Владимир Муляров - Гафур. Роман. Книга 2. Фантастика

– Они мои сватевья! – Спокойно говорит отец. И вся компания почему-то начинает дико ржать. Они смеются все, включая Эльмуальда. И я окончательно теряю появившуюся-было нить логики!

– Но это значит, что отец этого прыща является твоим зятем, так? —

– Конечно! – Говорит папа сквозь смех и смотрит на меня абсолютно счастливыми глазами. – Не мучайся ты так! – Говорит он. – Мой любимый зять это твой муж! Ну, именно поэтому он мне и зять! – И тут они просто впадают в истерику от смеха! – Просто прими как факт то, – говорит мне отец, – что Лис твой сын! —

Они продолжают истерично ржать, покатываясь со смеху. Их смех настолько заразителен, что за соседним столиком Нити и Игносио тоже начинают улыбаться, прервав свою беседу. А рядом с ними стоит Лис и тоже смотрит на нас. Мне же требуется полминуты на то, чтобы, наконец, у меня все срослось. Насмеявшись отец говорит.

– Ты сегодня явно не в форме! —

– Какого… х-хрена? – Говорю я сама себе. Потом говорю отцу.

– Скажи-ка мне, как такое может быть, что я не помню что вышла замуж за наследника Темного Престола, родила от него… этого подростка… и… И даже не помню ни внешности, ни имени мужа? —

Папа кивает в сторону Тали, и эмпат говорит мне.

– Это я стерла подчистую всю твою память. Все, кроме безусловных рефлексов и первичных навыков. Перед тем как вернуть тебя в семью. Ты настаивала на этом. И это ты согласилась на то, что вместе с потерей своей памяти… ты потеряешь и свой уникальный дар. – Она молчит и продолжает. – Прости меня! Но это именно… Ты просто меня заставила! У меня не оставалось выбора. Я ведь не могу тебя убить, Саврик! Я слишком тебя люблю. А дело к тому шло. После… После того как… ты побывала внизу, в плену, твоя психика просто могла не выдержать. Ты видела врагов везде и в… даже в каждом из нас. Мы опасались и за тебя, и за себя. Потому что с твоими боевыми навыками… И мы так с тобой решили! Ты просто не могла никак вспомнить своего мужа. Деспила. Когда встретила его в миру, став обычной женщиной. В Вашем Университете, на первом курсе. —

– Но моего мужа зовут не Деспил! – Говорю я.

– Конечно! – Отвечает Тали. – На земле он… носит обычное имя. Имя, не вызывающее вопросов. И обычную человеческую внешность! Которая является его второй родной ипостасью. —

– А Лис? – Спрашиваю я. – Почему я его не могла сразу вспомнить сейчас? —

Тали только пожимает плечами, но вместо нее говорит папа.

– Возможно, потому, что ему уже не восемь лет, а твоим воспоминаниям о нем вообще более м… слишком много лет? —

Это резонно. Я это понимаю. И я понимаю так же то, что разница в возрасе в несколько лет так сильно меняет внешность быстро взрослеющего ребенка, его характер и его интересы, что если ты его в эти годы взросления не видишь, то вполне можно и не узнать. В моем случае моя разлука с сыном длилась для меня нескончаемые века и тысячелетия. А для него – всего лишь шесть или семь лет! И поэтому он меня помнит, а я его… забыла! Наконец-то мой мозг включился на полную мощность. Но внутренне я еще так и не проснулась! Мои эмоции по прежнему спят.

– Кем я была? – Растерянно спрашиваю я, обращаясь к Тали, но поглядывая при этом в сторону сына.

– Ты всегда, с того момента как ребенком попала в Обитель, ты была Видящей. – Сказала Тали. – Ты видела все проявления Темной Энергии и Темной Материи не где-то далеко в космосе, в телескоп, а ее наличие в живых существах. И ты так же видела все, что скрыто от обычного зрения. —

– И поэтому я «мыслю не как человек?» – Прерываю я ее речь, размышляя сама в себе.

– Вероятно. – Говорит она. – И еще ты была совершенно уникальным бойцом! Только Сарфат мог с тобой спаринговать… Я тебе больше скажу. Магия, которую ты так рьяно ненавидишь и боишься, ты ей владела в совершенстве. И, думаю, если бы вспомнила, то и сейчас тебе бы не было равных. —

– И думать забудь! – Говорю я. Потом говорю, обращаясь ко всем. – Я не ненавижу магию. Она мне… отвратительна! Но других я не осуждаю. Поскольку в этих вопросах каждый отвечает лишь за себя! … Не говорите Лису о том, что сейчас открыли мне. Он знает, что я его мать? —

– Конечно! – Говорит мне отец. – Ты же внешне почти не изменилась. Просто… Ему еще трудно ориентироваться в событиях, находящихся в очень разных временных потоках. Для этого нужна привычка и опыт, которых у него еще нет. Мы не можем ему сказать о твоем возрасте. Потому что он еще ребенок. Детям вредно давать понятия со сломанной логикой, такие как временные петли, противоречащие их наивному восприятию мира! Несмотря на весь его интеллект. И… Это не в укор, а просто как факт! Дети не должны знать о том, что их родитель, мама, покинула их более чем на миллион собственных лет! Не обижайся! —

Я проглатываю эту горькую пилюлю правды о себе, поскольку я и сама мучилась этими угрызениями все свои годы, что прожила вне системного времени. Но меня всегда держала моя Присяга! Хоть это, конечно, и не было оправданием…

– А как же его исключительные способности? – Спрашиваю я отца.

– Математика, физика… это другое. Это как сказка, в которой все возможно. Путь… Точнее, дорога для фантазии, проложенная… э-э… в дремучем лесу Неизвестного по жестким правилам логики, которую ты сам же и определяешь. Вот. А про тебя мы ему сказали только то, что ты его можешь не узнать! Что у тебя временная амнезия. И это, кстати, совершенно так и есть! Нам даже не пришлось обманывать малыша! —

– Это какой-то кошмар! – Выдыхаю я с облегчением, поскольку в голове у меня все встает на свои места. И только теперь во мне просыпаются чувства. Я смотрю на Елиссея, разговаривающего с Нити, и ловлю себя на том, что до невозможности сильно хочу прижать его к себе. Конечно, он сильно вырос! И изменился. Повзрослел! И сейчас мне так странно… почему я не узнала его сразу? Когда-то давно я читала, что если между людьми нет так называемых «обнимашек», если близкие люди в них не нуждаются, то между ними… угасла любовь. Любовь предполагает именно физический, тактильный контакт! И сейчас я готова вскочить со стула и сама броситься к моему Лисенку! «Обнимашки» потихоньку возвращаются ко мне! Они стучатся в ворота моей души, такие большие и добрые, как коровы, идущие к хозяйке на вечернюю дойку, и я впускаю их во внутренний свой дворик. Я слышу их глубокое и шумное дыхание. «Обнимашки» … вздыхают во мне. Наверное, от сожаления, что в их прекрасных услугах я еще не нуждаюсь. А может и от радости! … Но физически я по прежнему все еще сижу за столом, находясь в какой-то неестественной для меня каталепсии… Потому что, как правильно заметил папа, я сегодня " … удивительно не в форме!»

– А Амелия? – Спрашиваю я, вспоминая свою любимую дочь.

– С ней все в порядке. – Отвечает отец. Она сейчас на воспитании у своих… у других дедов и прадедов. И… вне зоны доступа! —