Кристина Ива - Хифи

– Дети в его возрасте, вероятно, такие наивные и не знают, как выглядят особы королевских кровей, – обратилась женщина к своим слугам, а затем хотела уйти.

Но Хоакин, уязвленный, быстро пробрался к дверному проему, перегородив ей дорогу, на лице его появилась самодовольная улыбка, а глаза странно заблестели, привлекая внимания этой женщины.

– Да, дети такие глупые, – произнес он, не глядя на вампиршу, и зажег сигаретку, вынутую из кармана. – Но разве вам неприятно то, что кто-то зовет вас своей королевой? И вы не ответили на мой вопрос.

Хоакин внезапно перевел на вампиршу хитрые глаза, от чего она тут же увела свои в сторону. Это будто послужило сигналом для ее слуг, белые куколки окружили надоедливого мальчишку и убрали его с глаз долой, и женщина, наконец, могла уйти.

– Моя королева! – закричал вдогонку Хоакин. – Скажите хотя бы свое имя!

Но она исчезла так же быстро, как и появилась, оставив в юноше чувство невероятно веселой тоски, от которой хотелось и смеяться, и кричать от радости, и убить себя – он упал навзничь, охватив голову руками. Как же глупо всё это! Как наивно! Внезапная страсть к незнакомке – вот же надо иметь воображение, чтобы влюбиться в мимолетный образ. Как глупо! Но разве запрещено вести себя глупо в восемнадцать лет?!

Хоакин, несколько оправившись от случившегося, снова вернулся к тренировке, которая вскоре закончилась. Затем появилась Лавра, позвала мальчишек в библиотеку. Они зашли домой, переоделись и отправились в путь.

Лавра и Вельзи всю дорогу держались за руку и беседовали о каких-то высших материях. Говорила в основном Лавра, Вельзи ее слушал, упиваясь силой ее ума. Он считал свою девушку очень умной и просвещенной, достойной личностью, иначе бы в жизни не обратил на нее внимание.

Лавру нельзя было назвать красавицей в привычном понимании этого слова. Хоакин вообще не понимал, как его друг, на столько помешанный на моде, внешности и своей репутации, мог встречаться с этим странным, непонятным созданием, в которое сам Хоакин никогда бы в жизни не влюбился. А Вельзи влюбился. Глаза этой нимфы были цвета фиалки, кожа ее была золотисто-серебряной, грудь и бедра ее были покрыты осенней листвой и мхом. На голове был с двумя рогами огромный венок, напоминавший гнездо, за ним не было видно волос, но сама Лавра утверждала, что она блондинка, однако брови ее, ресницы, а также губы имели зеленоватый оттенок. Чучело чучелом, зато какая личность!

Пожалуй, она была умнее обоих мальчишек вместе взятых, но продолжала с ними общаться, ибо была их единомышленницей. Главной целью своего обучения она видела всестороннее развитие, а не выполнение дурацких правил. И, хотя она не «хулиганила», как мальчишки – не подкупала учителей, не запугивала учеников, не мухлевала в карты с богатенькими детишками, не забивала стрелки в день конференции – она всё же сама выбирала, на какие предметы ей ходить, и какой язык изучить, пропуская кучу ненужных уроков.

А то, что Лавра стремилась всей душой своей к знаниям, было не удивительно.

Лавра – выходица из семейства лесных фей. О своей матери она никогда не говорила, но зато рассказывала об отце, интеллектуале, лингвисте, философе, ученом Абсолоне Д. Лютере, которого нимфы не убили после оплодотворения роженицы за глаза цвета фиалки и белые, как снег, волосы, а также потому, что мог сказать Je t’aime 1 1 Je t’aime – (фр.) я люблю тебя на двенадцати языках. Именно от отца своего Лавра унаследовала страсть к наукам и языкам. Он учил ее писать, считать, наизусть прочитывал ей стихи лучших поэтов, тем самым вдохновляя ее саму творить. К сожалению, нимфы, создания, созданные для любви и беспечных танцев на лужайке с венками, не могли принять эти страшные привычки Абсолона, которыми он «засорял мозги молоденьким девицам», и, в конце концов, закололи его одиннадцатью ударами ножей в кровавую ночь.

Через несколько лет после, когда нимфы поймали новых доноров для своих будущих деток, которые оказались мелкими мальчишками, ехавшими в Академию – лучшему месту для изучению магии, как говорил ее великий отец, Лавра Абсолон Лютер освободила юных волшебников и вместе с ними сбежала в Академию, где познакомилась с Вельзи и Хоакином, быстро сдружилась с ними и начала встречаться с Вельзи, который, как и она, обладал критическим мышлением, острым умом и не боялся приходить к выводам, которые противоречили общепринятым нормам и порядкам, а также имел сильный творческий потенциал – играл на скрипке, рисовал – но которому, возможно, не хватало таланта. Скептично настроенная парочка, однако не изгоняла из своего круга общения взбалмошного Хоакина, слишком стремящегося спрятаться от жизни, потому что он имел природные склонности к учебе, знал несколько языков и много занимался алхимией, что в будущем, как считала парочка, взрастит из него ученого. Впрочем, люди в юношеские годы склонны преувеличивать.

Хоакин довольно часто оказывался в этой компании как будто лишним, но сегодня он ощущал не себя изгоем, а их какими-то не такими. И Лавра и Вельзи жутко бесили юношу, он глядел на то, как они, будто по привычке, держались за руки, с необычайным пафосом рассуждали о своих высших материях, избегая взглядов друг друга. Невольно Хоакин вспоминал образ женщины, которую он встретил сегодня утром, и это пробирало его до мурашек, ему казалось, что кто-то режет душу его сотнями тупых ножей одновременно. Он хотел выбросить из головы столь странный инопланетно-внеземной образ – он даже не знал ее имени, он даже не мог определить, как называть ее – девушка, женщина. Не было в ней свежести молодости, не было в ней дряхлости старости, была некая ювелирная идеальность, не поддающаяся определению времени. А еще прекрасное лицо, находящееся в шаге от понятия «гениальность» и в шаге от понятия «уродство» и эти глаза… О эти глаза! почему столь странное существо так запало в его душу и разрывало ее на куски? Хоакин не мог объяснить это явление, но всё вокруг – дома, деревья, его друзья, держащиеся за ручку – всё казалось таким фальшивым, приторным и искусственным по сравнению с мимолетным образом этой женщины и ее взглядом!

– Человек в любом случае стремиться к красоте, – с умным лицом рассуждала Лавра. – Просто мы по-разному выражаем это стремление. Люди низшие, глупые способны видеть красоту только в эросе, только в страсти своей они могут ее найти. Те, кто любит искусство, гармонию, также стремиться к красоте, просто стоит на более высокой ступени развития. И к искусству, и к человеческому телу мы способны испытывать страсть, но это разные уровни восприятия – человеческое и животное. Эти вечные два начала, идеальное и материальное, ведут в нас борьбу. Я предпочитаю относить себя к высшему роду, людскому роду, а не звериному. А вы мальчики?