Юлия Ким - Убрать помехи! Из жизни ангелов, людей и инопланетян

– Что за ошибка?

– Не должно смертное существо чувствовать ничего подобного. Нецелесообразно это. Осложняет все. В моих кругах, близко к Вечности, без этого никак. С Вечностью надо говорить на ее языке.

Он произносил слова размеренно, задумчиво. Сомневался, надо ли.

– Что за ошибка? -умоляла я.

– Нигде больше живые, смертные, разумные существа не могут просто БЫТЬ, -изрек Ангел. И добавил:

– Хотя бы время от времени. Обычно все подчинены цели, завязаны на действии. Продвигаются, стремятся. К результату. К смерти. Иначе система заглючит от безысходности, начнет разваливается, может навернуться, гикнуться… – Ангел спохватился и замолчал. Наверняка, у него в запасе было достаточно выражений для продолжения словарного ряда.

– Только вам предоставлена такая возможность, – продолжил Ангел торжественно. Многим из вас непонятно, что с ней делать, как применить, куда от нее деваться даже. Ангел кривится. -Многие из вас возможности просто не замечают или забывают о ней за ненадобностью, пожив немного. Согласись, это, действительно, нецелесообразно, бестолково и бессмысленно в мире, завязанном на здравом смысле.

Поэтому не идут с вами на контакт Другие. Ущербностью считают дар, не нужный для выживания. Страшатся перенять, подцепить, заразиться. Детей своих пугают.

Наши же ухмыляются, глядя на тех из вас, кто пытается дар распробовать. Нечеловеческое это дело, как ни посмотри.

Никого не переубеждаем. Ничего не переделываем. Так проще. На самом деле именно это в вас – божественное.

– Случайно получилось, ошибка, – начал было оправдываться мой собеседник, запивая слова, явно несанкционированные в высших сферах, минералкой из пластиковой бутылки. Как вдруг подавился, захлебнулся водой, закашлялся, и, покрасневший, со слезами на глазах, произнес не своим, властным и густым голосом:

– Великое благо дано вам этой ошибкой.

На мгновение передо мной предстал не мальчишка, а мудрец.

Прежний Ангел возвратился, тихий и грустный:

– И никогда, никогда не жалей о своем молчании.

Самое интимное, что два человека могут сделать друг для друга -просто помолчать вместе.

И он взял меня за руку.

***

– Ты спрашивала, куда мы едем?

Кивнула, хотя и не спрашивала.

– Дорогая, мы прибыли.

Ангел остановил машину у приземистого деревянного здания с вывеской «Харчевня «У Игореши». Я собралась выходить.

– Погоди, сейчас ты переходишь дорогу под дождем. Будь осторожна-предупредил Ангел.

Мир снова перевернулся.

***

По дороге домой зашла в магазин и купила себе еду. Все, на что глаза посмотрели и что желудок потребовал. Я была голодная, как волчица. В харчевню «У Игореши» не попала. Странные грезы у меня, однако. Не отличишь от яви. После них захотелось умиротворяющего, расслабляющего удовольствия. Мое желание материализовалось во внушительную гору продуктов на ленте супермаркета. Дома вывалила кули из пакета на стол. Выхватила из кучи особо лакомое, подогрела, стала насыщаться. За ужином, эврика, пришел яркий штрих к решению задачи. С тарелкой понеслась к компьютеру, опасаясь расплескать.

В минуты творческого ступора-обратно на кухню за новым лакомством. Так и курсировала. Арсенал кружек передислоцировался вслед за мной из кухни к рабочему месту. Обвела глазами его виновато, обреченно и рассеянно. Порядок снова нарушен. Но фокус внимания остался на красивом решении задачи.

Наконец, живот заполнен и умиротворен. Легла спать все еще во власти задачи. Заснула с ощущением, что я гений и оказалась у харчевни.

Похоже на придорожную забегаловку. Огромная аляповатая вывеска с оскалившимся в улыбке поваром.

– Прошу, принцесса, – Ангел галантно распахнул видавшую виды деревянную дверь.

Ступила на крыльцо и заметила, что на мне красное платье в крупный белый горох. Сроду такого веселья не носила. Разве что глубоко в детстве.

Готова была увидеть столы, накрытые цветастой клеенкой, массивные стулья, смурных, склонившихся над тарелками дальнобойщиков. Компот в граненых стаканах. Макароны в лотках. Стопку пластиковых подносов, наспех протертых разящей хлоркой тряпкой. Герань на подоконниках. Веселые занавески. Кафельную плитку на полу. Фикус в углу. Массивных чугунных коней с геркулесами в интерьере. Густую мутную подливу, борщ, жареный минтай. Краснощеких, дородных, пышущих жаром работниц общепита в белых халатах и косынках. Всего этого за дверью не было.

Мы очутились в большом зале, похожем то ли на внутренности космического корабля, то ли на операционную. Во рту появился металлический привкус. Я провела языком по небу и внутренней поверхности щек. Мое гороховое платье и простецкий прикид Ангела не вписывались в царстве металлической гармонии.

Небольшие стальные пластины лепестками устилали стены и потолок. Они светились. Ослепительно и холодно. Белый воздух окутывал нас, нелепых, несовершенных и теплых.

Вдоль стен теснились изящные железные столики. Ажурные салфетки на них были, похоже, из металлического кружева. Я ступила на серый ковёр. Вместо мягкого ворса пол встретил меня непреклонностью стальных иголок. Я отпрянула и неминуемо упала бы, если бы Ангел не поддержал меня под локоть. Захотелось уйти отсюда.

– Игореша, клоун, выходи! -крикнул Ангел, все ещё крепко держа меня за руку, словно опасаясь, что убегу. Мы уже впечатлились, напуганы и готовы к твоему представлению.

Пауза повисла в металлическом воздухе. Потом произошло неуловимое движение и в центре зала возник высокий чернявый парень в длинном сером фартуке, с полотенцем через плечо. Густая бородка на круглом лице, чуб, пухлые щеки, живые бархатные глаза.

Глядя на него, хотелось улыбнуться. Он был из числа тех мужчин, с кем удивительно легко. Легко знакомиться, легко общаться, легко, спокойно и надежно быть рядом. Расставаться, впрочем, тоже легко.

В невнятные, смутные для женщины времена такие мужчины-дар. Ты будешь купаться в его доброте, и надежном спокойствии. Он предложит тебе шоколадную конфету, когда ты грустишь, обнимет, когда весь мир ощетинится. Он принесёт в коробке жалобно голосящего уличного котенка в то момент, когда тебе, казалось бы, хуже всех.

Ты проснешься утром переродившаяся и увидишь, как этот парень, напевая, готовит завтрак. Кот трется об его ноги. Яичница с помидорами буднично скворчит на сковороде. Все вокруг него размеренно и шаблонно.

Ты прислонишься к дверному косяку и выдохнешь. Потому что такой шаблон нужен тебе сейчас больше всего. На него можно опереться. От него можно оттолкнуться. И куда, оттолкнувшись? Тебе видней.