Орынганым Танатарова - Кошамбия. Роман-антиутопия

– А за что тебя отправили в бордель?

Мужчина снова весь затрясся.

– Говори, не бойся. Я тебя выпорю за это, – строгим голосом произнесла госпожа.

И он решился признаться. Выпалил:

– Пытался сбежать из школы.

Люкс думал: женщина рассердится на него, возмутится его глупому поступку, но она выглядела удивленной.

– Ничего себе! А как?

– Я переоделся в женскую одежду.

Тут над ним, как правило, начинали потешаться.

– Оригинальное решение, – грустно улыбнулась Мария, подумав о том, как дорого обошлась этому мужчине его детская выходка.

Все, что она хотела, Четверка узнала. Пора было выполнять свое обещание. И она его выпорола. Не жестко, но и не мягко. Обыкновенно наказала, как положено.

После порки Люкс успокоился, он сидел тихо в своем углу. Мария заварила рисовую кашу быстрого приготовления, сделала чай. Она действительно не придавала большого значения пище. Протянула тарелку своему мужчине и приказала поесть самостоятельно. Рядом на тумбочку поставила кружку с горячим чаем.

И он ее уронил. Вот растяпа!

Испугался и спрятался под кровать.

– А почему ты туда залез? – спокойно спросила госпожа, заглянув под матрас.

– Я виноват.

Мария подобрала осколки керамической кружки. Потом взяла металлическую плошку, налила в нее холодной воды и поставила ее под кровать.

– Пей, каша густая. Ее надо запить, это приказ.

Он отхлебывал воду из плошки, лежа. А она тряпкой вытирала разлившийся чай. Потом женщина велела ему вылезти.

– Я виноват, – признал он, стоя на четвереньках.

– Да, и ты ответишь за это.

И тут Люкса прорвало. Он с рыданием бросился ей в ноги и стал причитать:

– Пожалуйста, не надо. Нет, я сделаю все, что угодно. Только не это. Пожалуйста! Нет, я сделаю все, что угодно. Только не это.

Четверка насторожилась. Спросила:

– А чего мне не надо делать?

Но мужчина только всхлипывал. Мария дала ему несколько увесистых затрещин.

– Успокойся! А ну, успокойся! Я сказала! Чего ты так не хочешь?

Жестко встряхнув Люкса, она заставила его подняться на ноги. И тут до него дошло, что это вопрос. Покраснев, как рак, устыдившись самого себя, он объяснил:

– Я нанес вам ущерб. Кружка разбилась, а она денег стоила. Теперь я должен возместить, – промямлил Люкс.

Мария поняла, что не хочет знать, как с обитателей борделей спрашивают за ущерб.

– Кружка стоила 120, – придумала на ходу Четверка (она уже не помнила, сколько заплатила за эту старую посуду). – Ты теперь должен мне 120 поцелуев.

– А что это такое? – с опаской спросил мужчина.

– О, поцелуи – очень страшное наказание. Ни один человек не может вынести больше 10-ти в сутки. Следующие 12 дней я буду давать тебе по 10 поцелуев. И так ты возместишь мне потерянное имущество, – пояснила Мария.

Люкс понятия не имел, о чем она говорит. Он так растерянно захлопал глазами, что Четверка решила не тянуть. Обхватила за плечи, прижалась губами сначала к его правой щеке, потом – к левой, к подбородку, к переносице. Мужчина оцепенел. Пятый поцелуй пришелся на его губы. Запечатлев это «наказание», женщина отстранилась, чтобы отдышаться.

– Только что ты пережил пять поцелуев, остальные я дам тебе перед сном. Договорились? – спросила Мария.

– Как вам угодно, госпожа, – удивленно промямлил Люкс.

Наказание было странным и очень, очень, очень… ужасным. Он не понял, что почувствовал. И предстоящие пять поцелуев заставляли тревожиться.

«Это наказание от моей госпожи. Она имеет право делать со мной все, что хочет», – мысленно успокоил себя этот несчастный.

«Женщина вправе самостоятельно решать, как поступить со своим мужчиной» (Из «Правил обращения с суками»).

Ему оставалось только терпеть. Как и всегда.

Четверка удалилась на второй этаж дома, в свою спальню, и заплакала то ли от жалости к Люксу, то ли от ненависти к тем, кто ТАК изуродовал его душу.

Из документов своего мужчины она узнала, что он все предыдущие 19 лет находился в борделе «Косточка». Добившись закрытия этого заведения, Номерная дама лично осмотрела обитавших там несчастных людей. Большинство отправились в Утиль, троих безнадежно больных она лично сопроводила в Печь. Им было уже никак не помочь, оставалось лишь прекратить страдания. Шестерых юношей, попавших в бордель сравнительно недавно, Мария отвезла в распределительный центр – на продажу.

Бывшую руководительницу и смотрителей «Косточки» кто-то зверски убил одну за другой. Четверка принимала активное участие в расследовании серии этих жутких преступлений. Но поиски таинственной маньячки, к сожалению, не дали никаких результатов.

Впрочем, Люкс об этом никогда не узнал. Да, и сама Номерная считала, что учиненный ею разгром «Косточки» проблему жестокого обращения с обитателями кошамбийских борделей не решает. Лишь капля в море.

Каждую ночь, перед сном, Мария целовала Люкса. Она дарила ему не 10, а 11 таких «наказаний». Он делал вид, что не замечает лишнего поцелуйчика, но всякий раз почему-то ждал именно его. Осторожный, нежный, трогательный. Обязательно в губы.

Однажды перед воскресной поркой госпожа разрешила ему задать ей любой вопрос. Сказала, что ответит честно. Ему нравилось, как она бьет его: уверенно, правильно, властно. Вопрос сложился сам собой:

– Вы обещали пороть меня каждый день, а на самом деле наказываете только раз в неделю – по воскресеньям. Почему?

Люкс даже слегка испугался своей смелости.

– Ты прав. Согласно «Правилам обращения с суками», таких как ты положено избивать кнутом каждый день. Но дело в том, что я на работе только и делаю, что причиняю боль парням и мужчинам. Представь: 10—15, а иногда и 20 задниц нужно порвать после порки. Нет, не подумай. Мне нравится моя работа. Я – природная садистка, и мне доставляет удовольствие видеть их страдания, вздрагивания и корчи. Но каждый день из года в год. Я очень люблю пороть тебя. Твоя боль – самая сладкая для меня. Потому что ты – мой мужчина. Просто, извини. Я сильно устаю на работе. Поэтому до тебя, Люкс, мои руки доходят только в единственный выходной день. Если честно, то вот так.

Он довольно мило улыбнулся.

– А почему не кнутом, а плеткой?

Мужчина забыл, что ему было разрешено задать только один вопрос. Мария обрадовалась: между ними завязался непринужденный диалог.

– От кнута у меня руки отекают, им бить неудобно, – соврала Четверка. – И разве тебе не нравится, когда я действую плеткой?

– Нравится.

– Хочешь пожестче? – с улыбкой спросила женщина.

– Как вам будет угодно, госпожа.

Он произнес эту стандартную фразу кокетливым тоном, поэтому Мария слегка увеличила силу ударов, сократив паузы между ними. А когда закончила экзекуцию и подняла его со скамьи для порки, то с удивлением обнаружила, что член ее мужчины слегка привстал.