Инна Фидянина-Зубкова - Нежить и Егор Берендеевич. Сборник сказок

Испугалась бабушка, в Навь ей никак нельзя, её саму чернобоги поставили ворота навьи охранять. Взмолилась Ягуся:

– Усмирю, усмирю я Баюна, иди, иди себе с богом!

Опять догадался Егор, что бабка что-то обещает, но ему свою линию гнуть надо.

– Мне без кота верстаться никак нельзя, не поверят мне селяне. Я за котом пришёл, с котом и уйду! – ответил ей дед Егор и воткнул топор в болвана.

– Ладно, ладно, – замахала руками бабушка Яга. – Иди, иди, котишко Баюнишко, в мешок добра молодца!

И шёпотом добавила:

– Потом взад вернёшься.

Кот Баюн зашипел, но прыгнул в мешок. Завязал дедок-ходок свою суму, плюнул на злую ведьму и пошёл в родное село, держа в руке топор на всякий случай.

Шёл дед домой и думал: «Как же я Баюна людям покажу? Начнёт котейко мурлыкать и замурлыкает увесь народ, а потом его сожрёт. Не, так не пойдёт, непорядок!»

И надумал дед коту башку отрубить… ну или в болоте его утопить. Решил всё-таки утопить, повернул к болоту. Забеспокоилось котейко в мешке, когти вытащило, царапает стариковскую спину. Нестерпимо стало Егору, поволок он мешок по земле. А кот уже дырку в суме прогрызает.

– Ну что ж! – сказал дед Егор. – Так тому и бывать! – достал из-за пояса клещи железные, вытащил кота из мешка, уселся сверху на животину и повыдёргивал все его зубы и когти. Запихал беззубого обратно в суму и солдатским шагом зашагал домой, песни бравые горланил, веселился как мог. Однако, мох да шишки из ушей побоялся вытаскивать:

– Забает ведь кот, усну и буду спать до самой смерти. А растолкать то и некому!

Приволок дед кота в деревню, привязал к его шейке верёвку на всякий случай, и вывалил Баюна из мешка на потеху старым и малым. Собралась вся деревня поглазеть на злодея. Увидал кот народ, возрадовался, затянул свою песнь поминальную. Попадали селяне наземь, храпят. Не понравилось это Егорушке, хвать он кота за язык и давай его тащить, наружу вытаскивать. И вытащил он тот волшебный язык аж на целую косую сажень. Достал ножичек булатный и отрезал его чуть ли не под самый корень. Вытаращил котейко глаза со страху, забился под ракитовый кусток рану залечивать, сукровя слюной горючей останавливать.

А старичок наш отважный давай будить население, расшевеливать. Растолкал он народ и кота им показывает. А Баюн уже не тот, лишился котофей своей силы волшебной, смешным и маленьким показался он крестьянам. Пожалели его люди, погладили. Народ у нас сердобольный: тиранам и царям грехи тяжкие прощает, а потом у них же милости просит. Вот и с Баюном такая ж история приключилась. Потянулся к коту народ, сто целковых ему в рот положат и ходят кругами: ждут, когда выдаст рублями! А ведь и выдавал: кому рубь, кому два, а кому и целых десять. Правда, потом эти рубли в каку кошачью превращались. Но это было неважно, радовался народ, на чудеса дивился, молву множил. Мол, есть на белом свете кот, сто целковых ему в рот положи и ходи кругами: обязательно выдаст рублями!

Вы о таких чудесах не слыхали? А я слыхала, об чём вам и баю. Деду Егору же за заслуги перед отечеством сельчане памятник поставили – деревянного болвана с его ликом. И хороводы вокруг того болвана водили по праздникам. Чему дедок-ходок был нескончаемо рад, пока не скончался.

А кот к бабе Яге утёк во услужение да на пожизненное довольствие. Выросли у него вновь и зубы, и когти, но ма-а-аленькие. А язык так и не отрос до певческих устандартов. Нет теперь кота Баюна, ребята, а есть лишь Ёжкин кот: вроде бы и безобидное существо, а гадостей делает тоже до чёрта!

Спи вечным сном, Егорка,

и не думай горько

про Рассею-мать,

умом её, всё одно – не понять!

Кот Баюн – персонаж русских волшебных сказок, огромный кот-людоед, обладающий волшебным голосом. Он заговаривает и усыпляет своими сказками подошедших путников и тех из них, у кого недостаточно сил противостоять его волшебству и кто не подготовился к бою с ним, кот-колдун безжалостно убивает. Но тот, кто сможет добыть кота, найдёт спасение от всех болезней и недугов – сказки Баюна целебны. Баюн сидит на высоком железном столбе. Обитает за тридевять земель в тридесятом царстве в безжизненном мёртвом лесу, где нет ни птиц, ни зверей. В одной из сказок о Василисе Прекрасной кот Баюн проживал у Бабы-Яги.

Лиха беда начало,

а мы гостей встречали

кислыми щами да кашей,

чтоб морды были краше!

Не успел у Егора Берендеевича топор остыть от злого языка кота Баюна, как ему крестьяне тут же другой оброк на буйну голову придумали: прошвырнуться по соседним деревням и всех калик перехожих порешить, да как можно шибчее!

– Э, так дело не пойдёт! – притормозили старики младых да бойких. – Ты Егорушка, сам знаешь, шо повадился окаянный Волколак наших курочек тягать. Совсем житья не даёт, усё село скоро по миру пустит! Если так и дальше поедет, то мы сами каликами перехожими пойдём подаяние у честного люда выпрашивать.

– Хотя, одна загадка тута есть: почему со всех дворов зверина несушек тянет, а с твого, Берендей, двора – нет? Не ты ли тот Волколак? – прищурился дед Щукарь.

Нахмурился Егор, раздул со всей силы щёки, дунул на Щукаря:

– Типун тебе на язык, волчья сыть!

Тут дед Щукарь начал как-то странно челюстью дёргать, а потом рот открыл во всю ширь, и как выскочила оттуда огромная щука, да и запрыгала к реке. Народ заохал, заахал, расступился.

Расправил Егор Берендеевич свои плечи и заглаголил очень важно:

– У меня курятник дубовый и замок на нём стопудовый, сам велик кузнец Евпатий Коловратий его ковал!

Вздохнули крестьяне и отвели глаза в сторону. А дед Егор всё не унимается:

– А теперь сюды слухайте. Значит так, не Волколак курей тягает, а самый обыкновенный бирюк. Волколаку, тому и дела нету до курятины. Не, не будет он цыплятами поганиться! Мой батянька рассказывал, шо Волколак любит поутру у речки к младой девке подкрастися, юбку задрать и обрюхатить.

– Ох! – приужахнулись бабы.

– Знаем, знаем, об чём твой батя свистел! – отодвинули старики баб подальше от деревенского пустобрёха. – Отвечай прямо, пойдёшь на Волколака али нет? А ежели не пойдёшь, так либо Егорушка струсил, либо ты сам тот Волколак и есть!

Тут уж за обидушку, за злобушку Егора Берендеевича пробрало:

– Во-первой: не оборотень я! Я ж до добра всегда радел, а коль не верите, то у моей супруги Добраны Радеевны спросите, ежели чего, она вам и напомнит! Во-другой раз: в трусах никогда доселе я не хаживал!

– А то оно и видать: старо мудло из-под рубахи болтается! – загигикали добры молодцы и начали обсуждать у кого из богатеев труселя, а у кого шикарны панталоны.

Задёргался дед Егор, как уж на иголках. Тут и мне, как писателю, это крайне возмутительным показалось: