Николай Сайнаков - Шлем Громовержца. Почти антигероическое фентези

Шум в кронах деревьев двигался по пятам, временами даже обгоняя. Пока венеды бежали с такой скоростью, шилмасы не могли организовать нападение. Лишь бы хватило сил.

Волк задыхался, сердце бешено колотилось, но тело, казалось, действовало само по себе, неся его вперед. Мимо мелькали стволы деревьев, ветки хлестали по лицу, пни и валежины вырастали словно из ниоткуда. Обычно он мог бежать так и день и два, но воздух, отравленный разросшейся лихорадочной травой, с сердцевидными листьями размером с тарелку, драл горло, легкие готовы были вот-вот разорваться, в глазах темнело.

Его спутникам приходилось еще хуже. Залитый потом Святомор буквально тащил за руку Велену. Карислав дышал как загнанный тур, самострел, который он не пожелал тащить в руках, а прикрепил к поясу, нещадно бил его по гузну.

В голове Оборотня натужно гудело, глаза уже отказывались воспринимать что-либо. Желание упасть, остановится хоть на мгновение, а лучше – навсегда, все требовательней заявляло о себе. Но тут он скорее почувствовал, чем увидел, что почва пошла под уклон! Спасение было близко!

Когда-то давно здесь, в низине, протекала речушка. Лес задавил и иссушил ее жадными корнями, без остатка выцедив всю воду. Сохранилось лишь сухое русло, устланное ковром гниющих листьев и поросшее корявым рваньем кустов остроиглого боярышника. Подмытый в своё время водой берег, по-прежнему нависал корнями над пустующим теперь уже руслом, образуя небольшую, закрытую сверху нишу.

Именно туда и бросился с пологого берега Оборотень. Венеды пробирались через кусты прямо за ним. И вот, наконец, раздвинув висячие корни, они вломились в сырую темноту ниши и попадали на землю. Долгое время слышался лишь придушенный хрип, люди никак не могли отдышаться.

Велена долго приходила в себя, словно молоты стучали в голове, саднило горло. Рядом с ней ничком лежал Оборотень, справа – Золотинка, которой, похоже, пришлось не так худо, как другим. Она уже почти отдышалась и оглядывалась назад, пытаясь понять – нет ли угрозы. Но отсюда было мало что видно.

Велена еще долго приходила в себя после бега, а когда огляделась – содрогнулась. Корни беспорядочно и омертвело свешивались из плотного мрака сверху. В их изгибах и безобразных ответвлениях было что-то уродливое и неестественное. Ей вдруг страшно захотелось назад – на свободу.

Кто-то спросил у Волка-Оборотня насчет того, долго ли еще им здесь находится, тот начал отвечать, но тут Велену отвлек звук… или движение? Сверху, в корнях… Внутренне сжавшись, она напрягла зрение, вглядываясь в жуткое сплетение корней. И вдруг, на фоне светлого выхода, увидела, как что-то длинное, извиваясь, вытягивается по направлению к ней. Расширившимися от ужаса глазами девушка следила за приближением страшного нечто. Ужас рос и полнился в ней, сковывая невероятным напряжением. Велена не выдержала и закричала.

Она успела заметить, как метнулся к ней Оборотень, в следующий миг он навалился, зажав ей рот и враз выдавив весь воздух. Потом сдвинулся в сторону:

– Тихо!

Подкинувшиеся было венеды замерли.

– Кто-нибудь может зажечь огонь? – спросил он.

Карислав трясущимися руками достал кремень, застучал им, рассыпая искры, пока не подпалил небольшой лоскут промасленной тряпки.

Первое, что они увидели при этом слабом свете, были перепуганные лица друг друга. Потом их взоры обратились на Оборотня. Он был спокоен. И в руке держал длинную извивающуюся змею.

