Александр Уров - Present Continuous

– Давай, рассказывай, что там у тебя новенького?

В ее широко раскрытых глазах поначалу ещё мелькало что-то отдалённо напоминающее заинтересованность в новостях моей жизни, но очень скоро всё это исчезало, и появлялось бешено прыгающим зайцем ее очередное изобретение.

Впрочем, иногда, немного уставшая, она приходит в спальню и сворачивается калачиком, как тогда, когда это произошло у нас впервые. Тогда после не долгого молчания она произнесла:

– М-м-м-м, мне понравилось, мне так раньше никто не делал, – потом нежно поцеловала меня и осталась навсегда.

Вот и сейчас этот маленький красивый и беззащитный голенький калачик позволяет и мне немножко поисследовать и поизобретать… Потом, счастливо уставшие, мы долго лежим молча рядом, но я уже чувствую, как с потолка волнообразно, подобно осеннему листу, к ней спускается знакомый уже заяц.

– Любимый, а помнишь, на первых машинах были такие рожки с грушами, клаксончики, чтоб на тебя обратили внимание? – закончить она не успевает: свистящий от боли кипяток в алюминиевом чайнике настоятельно требует ее пройти на кухню.

Пока она заваривает по собственному рецепту кофе, я смотрю на красивые и умные вещи вокруг меня. Тепло и уютно здесь. Я думаю, что я – тоже ее изобретение, правда, не самое лучшее. Самое лучшее ее изобретение я получил спустя год – это наша маленькая дочка. Чудо. Ангелочек, кстати, уже весьма неплохой изобретатель. Она производит маленькие клаксончики.

Никто не знал, как и откуда появилась эта корова в окрестностях Селян. С гордым и независимым видом вошла она в город и, сопровождаемая ватагой мальчишек и удивлёнными взглядами взрослых, вступила на главную площадь Селяны. В самом центре площади, рядом с Вохримом и каменными волками, она остановилась, победно осмотрелась вокруг и величественно застыла.

Кто-то пустил слух, что корова принесет городу счастье. Слух этот сначала накапливался по окраинам, затем выплеснулся на улицы и к вечеру уже бурлил по всему городу:

– Эта корова принесёт нам счастье! – кричали селяне. – Наконец-то мы будем счастливы.

Всё население города собралось на площади поглазеть на необыкновенную корову. Кто первый назвал её Чугуньей, тоже неизвестно, однако уже к вечеру повсюду слышалось:

– Да здравствует Чугунья! Да здравствует Чугунья!

Так в Селяне появились Надежда на Счастье и Вера в Чугунью.

На следующий день люди стали готовиться к счастью. Они основательно вычистили улицы своего города, навели порядок в домах, приоделись. Поэт начал поиск новых рифм, но почему-то всегда выскакивала «врунья». Зануда практически не ворчал, а Жадинаговядина на всякий случай построил во дворе еще один огромный сарай. Подготовка к Счастью насколько увлекла их, что недавние враги становились друзьями, забывались обиды, люди стали добрее друг к другу.

Прошёл месяц, но обещанного счастья всё ещё не было. А Чугунья тем временем исправно пожирала всё, что ей приносили. Скоро люди заметили, что животное заметно увеличилось в своих размерах. Чугунье стало тесно в прежнем сарае, и её перевели в другой, более просторный. С каждым днём Чугунья требовала всё больше и больше пищи.

«Вероятно, ей надо больше есть, чтобы принести нам счастье», – думали люди и, оставив на время свои дела, отправлялись на заготовку припасов для Чугуньи.

В один из дней случилось странное и необъяснимое.

Когда корова привычно двинулась к площадке с многочисленными корытами полными еды, путь ей преградил Двабогатыря. Чугунья, едва не наступив на мальчишку, остановилась и посмотрела вниз: кто это там путается под ногами? Взгляды их встретились и какое– то время читали друг друга. Затем коровьи глаза стали наливаться кровью, испепеляющая ненависть брызнула из них веером. Стоящие рядом с мальчиком селяне опрокинулись с криком и болью. Но Двабогатыря спокойно стоял и продолжал смотреть на Чугунью, потом он перевернул все корыта и заговорил на своём непонятном языке.

Заметно было, что Чугунья испугалась, она стала пятиться, жалобно мычать, как будто прося помощи. И помощь пришла. Пришедшие в себя селяне, очнувшись от того, что кто-то, пусть даже вчера родной, посмел поднять руку на самое святое и сокровенное, набросились на мальчишку и стали избивать его.

– Вот сволочь, – сбили его с ног здоровенные мужики.

– Гаденыша пригрели, – пинали ногами скрученное тело женщины.

Слишком быстро истек срок годности выданной недавно доброты.

– Не смейте трогать его! – кричала Линга, пытаясь пробиться сквозь толпу. – Не смейте его трогать!

Наверное, она и спасла Двабогатыря от смерти, накрыв его своим телом и приняв часть ударов на себя. Потом их обоих бесчувственных бросили в телегу и вывезли прочь из города. Часа через три заброшенную телегу отыскал Удр. Линга уже очнулась и безуспешно пыталась вернуть к жизни Двабогатыря. Увидев волка, девочка сначала испугалась, но вскоре, судя по действиям зверя, поняла, что не надо его бояться. И действительно, тщательно вылизанный волком юноша скоро открыл глаза и увидел звезды.

– Красиво, – тихо прошептал Двабогатыря, – какие они красивые.

– Ты научился говорить? – изумилась Линга.

– Нет, это ты научилась слышать, – сказал Удр.

Зря он это сказал: Линга снова лишилась сознания, теперь уже от удивления.

– Ну, ее я лизать не буду, – заворчал волк, – ты давай уж сам.

Вскоре все трое дружно сидели в телеге и рассказывали, рассказывали, рассказывали, а звёзды слушали, слушали, слушали…

– Там, за горами Хаконы, – продолжала свою историю Линга, – я увидела красивых мужчин. Они о чём-то спорили, я не слышала о чём, но слова «боги» и «дьяволы» долетали до меня чаще других. Еще они упоминали какой-то корабль, корабли. Да, точно, два корабля. Затем они построились, пожали руки друг другу, потом вдруг камень сорвался из-под ноги, и те двое, которые стояли ближе всех, заметили меня, и один из них подбежал и пытался схватить, но я сумела улететь.

Линга замолчала. Было видно, как невидимый страх заполняет ее сильней и сильней. Темнело так стремительно, что были видны не успевшие спрятаться зги, испуганными зигзагами исчезающие в лесной мгле.

– Не бойся, – сказал Двабогатыря, – во-первых, нас уже трое, во-вторых, всё это были люди из прошлого, очень далекого прошлого, и в-третьих…

– Нет, – всхлипнула Линга, – нет. Тот, который пытался схватить меня там, за горами Хаконы, он уже здесь. Это Бескрылый…

Теперь страшно стало уже всем, даже телеге. И чем бы это всё закончилось, неизвестно, но в темноте раздалось спокойное и уверенное:

– А в-третьих, нас уже четверо.

Двабогатыря и Удр замерли. «Что же за ночь сегодня такая наваристая?» – подумал волк и недовольно произнес в ответ: