Джонни Рэйвэн - Из Товарда в Ленциг

«Сколько ещё простоит сей шаткий мир? Не ровен час, опять эти остроухие альхэ сцепятся с зеленокожим, – подумал рыцарь, – или деревенские дуболомы снова порешат, что велиманн заинтересовался их жёнами! А если гном вдруг перестанет терпеть подколки лепра, что тогда? Клянусь честью, маловато у меня подчинённых, дабы утихомирить такую ораву, если вдруг наступит буча…»

Командовать подобным скопищем людей и нелюдей с разным мировоззрением, культурой, воспитанием и отношением к ближнему своему, оказалось чертовски непросто. Когда караван только собирался, и Тальесу вручали «вожжи», всё шло как по маслу, ибо у людей и нелюдей была общая цель – добраться из Товарда в Ленциг, пережив при этом дальнюю и опасную дорогу. Кратчайший путь, связующий два великих стародавних града Лютеции 3 3 Лютеция – небольшое королевство на юге Лесконии. , пролегал по местам малоцивилизованным и довольно непредсказуемым, а смельчаки, готовые провести всех нуждающихся сими дикими и неприветливыми тропами, встречались и того реже. Так что волей-неволей приходилось разноликим путникам терпеть вынужденные неудобства путешествия с нелицеприятными представителями иных племён под боком. В ином случае – жди три, а то и четыре недели, пока не найдётся новый смельчак, готовый провести из Товарда в Ленциг новый караван – и поди ещё угадай, кто там может оказаться! Так что терпели. Но чем дальше, тем меньше.

Им повезло – госпожа фортуна помогла каравану разминуться с разбойничающими в Долине Ландо шайками бандитов, провела мимо вольенских дикарей, позволила обойти стороной группу раубриттеров 4 4 Раубриттер – рыцарь-разбойник. из замка Ванотун и даже укрыла от глаз разноликой нечисти, что кишмя кишела в Лесах Флейт. Но чем ближе был пункт назначения, тем чаще нынешние товарищи поглядывали друг на друга с недоверием, и всё больше теряли товарищеский дух. И вот, у самой цели, когда «товарищи» осознали, что опасность миновала, их «дружба» тут же пошла трещинами. Уже была пара прецедентов пускания чужой крови и лишь каким-то чудом да не иначе, как вмешательством богов, Тальесу удавалось удержать агрессоров от необдуманных действий. К сожалению, агрессорами в этой шумной компании являлись практически все, просто на ту или иную тему. На этот раз всё началось с гнома. А если быть точнее, с его товарища Лодука.

– Да заткни ты свою пасть, рыжий заморыш! – рявкнул Газгу, вскакивая с бревна, после очередной шуточки банкира, – ещё хоть слово ты проблеешь своим мерзким голоском, и я за себя не ручаюсь!

– Фи! – закатил глаза Лодук, выбивая трубку о башмачок, – ну что ты как маленький? Право, глупо, мой друг, обижаться на правду. А правда заключается в том, что я действительно лицезрел ораву пьяных гномов на празднике Тордольмасса в Гнездовище-на-Пике! И действительно слышал, как ваши женщины храпят – гораздо громче, чем мужчины.

– Да плевать мне, что наши бабы храпят громче мужиков! Всё равно для нас они самые лучшие!

– Да кто ж спорит? Не нам ведь с ними спать ложиться. Вы и внешне-то тоже не сильно различаетесь…

– Шо-о-о? – опешил гном, – шо ты там пукнул, пентюх ржавый?!

– Не пукнул, а сказал! А сказал я следующее – вы, бородатый мой дружок, с вашими женщинами внешне довольно схожи, оттого и храпите на один лад. Подумаешь, велика тайна!

– Подумаешь?! – краснеющего Газгу пробрал дикий колотун, – я те сейчас подумаю, выпук недозревший! Я те покажу, кто у нас храпит громче… Ща вот как двину промеж зенок палкой, и поглядим, какие свирели ты выдавать будешь!

В подтверждение угрозы гном хватил с земли толстый сук и двинулся на побледневшего лепра. Расправу остановил одноглазый брат Газгу с непроизносимым именем Рудгенбонтохт – схватив сородича за бороду, он резко развернул его к себе и забурчал что-то на кабутвурде. Газгу вырвался, пихнул пудовым кулачищем брата в плечо и яростно жестикулируя, стал что-то орать в ответ, на том же грубом, гномьем языке. Время от времени в их бессвязной тарабарщине возникало одно и то же, произносимое с нажимом, слово «Rekeningger», что на человеческом наречии означало «Вексель».

Пока все собравшиеся наблюдали за перепалкой низкоросликов и бессильными потугами рыцаря замять конфликт, один из красивых и стройных, андрогинных альхэ, судя по коротким волосам, всё же мужчина, понизив голос, обратился к длинноволосому собрату. Оба тихо рассмеялись. Зеленокожий воитель яларг, демонстрируя крайне чуткий слух, повернулся к ним и что-то сказал. Альхэ переглянулись, короткостриженый певуче ответил. Яларг фыркнул, гортанно расхохотался и что-то быстро и хрипло пробормотал. Судя по всему, что-то обидное, ибо оба альхэ тут же вскочили на ноги. Яларг добавил недвусмысленный жест пальцами – колечко и ходящую туда-сюда палочку. Альхэ выхватили длинные и узкие, отливающие серебром, мечи.

В это же самое время белокожий семифутовый здоровяк велиманн, сидя в сторонке и обращая всё своё внимание исключительно на лунный диск, не заметил, как к нему сзади подобралась сбежавшая от родителей девочка-селянка, годков пяти-шести на вид. Девочка, решив, что огромная и широкая спина северянина – это отличный вызов для будущего скалолаза, полезла прямиком на горб здоровяка, хватаясь за бурую шерсть густой меховой накидки. Велиманн, ничего не подозревая, решил чихнуть. И чихнул! Да так громко, что девочка, не удержавшись, бухнулась с объекта покорения прямиком наземь и расплакалась. Велиманн осторожно поставил дитя на ноги, а затем извлёк из закромов меховой накидки маленькую грубоватой работы куколку из соломы и хлопка и протянул девочке. Ребёнок тут же забыл о слезах и с улыбкой стал изучать полученный презент.

Тут же подлетевшая к девчушке мать, не кто иная, как дура-баба, жена кузнеца, схватила бедное дитятко и, прижав к себе, попёрла на ничего не понимающего велиманна, что рассерженная квочка на сонного буйвола. Здоровяк буркнул, мол, «отстаньте, люди добрые», да махнул рукой, но женщина расценила жест как знак агрессии. И как давай орать – помогите, бьют-убивают! Само собой, вся деревенская орава мужчин, баб да их детишек со страшным гулом бросилась кузнечихе на выручку.

Старик с вороном на плече, казалось, уснул. Профессор из академии, нахлобучив на голову книгу на манер каски, с интересом наблюдал за происходящим. Да ещё и умудрялся записывать витавшие в воздухе ругательства в маленький блокнотик.

Кровопролитие остановил вовремя очухавшийся Тальес. Гикнув солдат и милого Люго, он схватил меч и бросился метаться от группки к группке, раздавая тумаки, потрясая оружием и перекрикивая орущих. Вскоре все инциденты были исчерпаны, никто не пострадал и народ вполне чинно да мирно, разошёлся по углам. Свет огня вырывал из тьмы лишь недовольно нахмуренные брови и выпяченные губы. На этот раз обошлось. Тальес вернулся к костру, плюхнулся на траву и устало вздохнул.