– Это была всего лишь змея, – заговорил он, оглядывая венедов. – Придется привыкать. С тех давних пор, как небесный зверь победил Меняющую Мир, эти гады расползлись повсюду. Но они не так уж страшны.

С этими словами Оборотень раздавил руками голову змеи и отбросил все еще извивающееся тело прочь.

– Иногда мне кажется, что Меняющая Мир погибла где-то здесь, потому что змей в этом лесу видимо-невидимо. Так вот, когда вдругорядь вам попадутся змеи, не кричите так сильно, я было помыслил – нам конец пришел. Тем паче такой крик и может отправить нас к праотцам, окажись неподалеку враги. Кстати, загасите огонь, он нам больше не нужен.

– Велена была очень испугана, вот и закричала, – вступился, гася тряпку, Карислав, я бы и сам закричал, не надо от девушки требовать больше чем она может.

Оборотень, уже сам успевший пожалеть трясущуюся Велену, услышав осуждение в словах Карислава зло оскалился:

– Что от вас требуется – решать мне! Ты что же думаешь, мы по грибы, по ягоды вышли?! Если вы будете бояться такой дребедени как змеи и пауки, так вы, может, еще скажете, что и темноты боитесь?! На кой ляд вы тогда сюда потащились, и что станется, если встретим и верно страшное?!

– Не ори на меня! – взорвался Карислав, наверное с большей силой потому, что чувствовал правоту проводника. – Мы, в отличие от тебя, не якшаемся с нечистью и черными силами и с нелюдью в друзьях не ходим, злых дел не творим и поэтому нам есть чего бояться!

– Что-о-о?!! – протянул Волк, пытаясь подняться.

– Остановитесь! – твердость в голосе Велены заставила Оборотня послушаться. – Нашли время, чтобы ссориться, – голос ее смягчился, – Оборотень, Карислав хотел всего лишь сказать, что ты больше привык к таким опасностям и жизни в лесу. И он извиняется, ведь правда?..

– Извиняюсь, – нехотя процедил Карислав.

– Я знаю, что он хотел сказать, – голос Оборотня был холоден и спокоен. – Единственное, почему я его не прикончил, это мысль, что все мы нынче зависим друг от друга, ссорится в самом деле не время.

Шилмасов больше не было слышно, их голоса, теперь уже всем казавшиеся мерзкими, затихли вдали. Но венеды не сомневались в том, что снаружи их ждут.

Припаса в коробах было еще много, но Оборотень решил экономить, ни мяса, ни сала поедать не дал, но и хлебом с жгучим редисом ужинали так славно, что шилмасы снаружи наверное слюной изошлись. Карислав пустил по кругу свой последний мех с рябиновой бражкой, от которой Оборотень предпочёл отказаться.

Среди венедов сам собою развязался тихий разговор о былом, под которым подразумевалось теперь всё, что было до этих дней в лесу.

– Все в нашем роду были воинами, – рассказывал Карислав, – мои предки дрались вместе с Хельсом Утренним Ветром против войск Смарда и восстали вместе с Радомыслом против Злыгостя, воевали за шлем с северянами. Мой предок Сеченый Вяз пришел с востока Вражьего моря на берега Звеницы, на земли Червеня. Сын Оста Сухорукого – Сухман – был одним из величайших воинов на свете. Вместе с Любомиром Крылатым он крушил орды чужаков у Соленого озера, ходил на Свиару вниз по Диве, город ныне давно разрушенный, и взяв с него дань, возвратился с богатой добычей. Там, под Свиардом, он бился на поединке с великаном-гилканцем и сразил его, ударом кулака вогнав в землю по самые уши. Он сражался один с целой тысячью лесных людей, и погиб, лишив живота многих из них. Его сын – Черный Хорь – был моим прадедом. И на него, как и на всех других моих предков, благосклонно взирают теперь Зибог и Дана в их новой жизни в Замирье, и они сидят за одним столом с другими великими героями – Хельсом, Нортоком и иными, покрывшими себя вечной славой!