Николь Галанина - Отверженный

– Оруэн Фолди? – неприязненно усмехнулся Биркан. – Сомневаюсь…

– Биркан! Долг врача – спасать чужие жизни. Пусть я пока не настоящий врач, но у меня есть знания и умения, и было бы ужасно, если бы я ими не воспользовалась, – медленно, уверенно и спокойно сказала Амисалла, взглядывая ему в глаза снова. – Многие не любят Принца; он действительно этого иногда заслуживает, но… Но он – такой же человек, как и мы все!

– Как и ты, – поправил её Биркан, и она сердито сказала:

– Хорошо, он – такое же разумное живое существо, как и мы все. На него тоже распространяется моя клятва. Я не знаю, что сказать родителям, Биркан, и я надеялась, что мне с этим поможешь. Я не пропаду, обещаю.

Поднявшись из кресла, Биркан ступил к ней навстречу по дорогому ковру, и она увидела, как вверх взмывает его могучая тёмно-фиолетовая тень. Берта осталась сидеть на диване, но Амисалла чувствовала на себе её блестящий признательный взгляд.

Биркан положил обе руки ей на плечи, и она впервые всмотрелась в глубины его глаз, куда он никого из всех ей известных людей не допускал при ней. Но там она увидела нечто такое, что поразило её, выгнав всю враждебность к нему из её сердца. Он задал ей немой вопрос, и она так же немо на него ответила. Там, где нет слов, нет и лжи. Биркан поверил ей, и она поверила ему. Ощутив острый прилив тоски, она крепко обняла его, снова начиная обливаться горькими слезами.

– Я буду приезжать, Биркан, обязательно… – шептала она, сжимая руки. – Правда, Биркан, приеду…

– Будь настороже, – сказал он, успокаивающе похлопывая её по спине, – и, если что-то пойдёт не так, сразу возвращайся.

– Всё будет хорошо, – с уверенностью сказала Амисалла.

– А ещё лучше будет, если ты найдёшь, на кого можно положиться, – прибавила Берта, медленно приближаясь к ним.

Она не успела отстраниться, и Амисалла обняла и её, прижимая к себе так, словно это была их последняя встреча. Не было у неё на душе того радостного чувства, которое она испытывала, когда выходила от больного Ральмунда и воображала себя настоящим взрослым медиком, каким мечтала стать. Она расставалась со второй семьёй и понимала это особенно чётко, когда смотрела сквозь застывшую пелену слёз на лица Биркана и Берты, вышедших провожать её с вещами до конца Купеческих кварталов. Они в кратчайшие сроки раздобыли ей извозчика, они помогли ей погрузить всё необходимое в экипаж, они стояли на дороге, махая ей в изменчивом блеске долговязых фонарей, пока вся улица не растаяла во мраке. Амисалла тряслась на сиденье, обхватив себя за плечи, и уныло вспоминая то прошлое, от которого сама по глупости отказалась.

Госпожа Фолди выделила Амисалле самые большие и удобные апартаменты, располагавшиеся в коридоре, соседнем с комнатами Принца, дабы ни в чём не стеснить её. Эту тревожную ночь, измотавшую её выносливость, Амисалла проспала в кровати, словно убитая, но с рассветом она, ещё не набравшаяся бодрости, механически скатилась с удобных перин и принялась приводить себя в порядок. Помятая и усталая, она как будто совсем не отдыхала, и душой до сих пор пребывала во вчерашнем дне. Едва плеснув себе в лицо холодной водой, она вдруг вспомнила разорванные напополам кабаньи туши, пышущее безумным торжеством лицо Ральмунда и хриплое голодное карканье омерзительно копошащейся туши ворон. Её бросило в холодную дрожь, она пошатнулась и схватилась за столбик кровати, чтобы не свалиться на пол. Глядя в пол, она бессвязно шептала себе под нос:

– Я ошиблась… Я ошиблась… я же боюсь его, я его до смерти боюсь… Как я смогу выстоять? Я убегу, я не сумею выдержать его припадок… Биркан был прав, мне страшно быть рядом с ним…

«Эти припадки меня доконают, леди Виллиэн», – чётко прозвучали у неё в голове слова Ральмунда, сказанные безразличным голосом больного, уже смирившегося с неизбежной смертью. Внутри неё поднялась волна протеста, оживляя притихшую гордость, и она опять почувствовала к Принцу жалость. Во дворце все трепетали очередного августейшего припадка, но она была врачом и не имела права бояться. От неё зависела жизнь Ральмунда, и никакие её сомнения и страхи не должны были препятствовать ей в работе. Больше здесь никто не поможет Принцу – неожиданно осознав это, Амисалла даже опустила ленту, которой собиралась завязать волосы, обратно на туалетный столик. Ей вдруг открылась жуткая истина: королевский двор нетерпеливо ожидает смерти Ральмунда, и, когда он умрёт, его тут никто не пожалеет. Ей вспомнились циничная полуулыбка Оруэна, лёд в глазах Лиэса, безразличное лицо Илкая и признание Сомера. Если ближайшие соратники Принца таковы, то что же думают о нём другие придворные? Теперь в глазах Амисаллы Ральмунд был не только тяжело больным, но и глубоко несчастным человеком…

До общего завтрака придворных, как сказала ей одна из горничных вчера, оставалось ещё около шести часов: почти никто здесь не поднимался раньше полудня. Амисалла сидела в своих приёмных покоях, перелистывая страницы учебника по медицине и не ожидая никаких визитов. Однако кто-то очень тихо и осторожно постучался в её дверь, и от неожиданности она даже вздрогнула на своём просторном диване.

– Да! Да, входите!

Лохматого человека, одетого по-чиновничьи, она совсем не знала и даже испугалась, когда он вырос на пороге, упираясь растрёпанной макушкой в притолоку.

– Леди Виллиэн, я полагаю? – гулким голосом спросил человек, слегка наклоняя массивную голову вниз, чтобы рассмотреть её.

– Да, это я, – взяв себя в руки, подтвердила Амисалла, – а Вы кто?

– Я Соул Лидеон, и меня послал за Вами Его Высокопревосходительство господин регент. Прошу пожаловать за мной.

Изумлённо вскинув брови, Амисалла молча поднялась и поспешила за Соулом, который, кажется, отнюдь не собирался задерживаться в её покоях. Повернувшись, он вышел в молчащий коридор, где бесшумно сновали только проворные горничные, и, не заботясь о том, как она будет нагонять его, размашистыми шагами двинулся впереди неё. Амисалла трусила следом, и каблуки её туфель часто предательски стукали по блестящим камням пола. Каждый раз, когда этот клацающий звук возмутительно нарушал тишину, она стыдливо краснела и старательно напоминала себе: «Там до сих пор спят люди, ты не должна им мешать… Но всё-таки, когда они уже встанут?»

Повсюду во дворце царствовала мёртвая тишина, повсюду были потушены светильники. Она не представляла себе, где живёт регент, и не догадывалась, сколь долго они могут блуждать вдоль спящих комнат. Однако в одном просторном, длинном коридоре со спущенными тёмно-зелёными шторами Соул вдруг остановился, повёл лохматой головой влево и шумно втянул ноздрями воздух (Амисалла едва заметно поморщилась). Он впервые за всё время путешествия обернулся к ней и сообщил низким шёпотом: