Озем - Тьма и Укалаев. Книга первая

ФЕДОРОВ – Ах, нет! И вел себя, будто к нему просто с улицы пришли и предложили неприличные вещи.

КОРЕНЕВ – Федор, ты бесишься, что твоя дочка его выбрала… Ладно, исправим- то есть, не Ленкины амуры… Насчет же нашего дела: долго держать в тайне не удастся, и скоро мы все узнаем. Окажется местной инициативой – кто-то из наших же друзей решил урвать кусочек. Краулин не обрадуется, и я не позавидую этому пройдохе – ведь все в одной лодке сидим, и выплывем только вместе, однако находятся желающие урвать. Люди неисправимы!

ФЕДОРОВ – Все будет в порядке, ты не волнуйся, Виктор, лучше отдохни, как следует. Послушай меня, выходные проведи в семье, пусть жена за тобой поухаживает. Нина Раисовна – баба умная, она тебя отмягчит, отогреет, в норму приведет, а то ты вон какой дерганый – опух, глаза красные, рот кривой. Ты когда в последний раз высыпался?

КОРЕНЕВ – Оставь, до того ли?

ФЕДОРОВ – Вот, вот, на работе нервы треплют, да еще эта погода в Укалаеве – как будто нарочно нас испытывают. И прежде всего эти грозы – чуть ли не через день, дождищи выливается, затем испарения – дышать невозможно… Чья голова выдержит эдакие перепады? Скажу тебе, что похожего лета я не вспомню на Урале.

КОРЕНЕВ – Ужасно, жена сама на таблетках, и меня пичкает – я даже не смотрю, что она мне сует…

Федоров – А то давай махнем с ружьишком на охоту в Ялковский лес – туда по Лешинской дороге от Усневки, в чащу углубимся. Подышим свежим воздухом вместо заводской грязи – прочистишь легкие, подправишь нервишки… Мне тут уже звонили из леспромхоза, сообщили, что вернулся наш прежний проводник, укалай – паренек со смешным имечком Лешик… Все приготовлено в лучшем виде, приглашали приехать…

КОРЕНЕВ – М-м-м…

ФЕДОРОВ – И не думай ни о чем, сделай милость… Перестань, Виктор! Да ты всех в Укалаеве построить можешь – да ты можешь, по большому счету, не пустить Седона в город, натравить на него местную прессу. Облей его грязью, утопи в грязи, чтобы никому мало не показалось, вытащи на свет его грешки – даже то, о чем он сам и думать забыл, и еще многое другое – и проблема решена, когда соперник отвратителен!

КОРЕНЕВ – Это вполне возможно. Но если рассудить по-другому? что если не привлекать специально внимания к приезду Седона – мало ли кто приезжает? – и так лучше получится. Люди не будут думать, говорить, сплетничать… Если же я проявлю активность и волнение, то отсюда следует, что я чего-то опасаюсь – и прежде всего, что приехавший Седон способен составить мне реальную конкуренцию. Ты понимаешь, что некоторых противников мы, как воздушные шары, надули сами, создали сами…

ФЕДОРОВ – Я понимаю твою логику: конечно, лучше, если будет спокойно, предсказуемо и без сюрпризов, преувеличивать значение персоны Седона нам же выйдет боком.

КОРЕНЕВ – Ты прав, ты прав.

ФЕДОРОВ – Я другое тебя хотел спросить, Виктор. Ну, что ты возишься с этим своим помощничком? референтом, прости, Господи, выдумают же название! опять английское! Чем полезным он у тебя занимается? Ты знаешь, о чем люди болтают? Что он чуть ли не каждый вечер по девкам шляется, по кабакам безобразничает. Хорошо еще связался с укалаевками – эти туземки всегда для общего употребления, иначе твоего Богданчика давно бы проучили – как говорится, что спускают в Красноустане… Самый никчемный человечишка твой Богдан!

