Александр Корулин - Тень с человеческим лицом

– Единственное мое счастье! – в голосе Вопгнара прозвучало столько гордости, что Ферьна не удержалась и презрительно фыркнула.

Джеффа присела на краешек стоящей у стены скамьи, по размерам больше похожую на кровать, с неимоверным удовольствием вытянула гудящие от усталости ноги, пошевелила сведенными пальцами. Ее примеру тут же последовала Ферьна, но ступня девушки вдруг подвернулась, кольнула острая боль. Скрипнув зубами, Ферьна вцепилась в плечо Джеффы и шумно грохнулась на скамью.

С едва слышным скрипом открылась дверь.

Заавх восхищенно вскинул бровь, Тайгив выпустил из легких весь воздух. Появившаяся в проеме девушка ростом едва дотягивала до плеча гигантского Вопгнара – с длинными вьющимися волосами и мягкими чертами лица, она прислонилась к дверному косяку, скрестив босые ноги. Гневно прищуренные глаза округлились от удивления, но лишь на миг, после которого девушка посмотрела на гостей в доме равнодушным взглядом.

Белое короткое платье не доходило до колен, обнажая стройные дочерна загорелые ноги. Узкие ремешки охватывали плечи, подчеркивая высокую грудь – Ферьна пристальным взглядом проверяла каждый миллиметр кожи девушки, пытаясь найти хотя бы одну родинку, один темный пятнышек от частого пребывания на солнце, но тщетно. Джеффа, глянув на дочь Вопгнара, мимолетно позавидовала красивой форме ее груди и вновь принялась разминать затекшие ноги.

– Моя дочь – Черрленн! – Вопгнар ширил рот в улыбке, встреть его в ночном лесу прошлой ночью – эта улыбка бы показалась страшнее оскала любого зверя. Смихн зябко передернул плечами, когда представил, как щеки деревенского гиганта вдруг лопнут, мгновенно превратив улыбку в кровавую рану. Куски разорванных щек, с которых часто-часто будут срываться красные капли, задергаются, когда Вопгнар начнет хохотать – в какой-то миг сумасшедшего смеха он запрокинет голову, и кровь хлынет в горло…

Смихн резко тряхнул головой, избавляясь от жуткого наваждения.

– Я – Тайгив! – Заавх заскрипел зубами от злости, когда, открыв рот, вдруг услышал голос Тайгива, опередившего его. – Мои друзья – Смихн…

– Я Заавх! – недовольно перебил Заавх, коротко махнув рукой, в сторону сидящих на скамье девушек. – Джеффа и Ферьна. У тебя красивая дочь… Вопгнар.

Улыбка на губах мужчины не померкла ни на миг, но в его глазах Смихн увидел опасные искорки. Мысль о том, что Вопгнар наброситься на Заавха даже после того, как пустил в свой дом, неслышной змеей скользнула в голове Смихна, оставив неприятный холодок.

– Кто они? – голос Черрленн был сильным и мягким одновременно. Она перешагнула порог, на котором стояла, и обогнула отца, чтобы через мгновение оказаться у окна.

– Стекло надо сначала вымыть, чтобы сквозь него можно было что-то увидеть! – усмехнулся Тайгив. Он увидел резко обернувшуюся к нему Черрленн, услышал медленный натужный вдох Вопгнара и почувствовал себя непередаваемо мерзко:

– Я это вслух сказал?

Черрленн смотрела недоуменно, буркнула беззлобно:

– В окне нет ни капли стекла, чтобы это слово не значило. Хрусталь прочнее и проще в обработке, пусть и найти его труднее…

Тайгив изумленно выдохнул.

– Вам не кажется, что это уже слишком? – Смихн сделал шаг к Черрленн, дождался, когда девушка взглянет на него и продолжил: – Деревня посреди леса, который я знаю наизусть, окна из хрусталя – два последних дня действительно были тяжелыми, но вряд ли настолько, чтобы одинаковый для всех бред был столь реалистичен и продолжителен!

Он обернулся к Вопгнару, резко бросил:

– Как называется этот фильм? Почему нас не уводят со съемочной площадки? Режиссер, для которого ты так упорно играешь эту идиотскую роль, должен быть слепым, чтобы не заметить, в каком состоянии мы попали в кадр! Я очень устал, жутко голоден, хочу спать и, самое главное, не видеть тебя – с твоими анаболическими мышцами и походкой только что проснувшегося медведя.

Смихн вновь вонзил взгляд в Черрленн:

– Найди режиссера этого дурацкого спектакля и зови сюда, пока я не стал крушить ваши декорации! Лучше найди его быстро – мое терпение кончилось еще тогда, когда твой так называемый папаша вышел встречать нас с копьем!!

Смихн не мог дольше сдерживать рвущуюся наружу ярость. Он вцепился в ближайший от него стул, после короткого размаха швырнул его в дальний угол комнаты. Тяжело дыша – то ли стул слишком много весил, то ли он вконец измотался – Смихн поймал на себе недовольный взгляд Вопгнара, увидел наливающиеся кровью глаза гиганта.

– Своя злость или так написано в сценарии? – хрипло усмехнулся Смихн. – Что будешь делать, если следующий стул полетит тебе в голову?!

Вопгнар со скрипом сжал кулак. К нему бросилась Черрленн, прижала ладони к широкой груди – сказала, оглядываясь на Смихна:

– Представь, что он мог пережить за эти два дня. В собственном безумии нет его вины…

Смихн вдруг поперхнулся вдыхаемым воздухом – он вонзил взгляд в левую руку Черрленн, на которой увидел три длинных тонких пальца. Ладонь пересекали несколько жутких сизых шрамов – поморгав, Смихн все также видел три пальца – три вместо положенных пяти.

Голос Вопгнара, тяжелый, как волны океана, заставил встретиться с его горящим лютой злобой взглядом. В нем Смихн прочитал смертный приговор, как для себя, так и для всех, кто с ним пришел, но страха не почувствовал – слишком велика была усталость и злость от непонимания происходящего.

– Накрывай стол, Черрленн, – сквозь зубы процедил Вопгнар, – я принесу еще стульев.

Трудно быстро привыкнуть к новому месту, еще труднее понять новых людей.

Ранний завтрак был подобен хорошему обеду по обилию пищи, которая едва не вываливалась из огромных деревянных тарелок, незаметным движением руки Черрленн оказавшихся перед каждым гостем. Сама девушка села за стол последней – Смихн не отпускал взглядом ее рук, постоянно убеждаясь, что уродство Черрленн ему не показалось. Когда она обходила Вопгнара, Смихн внезапно наткнулся на его пристальный взгляд – заметил ли хозяин дома, куда смотрел швыряющийся его стульями гость?

– Не по нраву еда? – неожиданно спросил гигант.

Смихн невольно опустил глаза к пышущей жаром и восхитительным ароматом деревянной тарелке, вид странной каши, смахивающей на гигантские хлопья, с громадными кусками сочного мяса мгновенно наполнил рот слюной.

– По нраву, – ответил Смихн, подражая тону Вопгнара.

Ложка сама прыгнула в руку. Он ел торопливо, обжигая язык, ощущая на себе тяжелый взгляд хозяина дома и стараясь не думать о его трехпалой дочери. Чувство сильной угрозы нарастало, и, несмотря на то, что причина ее крылась ни в девушке, ни в ее отце, ледяные мурашки упорно не покидали вспотевшую спину.