Николь Галанина - Отверженный

– Долго, Ваше Высочество, – успокаивал его Оруэн с усмешкой, – проживёте дольше всех нас.

– Конечно, – поддакивал Сомер.

– А если я вас обоих сейчас перестреляю? – мрачно хохотнув, спрашивал Ральмунд и откидывался на подушки.

Сейчас он не пожелал слушать никаких утешений. Упорно протягивая вперёд руку с радужно мерцающим Королевским знаком, он приказывал слабым, но настойчивым голосом:

– Приведите леди Виллиэн. Зовите её ко мне, я хочу её видеть!

Пока Сомер отсутствовал, разыскивая леди Виллиэн во дворце, Ральмунд глядел в потолок, кусал губы и о чём-то тяжко вздыхал. Оруэну никогда не доводилось видеть его таким, и, тихо сидя у шахматной доски, он размышлял, чем подобное могло быть вызвано. Истинный сын своего отца, он родился при дворе и с малолетства привык интриговать и лгать, лишь бы не выпустить из рук Ральмунда – своё мощнейшее оружие и крепчайшую нить, привязывавшую его ко двору. Его многие не любили, он это знал и потому всеми силами держался за Принца, за гарант сохранения своей карьеры, репутации и, возможно, даже жизни.

Дверь покоев приоткрылась, внутрь несмело просунулась голова пажа.

– Ваше Сиятельство, – обратился он к Оруэну, – Его Сиятельство Мо и леди Виллиэн пришли.

– Пусть заходят, – взмахнув рукой, разрешил он и одним глазом сосредоточился на шахматах, а другим, причём куда более внимательно, на погрустневшем лице Ральмунда.

Сомер и девушка прокрались в комнату на цыпочках, лишь бы не потревожить больного, но тот сразу их заметил, и его туманные глаза прояснились.

– Леди Виллиэн! Я давно Вас жду. Пожалуйста, сядьте рядом со мной…

Амисалла встревоженно прокрутилась вокруг своей оси, с вопрошающим испугом поглядывая то на Сомера, то на Оруэна. Пряча глаза, Сомер мягко подтолкнул её вперёд; Оруэн посторонился, пропуская её к дивану Принца. Она нерешительно остановилась у богатых глубоких кресел в трёх-четырёх метрах от Ральмунда, её рука, побелев, стиснула изогнутый мягкий подголовник.

– Нет… ближе… ближе… – настойчиво проговорил Ральмунд и поманил её пальцем. – Не бойтесь меня…

– Это легко сказать, но трудно сделать, – храбро возразила Амисалла, и Сомер в противоположном углу комнаты шлёпнул себя ладонью по лбу.

– Я хочу поговорить с Вами… нет, – Принц слабо мотнул головой, исправляясь, – я хочу попросить Вашей помощи. Садитесь тут, – и он похлопал по своему дивану.

– Нет!

– Тогда сюда, – неожиданно не став спорить, Ральмунд указал ей на место Оруэна. – А все остальные – вон. И не заходите, пока я не разрешу.

– Нет… постойте! Так нельзя! – со страхом вскрикнула Амисалла, но Оруэн, Сомер и пажи уже покорно заспешили к дверям.

Застывшая на лице Ральмунда улыбка вдруг сделалась свирепой, предупреждая её о звере, сидящем внутри него.

– Врач обязан хранить тайну больного, – раздельно проговорил он, – а ведь Вы же врач?

– Нет… я только студентка… я всего месяц назад поступила в Академию, – забормотала Амисалла, пряча глаза и нервно постукивая пальцами по шахматной доске, которую Оруэн оставил на низком столике.

Ральмунд глубоко вздохнул; злость в его глазах сменилась полнейшим равнодушием.

– Вы – отличный врач. Об этом кричат газеты вот уже два года подряд. Послушайте, что я Вам сейчас скажу… и поклянитесь никому не открывать этой тайны.

