Николай Сайнаков - Шлем Громовержца. Почти антигероическое фентези

…Давным-давно, во времена стародавние, времена достопамятные, когда ещё приходили на землю бессмертные боги, отгремела битва творений и война с силами ночи, когда свежа ещё была память о Великой войне за Шлем, где шли друг на друга роды одного народа, и проливалась кровь братьев, тогда, когда основан был хранимый богами Итарград, случилось это…

Могущественны боги. Каждый из них владеет какой-то силой, но не может владеть силами других. И единства среди них нет также.

Вечна мечта о совершенстве, не миновала она и богов. Задумали они создать творение, обладающее всем лучшим, что было у каждого из них. С небесного древа, прародителя всех растений, взяли боги семя и наделили его своими силами. И вот уже посланник богов Симаргл отбыл на землю. За Терпким морем, на севере Земсолна, в благодатной долине меж Копейных гор посажено было семя в мать-землю, стихию Зибога. Сама Дана пролилась там благодатным дождём, на три дня Яр застыл над долиной, согревая своими лучами землю, три дня не видели его в остальной поселенной.

И вот, наконец, расступилась земля и явилась миру женщина, прекрасней которой не было ещё никогда. Благодать и чистота воды, яркость солнца, жизненная сила земли и стремительность ветра, всё было в ней, и не отразима её красота. Велики и силы – управлять всем живым и неживым могла она. Рады боги, думали они, что создали совершенство.

Окружённая духами бродила она по земле, меняя мир, привнося в него новые черты, удивляя и очаровывая жителей поселенной. И так сильно было её очарование, что стали даже избегать её люди, ибо мало кто из узревших её красоту мог забыть это. И многие шли за ней, оставив всё, забыв свой род, детей и близких, свой долг и свою долю, лишь бы только снова и снова видеть её. Не только люди, но даже многие драконы склонили перед ней свои головы, даже племена воинственных бронтов и гордых бриареев сразила её красота.

Но шло время, и всё мрачнела она. Заложенные богами разные начала рвали изнутри её душу. Невозможно одновременно быть спокойным и буйным, жарким и холодным, твёрдым и мягким. Всё сильней и сильней мучилась она, всё уродливей и некрасивей становилось созданное ею. И ничем не могли помочь ей боги.

Тогда-то, ища спасения, и встретила она посланника Ния. Лживыми речами как сетью опутал её Смард. Боги, говорил он, определили ей мучения потому, что, дав ей всё, утаили от неё чёрную сторону жизни, злую её суть. То, что есть у всех, нет у неё одной. Только вобрав в себя и тьму, сможет избавиться она от невыносимой боли. И поверила она и приняла тьму. Но лишь больнее стало ей и разум её погрузился в хаос.

Не сразу заметили боги перемену. А её истерзанная душа обратилась во зло. Отомстить богам задумала она. Три дня и три ночи не выходила она из пещеры в горах Изверы. Там, вдали от чьих-либо глаз, сотворила она «глэсс» – камень власти. А на четвёртую ночь завладела она душами тех, кто шёл за ней, и заключила их в кристалл. Теперь никто, из любивших её, не мог ослушаться её злой воли. Ненавидя всё, созданное богами, она возненавидела и их создания и стала уничтожать всех, кто ей не подчинялся.

И вот уже земли Земсолна заполонили злые духи и нечисть. Попавшие под её власть драконы сжигали селения и поля, бронты и люди разрушали города и убивали всех, даже не думая брать добычи. Много страшного совершили те, кто стали рабами камня – люди, бронты, бриареи, драконы. Те же, кто не успел спастись, приняли в Копейных горах последний свой бой.

Теперь на север, в обход Терпкого моря направляла она свой путь, и вот уже восточные роды венедов теснятся ею. Только тогда решились боги выступить против и уничтожить свое самое дорогое создание. Огромный небесный зверь спустился на землю. Она же превратилась в гигантскую змею. И началась страшная битва. Тряслись и рушились вековечные горы, трескалась земля, море выходило из берегов, а пыль заслоняла солнце. Блистают бронированные кольца змеиного тела и хлещут, изгибаясь, по зверю, стараются захватить и задушить его. Страшен рёв чудовищного зверя, рвёт он когтями и клыками тело змеи, черпает силы земли и света. А тут и Стрибог сдул в сторону пыль, и во всю силу заблистал Яр, могучее солнце.

Победил божественный зверь. Упала и издохла поверженная змея. Но из её тела родилось множество мелких змей, расползшихся по всему свету. Кристалл же разбился, вернулись из него заточённые души. Однако многие из них успели измениться и привнесли в мир жажду крови и власти, ещё большую, чем было прежде…

Волк-Оборотень открыл глаза. Сумрак. Значит, утро уже приспело. Чей-то храп мешал ему сосредоточиться. Велена сладко и тихо спала рядом. За Святомором и Золотинкой где-то лежал Карислав. Именно оттуда и раздавался громкий храп. Да, не повезло им иметь такого спутника. Хорошо хоть все так устали вчера, что храп вряд ли кому помешал. У Золотинки, к тому же, спокойствия на десятерых. Добро, что они ее взяли. Отец не зря говорил когда-то, что повстречать виллу – хорошая примета. А отец был мудр, кто еще мог бы научить его так слышать лес?

Позади, вдруг, кто-то засопел. Оборотень осторожно протянул туда руку и наткнулся на что-то живое и мохнатое.

– Шерстатый! – прошептал он, – ты жив! Я чувствовал это, но все же беспокоился. Ты верно голоден? Уходя, мы оставим тебе подарочек. Послушай. Старый ход, ведущий к нашему острогу еще цел?

Маленькие руки утвердительно похлопали по запястью Оборотня, и существо с легким шуршаньем удалилось.

– Еще раз спасибо! – прошептал вдогонку Оборотень.

– С кем ты там говоришь? – сонно заворочавшись, спросила Велена.

– Тебе почудилось, спи. А лучше – просыпайся, уже настало утро.

– Утро? Но ведь темно. – Велена, раскрыв глаза, потянулась, побеспокоив Святомора.

– Ты забыла, что кроны деревьев плотно закрывают небо, а мы еще и под кореньями. Светлее уже не будет.

– Жаль. Я бы хотела поглядеть в зеркальце на свое лицо.

– Оно такое же красивое как всегда.

– Что?!

– Нет, ничего…

– А я думала, что ты меня терпеть не можешь.

– То есть как это? Терплю ведь, – хмыкнул Оборотень. – А если даже и нет, кривды не сказал бы.

– Спасибо.

– Не за что. Не так уж часто в лесу можно такое сказать. Разве что зарнице и берегиням. Да и те поперевелись.

– Скажи мне, Оборотень, кто ты? – Велена с трудом угадала в темноте его глаза.

– Я? … Скиталец, бродяга.

– Где ты родился?

– Если скажу здесь, ты поверишь?

– Нет.

– Ну, так я все равно скажу, что здесь.

– А кто был твой отец?

– Такой же скиталец, как я и как мой дед.

– И тебе никогда не хочется иметь свой собственный дом, семью?

– Запирать себя в четырех стенах? Зачем? Нужно жить, нужно увидеть всю явь и поселенную. А потом можно и отдохнуть в замирье, если только вокруг не будут толкаться Кариславовы родственники!