Мария Фомальгаут - Волбешная нчоь

Что? А, ну да, войну обещали… Ну этой, нашей империи, и соседней… межзвездной… Что? Да не знаю я, каких… Слушай, говорю тебе, газеты не читаю, по телевизору там хрен что поймешь… Короче, какой-то кретин доигрался с пространством-временем, две галактики на нуль помножил… Стер… уж не знаю как, там пространство свернул, или что… Нувот, они на нас бочку катят, дескать, мы виноваты… Ну и все, и началось… Тут пророки вообще говорят, что это последняя война будет, и конец света… Сейчас ищут, какая сволочь с пространством-временем доигралась… казнят, ясное дело, казнят…

Ну, давай, Ленусик, чмоки, побежала я… Я тут всех эти штучек сегодня накупила, ну для храма, теперь расставлять буду… Их там как-то по-особому расставляют, чтобы пространство-время не искорежить, ну я в этом ничего не понимаю, не верю я в это… Фигня какая-то, типа фэн-шуй… Я так, как мне хочется, лишь бы красиво…

Кри-ик-крик, кри-ик-крик, кри-ик-крик…

Покачивается, едет куда-то, из ниоткуда в никуда маленькая повозка. Здесь все ездят на таких повозках, и Змум ездит, торопится за всеми, боится отстать…

– Не отстава-ай!

– Торопи-ись!

– Далеко до фонаря?

– Бли-изко-о!

Змум подгоняет повозку, повозка нехотя скрипит, покачивается по темноте – кри-ик-крик, кри-ик-крик… плохонькая у Змума повозка, да какая есть, другой-то никто не даст. Если кто из стариков умрет, так их повозка кому посильнее достанется, где Змуму с ними тягаться…

– Поторопи-ись!

– А ты что, Змум? К свету не торопишься?

– Да как не тороплюсь, а я что делаю?

Кри-ик-крик…

Кри-ик-крик…

И непонятно, по чему катится повозка – так и кажется, что ни по чему, по пустоте. Вот так, сама по себе, по черной пустоте, и в черной пустоте не видно других повозок, не видно лиц – только тусклое сияние света далеко впереди.

– Ты меня видишь?

– Нет! А ты меня?

– И я тебя не вижу…

– Не отставай!

Повозки катятся к свету – Змум уже знает, надо катиться к свету…

– Далеко еще?

– Да вот, рядышком…

– Да знаем мы это рядышком, кажется, близко, а потом катишь, катишь, а света все нету…

– Да вот он уже…

– У-ух, све-ет…

– Да вы бы хоть поздоровались с тем, кто свет дает!

– Здорово, парень…

– И вам того же…

– Хороший у тебя фонарь, крепко светит.

– Рад стараться. Да вы грейтесь, что как не у себя дома-то…

– Расступитесь, люди, что. Не знаете, что ли, как у света сесть, чтобы всем хватило…

– Классный у него фонарь, правда?

Змум поднимает усталые глаза:

– Правда.

Фонарь, костер, свет… называется по-разному, смысл один – сияющий круг, пятно света в темноте, свет этот сделал вон тот парень, сидит, щурится на сияние. Парню кланяются, парню приносят подарки, у кого что есть, кто хлебца, кто мясца, кто-то и красивый плащ подарит… кто-то протягивает теплый полушубок, парень у огня только смеется в ответ, зачем ему полушубок, если есть огонь…

– Жарко от него, верно?

Змум понимает усталые глаза.

– Жарко.

– А ты чего… не радуешься даже.

– Что радоваться… завидую я ему…

– Кому?

– Да… парню этому.

– Который светит-то?

– Ну… Ты же видишь, как ему… ему и подарки, и почет, и про него только все говорят, на него и смотрят… Как на прошлой стоянке кто-то вообще додумался мужику этому, у которого свет, в ладоши хлопать! Аплодисменты ему…

– А что ты хочешь… он же свет дарит… Ты хлеб кушаешь, мясо кушаешь, а свет-то кушать тоже надо?