– Клянусь, – твёрдо ответила Амисалла, прямо взглядывая в пустые и усталые глаза Принца.

– Иногда я сам себя боюсь… – тихим шёпотом, прерывающимся и потрясённым, сообщил ей он. – Я иногда не я. Я себя не помню. Убиваю и калечу в бреду. Вот сейчас кабанов разорвал и Лиэса напугал совсем не я, хоть Вы мне и не поверите, однако это определённо был не я, а что-то… другое. Вы не понимаете, как это страшно: просыпаться утром и потом ждать, когда случится припадок… а ещё страшнее думать, закончится ли он, или я так и умру… неконтролируемым? Вы же врач! Вы должны знать, как это лечится!

Принц глядел на неё, словно на свою последнюю надежду, и уже ничто в его глазах, в его побледневшем и измученном лице не намекало на свирепого зверя, растерзавшего кабанов и мучившего Лиэса, заставляя его глядеть на развороченные внутренности. «Лиэс неправ, – решительно подумала Амисалла, и сердце у неё наполнилось теплом изнутри, – он не чудовище. Он – потерявшийся несчастный человек, который сам себя боится. Ему нужна помощь…»

– Я постараюсь что-нибудь сделать, – ободряюще улыбнулась она Принцу и взяла его холодную руку в свою, – только пообещайте, что будете слушаться всех моих указаний.

– Всех? – протестующе выдохнул Ральмунд.

– Вы хотите вылечиться? – скептически приподняв брови, осведомилась Амисалла.

– Да! Да! Эти припадки меня доконают, леди Виллиэн, а я хочу жить, понимаете?

– Конечно, понимаю, – успокаивающе зашептала она, – успокойтесь, не кричите. Я найду опытных врачей, и мы вместе…

– Нет! – глянув на неё страшно запылавшими глазами, закричал Ральмунд. – Никаких имперских врачей!

– Но почему? Они куда старше и умнее меня, они…

– Они всё р-разболтают! – прорычал Ральмунд, и его рука, лежавшая в руке Амисаллы, налилась свирепой силой. – Всё пр-родадут… Я им не верю! Только Вы, больше никого!

– Не кричите, – холодно повторила Амисалла. – Ещё раз начнёте буйствовать, и я уйду, Вам ясно?

Принц недоверчиво посмотрел на её сжавшиеся в ниточку губы, в её решительно горевшие глаза.

– Да…

– Тогда, – она снова улыбнулась, – начнём лечение. Выделите мне немного времени, чтобы я предупредила опекуна и перевезла свои вещи во дворец.

– А Вы вернётесь? – подозрительно осведомился Ральмунд, и его смертельно холодные пальцы до боли крепко стиснули её запястье.

– Конечно, вернусь, – терпеливо успокоила его Амисалла, – врачи не бросают своих пациентов, Ваше Высочество. Вы можете приказать, чтобы госпожа Фолди нашла мне комнату поближе к Вам? Так я смогу контролировать Ваши приступы. К сожалению, у меня нет сейчас успокоительного, но к следующей неделе я смогу приготовить его сама.

– Но это слишком долго! – в нетерпении воскликнул Ральмунд. – У меня приступы по несколько раз в день!!

– Всю эту неделю я просижу с Вами и прослежу, чтобы Вы не буянили, – улыбаясь уже через силу, сказала Амисалла, – я Вас теперь не боюсь. Только сделайте все распоряжения, пожалуйста. Я буду Вам очень благодарна.

Переполненная гордостью, Амисалла покидала комнату Ральмунда. Ей хотелось в эту же секунду схватиться за перо и отписать родителям о том, какая удача ей выпала, как ей повезло: получить пациента до начала учебного года в университете… Но она понимала, что своё счастье ей следует держать в себе: её родители едва согласились отпустить её в Империю, и она хорошо понимала, как они отреагируют, узнав о Ральмунде. Она могла не сказать родителям, но утаить правду от Биркана было невозможно.