая, и чистая – ты не сомневайся, только что пропущена через лучший фильтр – через почки.

– Да, майор, сразу заметно, как тебя крепко контузило – даже шутки Ваши и те контуженные….

Через некоторое время, Цыган, почувствовав, что боль уменьшилась, и может быть не все так беспросветно в обозримом будущем, попробовал шутить.

–

Если провиденье выбрало нас, то и на счет и воды и курева могло бы позаботиться.

–

Э, нет, батенька. Судьба, она только шанс дает, все остальное вы обязаны делать сами. У судьбы дел невпроворот.

Везде не поспеет, даже если просто оправдываться станет, пред теми кто её клянёт. За каждым прыщиком на вашей заднице она при всем своем старании не уследит. Примерно на эту тему есть бородатый анекдот, слушай: «Один старый еврей очень верил в своего бога. Молился днем и даже ночью, просыпаясь по нужде, не забывал сотворить молитву Яхве. И вот в один не прекрасный день началось наводнение. Залез старик на крышу. И подплывает к нему мужик на лодке, давай, мол, сюда, а то потонешь. Но старик отказывается лезть в лодку. Меня, говорит, бог спасет….»

–

Да, знаю я этот анекдот. Он еще с расшифрованных иероглифов в пирамиде Хеопса, Хуфу – старику потом бог на том свете сказал: – "Я ж тебе три лодки и вертолёт посылал".

–

Вот анекдоты перебивать – почти самое паскудное дело. Нет, чтоб с показным вниманием дослушать до конца, а потом вежливо слегка похихикать. Как все нормальные люди…, ведь я все ж старший по званию. Распинаюсь тут перед ним, понимаш, чтоб боевой дух поднять, а он

…. Тихо! Слышишь, где-то неподалеку машина едет.

Действительно, явственно донесся приближающийся шум мотора. Сам, грузовой, судя по звуку, автомобиль не было видно из-за небольшого бугра в нескольких десятках метров позади. Прятаться было поздно, да и негде.

–

Оружие к бою! – заорал Вовчик, и, выхватив пистолет, улегся рядом с колеей.

Вскоре показалась кабина «ГАЗ-66». Расстояние было довольно большим для прицельной дальности «Макарова», но Цыган выстрелил.

"Зря это ты, пацан" – зло подумал майор, но выбора уже не было, и он выпустил почти всю оставшуюся обойму по кабине, почти не целясь, на удачу. Из кабины кто-то вывалился и дал короткую очередь из автомата высоко поверх голов. Тут же до Вовчика донесся истошный вопль: "Идиоты, вашу мать!" И все стихло. Васькин понял, что джуни так орать не сподобятся. Выждав немного, осторожно, бочком, стал подкрадываться к машине. Цыгану он негромко приказал прикрывать его, но больше без толку не стрелять. Настороженно приблизившись к машине, он осмотрелся. Только рядом никого не было. Тогда бережно открыв дверцу, он заглянул внутрь кабины, посмотрел на следы пуль, пробивших стекло, прикидывая, куда они могли ранить водителя. И тут между лопаток его не больно, но достаточно ощутимо, ткнулся автоматный ствол. Непонятно, откуда взялся его хозяин, в шапке-невидимке, что ли стоял рядом, но тон его речи был несказочно понятен, и разночтений не допускал.

–

Крикни свому засранцу, чо вон раскорячился с пистолетом, чтоб бросил оружие

, и шел ко мне. Объясни доходчиво. Иначе я с такой дистанции, в него из автомата не промажу, а для твоей тупой башки и удара приклада достаточно. Сомневаюсь, что она крепче окажется, хоть и такая же деревянная.

Вовчик вынужден был безоговорочно подчиниться столь внятному внушению. На его счастье Цыган, как говорится, не рыпался, исполнил все в точности. Незнакомец неловко обыскал их, и как-то неуклюже осмотрел документы, но профессионально провел краткий допрос, после которого сказал:

–

Даже в самом богатом на эти, как их… эпитеты, расейском мате, нет для вас достаточно верного определения. Такую машину угробили, да еще меня зацепили. Надо было вас, как местных куропаток – кекликов, с автомата поджарить. Да вот патроны по нынешним временам подороже будут, чем ваши зряшные головёшки….

Собрался он, очевидно, добавить и этих самых эпитетов и уже для пущего эффекта взмахнул рукой, но болезненно сморщился и схватился за бок.

–

Ну вот, еще на одного мастера приколов прибыло, – ответил Вовчик, – показывай, где тебя ранило.

Незнакомец в форме расейского пограничника, со знаками различия старшего прапорщика и что вообще малопонятно в хромовых сапогах, осторожно разделся. Рана была не тяжелой, но как бы обозвать без специфически заумной эскулапской терминологии? Скажем просто – неприятной. Пуля не слегка чиркнула по коже в районе подмышки правой руки. Неприятность в том, что очевидно всеж задета какая-то мышца. Управлять рукой больно, да и заживают такие царапины медленно. Не лучше было на другой стороне грудины, видимо было сломано или крепко ушиблено ребро, а может и не одно. При касании к ним прапорщик страдальчески мычал. Вовчик, используя все свои познания в медицине и набор средств автоаптечки, сделал перевязку. Незнакомец через силу улыбнулся.

–

Теперь я спеленат, что твой младенец. Драться не смогу, а буде так, то давай знакомиться по нормальному. Меня зовут Олег Васильевич. Он посмотрел на Васькина – чо-то мы с тобой почти тезки. Фамилия Пермяков. Служил на заставе «куском»…