Инна Фидянина-Зубкова - Нежить и Егор Берендеевич. Сборник сказок

– Дух злой, дух немой

уходи домой

с мого поля с моей пашни,

шо растёт, то наше!

Набегался сын отцовский, притомился. Плюхнулся как бы нечаянно у хлебушка и кувшинчика кваса, оставленных для Полуденницы. Сидел, смотрел малец на еду, смотрел, пить захотел. Отпил глоток кваску: «Ну не обидится же на меня девка полевая, чо ей, жалко шо ли?»

А где отпил, там и хлебца откусил. Кусал он, кусал да себя утешал: «Ну не обидится же девка полевая!»

Так он весь хлеб незаметно для себя и съел. А как съел, так у него и в горле пересохло. Выпил пацан весь квас до самого дондышка и довольный отдохнуть прилёг между колосьев золотистых. Злые оводы и те: пожужжали и улетели. Заснул Егорка сладко-сладко.

И тут склонилась над ним прозрачная дева-краса в белом платье, посмотрела, посмотрела, хлебные крошки по ветру развеяла, пустой кувшин перевернула от досады, тронула рукой златые кудри Егорушки и дунула ему в лицо. Проснулся мальчонка, увидал над собой склонившуюся белую бабу и испужался до смерти:

– Ты кто?

– Полуденница! – засмеялась девица.

Глянул Егорка на перевёрнутый кувшин с квасом, испужался пуще прежнего, заплакал:

– Прости меня, тётка божиня! Я нечаянно: есть хотел, пить хотел, не удержался.

Захохотала нежить ещё громче:

– А вот я тебя щас с собой заберу! Полуденником сделаю, будешь жить у меня в услужении да батрачить побегушником.

«Батяня, Маманя!» – хотел было кричать Егорка, но онемел.

А Полуденница знай себе хохочет:

– Давай загадки мои отгадывай; отгадаешь, отпущу тя к папке с мамкой; не отгадаешь, со мной попрёшься в хоромы соломенны. У меня хорошо! Анчутки каши наварят, наешься и за работу: дитяток, по полям шныряющих, пугать.

Выпучил Егорушка глазёнки и закивал головой:

– Давай загадывай! Не дурён я сроду был – так мой тятька говорил.

– Ну что ж, вот те первая загадка: к солнцу тянется, на землю зарится, созреет – на стол ляжет хлебом да кашей.

– Оглянулся сыночек беспомощно, а вокруг наливные пшеничные колосья шуршат, к солнышку тянутся, из земли торчат, вот-вот их скосят батюшка с матушкой.

– Колоски пшеничные! – догадался Егорка.

– Правильно. – расстроилась белая баба. – Но вот тебе другая загадка: растеклось на милю, а не речка, разлилось по долине, а не озеро.

Оглянулся мальчик во второй раз, а вокруг поля, поля: и золотые и зелёные.

– Поле плодородное! – выдохнул Егорушка.

Разозлилась Полуденница, ножкой топнула, пнула ещё раз пустой кувшин из-под кваса и говорит:

– Ну держи, дружок, третью загадку: дурачок в ступе летает, помелом погоняет. Кто это?

Обрадовался внучок, любитель бабкиных сказок:

– Не дурачок, а дурочка – баба Яга энто!

– А вот и не угадал, пойдём ко мне жить.

– Погодь, погодь… Да это ж ведьма или ведьмак!

– Опять не угадал, пойдём ко мне жить.

– Дай ещё трошки подумаю! – взмолилась кроха.

– Ну думай, токо недолго.

Всю нежить Егор в уме перебрал, остановился на самом злом:

– Кощей Бессмертный!

– Нет, не он. Всё, более шанса тебе не дам, идём жить ко мне да поскорее.

«Ма-а-ама-ня!» – хотел закричать добрый молодец, но снова онемел. Хотя и делов-то было: во-о-он они, родители, рядом работают – жнут да песни поют.

Схватила Полуденница русску дитятку и полетела в мир сказочный к полям Полуденным-зноям!

