Татьяна Володина - Сестра Смерти. Часть вторая. Обрести себя

Внезапно она услышала в соседнем помещении какие-то непонятные шумы, которые привлекли ее внимание. Как будто кто-то упал или уронил большой и тяжелый предмет мебели. «Шкаф у них там свалился, что ли?» – спросила она себя и стала подниматься, чтобы пойти к коллегам, утолить свое любопытство. Антон Никитич, с неожиданной для его полной фигуры прытью, опередил ее, первым достигнув двери между двумя кабинетами. Не успел он открыть ее, как еще более громкий шум пронзил уши Лимы. Кто-то кричал, кто-то плакал, слышались звуки падения. Начальник отдела вскрикнул, подался назад в попытке закрыть дверь, но не успел. В дверь просунули ногу, потом этой ноге, по всей видимости, помогла пара сильных рук, и вот уже дверь открывали, едва не выламывали, и не привыкший к физическим нагрузкам мужчина ничего не смог противопоставить этому натиску. Сотрудницы вскочили со своих мест, пытаясь то ли бежать на помощь руководителю, то ли, напротив, спасаться и прятаться. Лима застыла на месте и едва сдержала крик. В дверь стремительно входили один за другим двое крупных коротко стриженных мужиков в рабочих робах грузчиков, но выражения их лиц и автоматы в руках не оставляли места для наивных надежд на то, что это доставка канцтоваров, например. Окинув взглядом компанию, они почти синхронно махнули в их сторону оружием, и один скомандовал:

– Руки на виду и марш в соседний кабинет! Быстро!

Видя, что коллеги, включая начальника отдела, застыли в шоке, Лима сделала первый шаг к двери. Пожалуй, она единственная из всех понимала, что следует максимально точно выполнять приказы эти липовых грузчиков, иначе можно пострадать. Последние недели жизни с Самадом научили ее действовать в подобных ситуациях. Как ни странно, как ни страшно было это осознавать, но она уже как-то привыкла к насилию, ее оно не выбивало из колеи так неожиданно и жутко, как ее нормальных коллег. И понимать это было тоже не самым приятным открытием о ней самой.

Все эти мысли пронеслись у девушки в голове за несколько секунд, что она шла к двери под дулами двух автоматов.

– Ну же, живей! – снова скомандовали захватчики, и сотрудницы издательства кое-как, под одной, пошли вслед за нею. Антон Никитич медленно, не сводя глаз с вооруженных мужчин, влился в общий ряд.

В соседнем кабинете, самом крупном из всех, что занимало издательство, служившем одновременно приемной и чем-то вроде колл-центра, было уже человек тридцать сотрудников и порядка десяти незнакомых крупных мужчин в робах. Они не были похожи друг на друга чертами лица, но что-то общее в них определенно было. Манера держаться, рост, мимика, грубые манеры. И, конечно, оружие. Лиму почему-то этот момент зацепил больше всего. Автоматы. Посреди бела дня, практически в центре города. В мирном, совершенно безобидном издательстве, выпускающем газеты и журналы о кулинарии, женских секретах, здоровье, красоте, садоводстве и путешествиях. Да что здесь происходит, в конце-то концов? Кому они понадобились, чтобы присылать этих головорезов? Лима едва не упала, когда один из мужчин грубо схватил ее и толкнул к группе стоящих у окна женщин. Пришлось ухватиться за край подоконника и как-то выровнять положение тела.

– Что происходит? – дрожащим шепотом спросила ее одна из коллег. – Кто эти люди?

Лима только пожала плечами. Она не понимала. Страх, поднимавшийся все выше и выше, понемногу лишал ее способности мыслить здраво. Оставалась только паника, животный ужас, заглушивший все остальные эмоции. Она стала инстинктивно жаться к коллегам, таким же, ничего не понимающим, впадающим в ступор, словно лягушка, пойманная в плен гипнотическим взглядом змеи. Вместе было если не лучше, то, по крайней мере, естественнее – так всегда в минуту опасности и люди, и звери ищут спасения, поддержки в обществе себе подобных.

– Лимка, что это? – тихо, дрожащим шепотом спросила девушка-дизайнер, ровесница Лимы, совсем недавно пришедшая в издательство и еще не до конца обвыкшаяся в новом коллективе. – Кто эти люди?

Она практически дословно повторила то, что до нее уже спросила другая. Мысли у всех были одинаковыми.

– Тихо, Оль, тихо, – невпопад буркнула Лима. – Сейчас разберемся. Только не делай резких движений.

– Эй, тихо там! – накрыл их резкий мужской голос. – Хотите остаться в живых – не дергайтесь!

Покатившийся было по толпе ропот стих. Всем было страшно, никто не понимал, что происходит. Сотрудники издательства прижимались друг к другу и в ужасе смотрели на вооруженных людей, не веря в реальность происходящего. Открылась еще одна дверь, ведущая в то отделение, где располагался директорат, и двое вооруженных мужчин втолкнули в кабинет еще троих: Владимира, Ольгу и их секретаря. Женщины дрожали, не скрываясь, директор хотя бы пытался держать себя в руках. Именно он первым высказал вслух волнующий всех вопрос:

– Объясните, что здесь происходит! Кто вы такие и что вам нужно? Почему вы захватили меня и моих людей?

– Ты все сейчас узнаешь, дорогой, – лениво процедил один из людей в робах, с виду совершенно неотличимый от остальных русоволосый крепыш лет чуть за двадцать пять. Он кивнул своим людям, и несколько из них отогнали сотрудников издательства от окон и заняли их место, а еще один проверил, заперта ли входная дверь, и остался дежурить возле нее.

Владимир Валерьевич выразительно смотрел на вероятного предводителя нападавших, и Лима неожиданно для себя отметила, что гордится шефом. Ему было очень страшно, она видела это, но он не забывал, что именно он здесь главный, что все присутствующие зависят от него.

Наконец старший нападавших кашлянул, привлекая к себе внимание присутствующих, хоть это было излишне: все и так не сводили с него глаз.

– Значит, так. В вашем издательстве работает некая Олимпия Воронина, – начал он, и упомянутая похолодела еще больше, хотя ей казалось, что больше некуда, что еще немного – и она вообще превратится в ледяную глыбу и заодно заморозит все вокруг. – Мне нужна эта девушка.

Взгляды коллег сошлись на ней, и Лима почувствовала себя Хомой Брутом 4 4 Главный персонаж повести Николая Гоголя «Вий» (1835г.), попавший в центр внимания сил тьмы. , стоящим последнюю ночь у гроба панночки-ведьмы. Недобрыми, нездоровыми были эти взгляды, ничего хорошего они ей не сулили. Даже те, кто относился к ней хорошо, смотрели сейчас с осуждением, страхом и даже немножко с ненавистью. В сущности, их сложно было за это винить, но хотелось все-таки поддержки, ну хоть какой-нибудь… Она вздохнула, сжала кулаки и сделала шаг вперед. Человеческая масса расступилась на ее пути.

– Я Олимпия Воронина, – сказала она, глядя мужчине прямо в глаза. – Если вам нужна была я, можно было просто позвонить по телефону.