Дмитрий Петрунин - Дух Огня

Кай вздохнул.

– Не слишком радостная перспектива.

– Это тебе сейчас так кажется. Ты останешься здесь, ты будешь доволен и ты забудешь о башнях. Пожалуй какое-то время ты походишь к нам в гости, а потом однажды пообещаешь прийти и не придёшь. Не придёшь уже никогда.

– Почему не приду?

– Ну, это будет для тебя всего лишь прошлым, а ты из тех людей, что не умеют жить прошлым. Пока, конечно, ты молод, все молодые живут настоящим, но и со временем прошлое не будет значить для тебя больше чем настоящее… Ладно, давай спать, спокойной ночи…

Рустам Тимурович вышел в коридор, но Кай остановил его вопросом, который внезапно вспомнился ему. Он хотел спросить давно, но на празднике это было невозможно.

– Рустам Тимурович, вы послали вчера утром ко мне Гену. Он мне сказал, что кто-то совершает переход моей башней.

– Как ты догадался, что я? – не стал спорить волшебник.

– А кто ещё? Сам бы Гена ничего не сказал – дисциплина.

Рустам Тимурович хмыкнул.

– Мы пока ещё ничего толком не знаем. Спи. Не забивай голову… Ах, да, вот ещё что. Кай, я думаю, чтобы валыну не тянуть, пора совершить первое чудо.

Кай удивлённо посмотрел на Ролана и тут же вспомнил обо всём, что было в Академии. Он собрался, было уже всё сказать, но Рустам Тимурович продолжал своё, и Кай промолчал.

– Готов?

Кай вдруг испугался.

– Да вроде как, – выдавил он.

Ролан кивнул, сделал серьёзное лицо, взмахнул рукой, как будто в каком-то магическом жесте. Кай уже подумал, что сейчас из пальцев его брызнут искры, или воздух прорежут разряды молний, но ничего подобного не произошло.

Ролан протянул руку к Каю и неуловимым жестом фокусника вытянул вдруг у него из-за уха позолоченный амулет на длинной цепочке. Он подцепил цепочку ногтем и продемонстрировал Каю. Кай в недоумении смотрел на то, как кругляш амулета с неясным рисунком раскачивается перед его носом.

– Ну и чего? – поинтересовался он осторожно, предполагая, что странный ритуал ещё продолжается.

– Бери, – улыбнулся Ролан.– Владей.

Кай моргнул.

– Ладно, – он подумал, что это, должно быть, какая-то специфическая шутка и потому взял медальон, подержал в руке, обнаружив, что он довольно тяжёлый, но сделан явно не из золота.

– Однажды эта вещица может очень помочь, – сказал Рустам Тимурович.

– Да уж, – хмыкнул Кай, решив не обращать внимание на его закидоны.– Поможет… Чудо, да?

Аташ Дастур кивнул и насмешливо улыбнулся.

– Чудо.

Кай покорно вздохнул и надел медальон на шею. Потом взял его на ладонь, присмотрелся и пришёл к выводу, что наполовину затёршееся изображение на нём – это богатая виноградная гроздь.

По всему полю, до самых стволов высоких сосен рассыпались белые цветы. Казалось, что это эдакий проеденный молью, с зелёными дырами ковёр. Над головой простёрла свою длань небесная лазурь, где-то рядом едва слышно журчал ручей, играя меж камнями солнечными зайчиками. Слышно было пение птиц, стрекотали кузнечики, и ни что не нарушало многолетнего покоя этого места.

Валтасар шёл вразвалку, приминая сапогами сочную траву. Где-то впереди за соснами, за дымкой иссиня-зеленого тумана, не смотря на ясный погожий день, словно затаившегося там, как таится на охоте дикий зверь, возникали каменные скалы. Горных пиков не было видно – поле находилось высоко, и только воздух – горный, свежий, говорил о том, что душная равнина далеко внизу.