КОРЕНЕВ – Федор, ты все упрощаешь – вернее, видишь только одну сторону медали. Уверяю, мальчик не так прост, как ты его характеризуешь – себе на уме, и он ловкий, смекалистый, скользкий, выворачивается из рук, многое подмечает. И даже высказывает иногда дельные вещи, надо лишь уметь отделять зерно от плевел. А так да, Богдан всегда много говорит и способен под своими словоизвержениями похоронить любую здравую мысль.

ФЕДОРОВ – Не одобряю я твоей снисходительности. Богдан болтает без толку, а потом, как он выглядит? Эти его пиджаки, рубахи вечно расстегнуты, рыжие патлы торчат во все стороны, и он не бреется, ходит обросший щетиной, ногти кусает без стеснения. Нас в молодости на службе сразу учили правилам – молодой парень должен быть выбрит, подтянут, в костюме и при галстуке, и держаться скромно и вежливо. А твой референт сидит и ногу на ногу закидывает, даже на стол взгромоздит на американский манер, локти расставит, что мимо не пройти – обязательно в него уткнешься; хохочет – да ржет просто! распоясался, и что угодно может сказать тебе в лицо. Нагло помощник ведет себя в присутствии начальника! Ты распустил людей!

КОРЕНЕВ – Не горячись. Современная молодежь не ангельская… Просто мы были даже умнее: мы слушали старших и на ус мотали, а Богдан больше говорит, и с опозданием думает. И он вполне безобиден – опасаться его не нужно.

ФЕДОРОВ – Кого опасаться?! Этого пустобреха! Я говорю, что тебе стоит опасаться из-за него! Что говорят о нем в Укалаеве? У тебя на носу выборы!

КОРЕНЕВ – А местные его тоже раскусили. И его, и его серебристое авто – он тут всем глаза намозолил. Воображает себя Дон Жуаном, думает, что шокирует здешнее провинциальное болото – да пусть себе!

ФЕДОРОВ – Для чего ты его держишь? Гони поганой метлой! Шут гороховый, тьфу!

КОРЕНЕВ – Не пори горячку, Федя, прогнать его я всегда успею. Подожди, давай проведем выборы – у меня такое чувство, что Богдан нам еще пригодится.

ФЕДОРОВ – Ну, ну, тебе видней. Я у себя на заводе подобных людишек не терплю – убираю сразу. Вот недавно выгнал за забор молодого умника, тоже много о себе воображал. И знаешь – оказался Седоновским сторонником! затихарился, гаденыш – про него думать забыли, а он в бухгалтерии сидел, в бумажках рылся и на новых компьютерах программки устанавливал… Людишкам верить нельзя – продадут за копейку. И тот слишком умный, в очочках – теперь пусть умничает за забором. Мой же разговор короткий, у меня любимчиков нет. Это прежний Седон своих выкормышей всюду продвигал, расплодил целый выводок.

КОРЕНЕВ – Слышал я, слышал. На тебя жалуются. И не смотри на меня так – я тоже жалобщиков не люблю, будь спокоен… Вот и ты лучше не жалуйся мне на Богдана, когда надо – уберу. Пока пусть резвится….

ФЕДОРОВ – Все будет чин чинарем, ты не волнуйся, Виктор, лучше отдохни хотя бы выходные.

КОРЕНЕВ – Я приглашал краулинского зятя – Виталия Микушина, но он, очевидно, отыщет через Богдана занятия поинтересней.

ФЕДОРОВ – Знаем мы его занятия. Уже сейчас, наверное, на полпути к укалаевскому парку – шпарят без оглядки.

КОРЕНЕВ – И пусть, дело молодое, задорное. Ты себя в прежние годы не помнишь, как по девкам бегал? А ты еще тот ходок был. Постарел, угомонился, Екатерина Николаевна у тебя и умница – разумница, и красавица, но ты ведь выбирал, Федя, долго выбирал… Мы с тобой не юнцы, нам лишь позавидовать тому же Богдану.