– Надо…

– То-то же…

Где-то гремят аплодисменты, Змум нехотя хлопает в ладоши вместе со всеми…

Кри-ик-крик… кри-ик-крик…

– Куда торопишься-то так?

– Да… ухожу я от вас.

– Ты что? От отряда отбиваешься?

– Ну…

– А что так? Надоели мы тебе, что ли?

– Да нет… большие фонари пойду искать, большой свет.

– А маленького тебе что, мало?

– Да не мало… может, кто меня научит давать свет.

– Хи, кто научит… они свое ремесло в тайне держат, это же их хлеб.

– Ну, хлеб не хлеб, а может, найдется кто, кому тайну свою не жалко…

– Держи карман шире…

– Говорят, где-то там за полосой тьмы обучают свет давать…

– Это где?

– Это где темнота долго-долго, и фонаря ни одного нет…

– Ха, туда и не доберешься живой… без света-то…

– Да, говорят, как-то добираются…

– Ну. Дело-то твое…

Кри-ик-крик, кри-ик-крик…

– …ты вообще, парень, живой или нет?

Змум с трудом разлепляет веки.

– Не… не знаю…

– А кто знает, я что ли?

– Я… не…

– Ну, если болтаешь, значит, живой… Ты откуда вообще?

– Да… ниоткуда.

– Что один-то? отряд твой где?

– Да я сам… без отряда.

– С ума сойти… первый раз такое вижу, чтобы без отряда ходили… Или тебя изгнали за убийство какое-нибудь?

– Да нет… сам ушел… Можно у огня у вашего посижу, умираю уже без света, недель пять…

– Что-о? пять недель? Ты как это так умудрился-то…

– Да как… я через темную полосу к вам шел.

– А что… за темной полосой своих фонарей нет?

– Ну, есть… Я это… ничего, что бесплатно сижу? Ей-богу, нечего взамен дать…

– Да сиди… что делать…

– Спасибо…

– Тебя как зовут-то?

– Змум.

Змум не спрашивает, как зовут парня, который дарит свет. У того, кто дарит свет, нет имени, есть только свет.

– Ты что шел-то сюда?

– Да… я это…

– Ну, говори, не таи… а то прямо боязно как-то, может, ты человек десять зарезал, тебя из отряда выгнали…

– Да нет, я… это самое… вы научите меня делать свет.

– Чего-о?

– Это… я учиться пришел… Ну… научите меня свет делать… вот как вы.

– Еще что хочешь?

Змум краснеет, понимает, что сболтнул что-то не то.

– Да… больше ничего.

– Ну давай, спать ложись, с ног уже валишься… Завтра учить тебя буду…

– Да вы что…

– Что да я что? Сам просил тебя научить…

Змум не верит своим ушам. И почему-то чует, что незнакомец не возьмет ничего взамен.

Кри-ик-крик…

Кри-ик-крик….

– Вставай, что ли, что спишь-то?

– А что…

– Что, что… ты дрыхнуть сюда пришел или учиться?

– Да… учиться…

– Вот и славно… давай, вставай… завтракать будем.

– Да я… не хочу особенно…

– Что значит, не хочешь, с голодухи-то как свет давать будешь?

– Ну…

– Вот тебе и ну… я тоже есть не хочу, а надо…

Змум нехотя жует черствый хлебец с холодным мясом.

– Ну, давай… Ножичек у тебя какой-нибудь есть?

– Н-нет.

– Мой возьми. Давай. Режь.

– Что резать?

– Руку себе режь.

– Что?

– Руку себе режь.

– Зачем?

– А чем ты свет делать будешь, как не кровью?

– А что… свет кровью делать надо?

– Ну… а ты что хотел, работенка-то тяжелая. За день литра полтора кровушки уходит, тут пока насветишься, только что не околеешь.

– Да вы что… слушайте… я не знал…