Глядь Егорка, а он вместе с белой девкой в ступе летит, а помело внутри ступы стоит. Нежить над ним, как всегда, потешается:

– Ну угадал, кто тот дурачок в ступе да с помелом?

– Я? Я! Я! Я!!! – сначала удивился, а потом разозлился Егорище, схватил помело и стал им ступу погонять, к родному полю верстаться.

Дюже осерчала Полуденница и давай помело у парубка выхватывать. А Егор хрясь помелом по белой бабе и выкинул её из ступы. Полетела она вниз и седым облаком тумана все поля в округе накрыла. А младой герой прямо на поле родное опустился. Рассыпалась ступа на щепы малые, превратилось помело в пук ржаных колосьев. Тут и полдень к концу пришёл.

– Егорка, сынок! – зовут родители его к себе. – Ну где ты там? Айда обедать!

Поскакал маленький мужичишка к своим родным. А маманька с папанькой уже уселись на соломку тёплую, хлеб едят, квас пьют и ему, сыночку ненаглядному, руками машут. А сынку не до обеда (накушался он ужо), плюхнулся рядом, про Полуденницу рассказывает – сам себе не очень то и верит. Батюшка с матушкой и подавно ему не поверили: ну мало ли что мальцу на солнцепёке привидится?

Послушали, послушали взрослы люди дитятко неразумное, квасок допили и на жатву свою пошли. Но вдруг всё вокруг накрыло белым-белым туманом – руки своей не видать. Плюнула семья, до дому попешеходила. Даже кувшины из-под кваса в тумане искать не стали.

– Попозжа найдём!

Попозжа и нашли. Но Егору больше нечисть с полей прогонять не разрешали. Отец сам обходил угодья и опасливо кричал:

– Дух злой, дух немой

уходи домой

с мого поля с моей пашни,

шо растёт, то наше!

А мать смотрела вглубь полей напряжённо. Чего смотрела? Сама не ведала.

Но в деревне с той поры крестьяне строго следили за тем, чтобы никто не съедал оставленные для Полуденницы гостинцы.

Полуденница (полудница) – дух жаркого полдня, берегиня полей и земли. Эти существа жили каждая в своем поле, рождаясь и умирая вместе с ним, выглядели как молодые девушки в прозрачной белой одежде или как старухи. Полудница наказывала людей, работающих в поле в полдень. Полудницы похищали детей, оставленных в поле без присмотра. Встретив человека, полудница начинала загадывать ему загадки, а если не получала ответов, то могла защекотать его до смерти, и он тоже становился полудницей. Чтобы избежать смерти при встрече с нечистью, нужно говорить с ней долго, так как после полудня она теряет свою силу и исчезает. Путник, решивший остановиться на отдых возле поля, должен был оставить часть своего обеда и чашку медовухи для задабривания духа полей.

Ты вот послухай-послухай о том, об чём никогда не слыхивал. Разны духи в нашей Рязанщине живут, ты об них помнишь, всех наперечёт знаешь. Но есть и такие, про которых токо из моих уст и подивишься. Вот Лесавки, к примеру. Это лесные старики да старушки, на ежат похожи, в прошлогодних листьях сидят, копошатся себе. А то и озоровать да проказить удумают. Или схватятся за руки и скачут, свистят! Гуляют они лишь по осени, а так, почти всё время спят.

У Лесавок есть и свои атаманы: Листин и Листина – старые слепые духи, муж и жена. Они сидят себе в ворохе листьев и приказывают кому и когда шелестеть. О, как по сени легкий шепоток услышишь – то супруги Листины советуются, назначают Лесавкам работу. А ежели шелест, шум да хороводы опавшей листвы увидишь, так то Лесавки с Листинами балуются. Наиграются и с первыми заморозками завалятся спать. Но спать под снегом они не любят, поэтому ищут себе заброшенные дома или лесные заимки, там и остаются до следующего сентября. Но ты не думай, мелка нежить зашедшим охотникам греться не мешает – сопит и сопит себе в уголках да под лавками.