Валтасар наклонялся над белыми цветками, придирчиво разглядывал маленькие бурые плоды, после чего иные пропускал, а иные аккуратно отрывал от стебля и складывал в деревянную коробочку, висящую на шее на ремне.

Он ни коим образом не напоминал теперь охотника предгорий, а был тем, кем был – травником, собирателем растений. В небольшой мешочек, привязанный к поясу, Валтасар складывал листья того же растения. Растение это имело много названий, и в одних народах звалось могильником, в других рутой, а в третьих его называли гармалой. На поясе Валтасара небыло тотемов, небыло тамагавка. Лежал только в ножнах самый обыкновенный остро заточенный нож.

Увлечённый своей работой, насвистывая какую-то мелодию, Валтасар всё ближе и ближе подходил к каменным уступам, где обрывалась зелёная лужайка.

Неожиданно рядом послышалось шипение. Валтасар быстро выпрямился, очнувшись, оглянулся по сторонам и увидел на собственной руке, скрутившуюся у плеча в шевелящиеся кольца змею. Змея открывала и закрывала зубастую пасть, что совсем не характерно для змей, и из неё выскальзывал раздвоенный язык. У самой треугольной змеиной головы что-то пульсировало, как будто готовый вот-вот прорваться гнойник или какая-то железа.

Валтасар замер. Кровь в его жилах похолодела, а лоб сразу стал влажным от пота. Он подумал, что это просто невозможно, как она забралась сюда, на его руку? Но змея была, и спорить с этим было трудно.

Рептилия качнула головой и стала вытягиваться.

Кольца сжимали руку всё туже и туже, с силой, которой просто не могло быть у змеи. Не у этой во всяком случае. И она продолжала тянуться к его лицу. Продолжала вытягиваться, словно была из воска.

Валтасар перестал дышать.

Хищная морда качнулась перед самым его лицом, и Валтасар внезапно совершенно точно понял, что змея сейчас бросится на него.

Рептилия качнулась в последний раз, издала страшное угрожающее шипение, а потом пасть её резко раскрылась и острые как кинжалы зубы, с которых капал яд, мелькнули перед глазами.

Валтасар дёрнулся и проснулся.

Сначала он не понял, что это был просто сон. Он не понял ничего, только сердце бешено колотилось в груди, и он слушал его стук. Бум-бум… пауза… бум-бум…

Он глубоко вздохнул, провёл по лбу рукой и обнаружил, что вспотел от страха. И тут же ощутил на своём плече тяжесть свернувшейся в кольца змеи. Сердце ухнуло вниз в бездонную пропасть, он дёрнулся, перевернулся на другой бок, но тяжесть последовала за ним и отозвалась вдобавок тупой ноющей болью, как будто змея так сдавила руку, что сейчас сломает ему кость.

Тогда Валтасар понял, что никакой змеи нет – это всего лишь сон. Но есть в боль в плече из-за того молокососа в лесу. Они, в общем-то, были ровесниками, но любой горожанин был для выросшего в суровых лесных условиях Валтасара молокососом.

– Ф-ф-ф… – Валтасар сел на набитом соломой матрасе, протёр мешковиной, которая служила ему одеялом, лицо. В комнате было душно и кожу слегка щипало. Возможно, взмок он не только от страха. Валтасар нервно усмехнулся. Всё же лучше, чем сходить с ума от страшного сна.

Он встал с некоторым трудом, и тут же у него закружилась от слишком долгого сна голова. Денег двух молокососов-охотников, встреченных так удачно вполне хватило на гостиницу и на выпивку. Он проспал всю ночь и весь день после убийства, а потом и следующую ночь, но и теперь чувствовал себя уставшим, точно и не набирался сил, а напротив кто-то выкачивал их из него. Голова была как будто чугунная и перед глазами плавали чёрные пятна, больше того, казалось, что такие же чёрные пятна плавают в мозгу и мешают соображать. К тому же если раньше он не вспоминал о плече, то теперь оно само дало о себе знать.