Николай Сайнаков - Шлем Громовержца. Почти антигероическое фентези

Оборотень попытался представить себе такую картину и усмехнулся в темноте. Похоже, великие герои в ирии просто окружены толпами Криславовых родственников. И если все они такие же хвастуны, как и он, то бедным героям приходится не сладко. И как это Карислав позабыл сказать, что его родственники и Эрлота Лес Мечей приветствуют при встрече? Эта картина понравилась Оборотню еще больше, у Эрлота ведь восемь рук и родственники могут подходить для рукопожатия пачками.

Карислав тем временем продолжал:

– Мой дед – Богдан с Заилья – воевал против войск Арсена Горбатого и ходил в набеги на все четыре стороны света, только на пятой сложив голову. А мой отец, Велемир, погиб шесть лет назад в Лукоморье от мечей летборгцев. Я, конечно же, отомстил за его кровь, но знаю, что он радуется всякий раз, когда очередной летборгец спотыкается о лезвие моего меча.

– А кстати, о мече, – прервал его Оборотень. – Мой меч, откуда взялся он?

Все замерли, ожидая ответа.

– То, что меч у тебя, – прорычал, с трудом сдерживая ярость, Карислав, – еще не значит, что он стал твоим. Он всегда был и остается мечом нашего рода Сеченцев, и я – Карислав Черный, сын Велемира, постараюсь как можно быстрее вернуть его обратно.

Оборотень пропусти угрозу мимо ушей:

– Так откуда появился этот меч?

– Им владел еще Сухман, рассказывают, что он добыл этот колдовской меч в логове дракона у Терпкого моря на землях Земсолна, на мысе Каменной руки. Знающие люди говорят, что на клинке лежат какие-то ужасные заклятия.

Оборотень удовлетворенно кивнул самому себе – он правильно решил, что меч необычный.

– Когда-то в детстве я слышал про мыс Каменной руки, – задумчиво сказал Святомор. – Сказывали, что этот мыс – отрубленная рука каменного великана, сразившегося с Меняющей Мир, единственного, кто встретился с ней, и не поддался ее очарованию. Конечно же, великан погиб. Разве кто-нибудь кроме богов мог ей противостоять? Он знал это, но не отступил и не сдался. А мы, враждуя между родами, даже против Летборга не можем выступить вместе.

– Точно, – поддакнул Карислав. Пока мы бьемся – другие сидят в лесах…

Золотинка вслушивалась в слова своих спутников. «Как ни печально, – думала она, – но Карислав с Оборотнем совершенно не ладят. Оставь их одних – тут же передерутся. А еще этот меч… Карислав очень дорожит им как родовым наследством, а тут пришлось его отдать. А зачем меч Оборотню – тоже неясно, в стычке с шилмасами он пользовался только своим. И вообще странно, все ее спутники готовы говорить о чем угодно, только не о цели перехода через лес. Её-то ведет вперед наитие, чувство, то самое, что отличает вилл от остальных людей. Она родилась в семье общинника и до шести лет ничем не отличалась от сверстников, но однажды…

Кресень изок – месяц кузнечиков еще только начался, а Яр – великое солнце, уже много дней не прятал лик за тучи. Род и Зибог расстарались, и луга благоухали густым разнотравьем. Вся весь вышла на сенокос. Мужчины с песнями, дружно взмахивали косами, женщины сгребали сено, что уже подсохло. Она играла с другими детьми – охотилась на букашек, вязала из травы отпугивающих вредных существ чуров, выслеживала полевого, и не заметила, как ушла далеко, к самой речке, бегущей среди талин. И тут она услышала зов. Здесь, в земле, был закопан когда-то чужой воин. Но она обояла запах крови, чувствовала боль! Чужой воин звал ее, просил похоронить его останки по обычаю. Испугавшись, она с плачем помчалась назад, а там ее ждало уже свое горе. Яр, осердившись за что-то на ее отца, ударил его своим лучом. Здоровый как зверь, он теперь умирал, и даже вода не остужала его голову. Не понимая, что делает, она сама взяла ковш и, обмакнув в воде руку, возложила ее на чело отца. И благословенная влага Даны в ее руках сотворила чудо, отец ожил и вскоре уже был на ногах. Взрослые очень серьезно отнеслись к ее рассказу о чужом воине. Мужчины, обвешавшись оберегами, ушли туда, и на закате густой дым погребальной крады отнес на небо чужого воина, чьи останки, как рассказывали, уже почти истлели.

Так в ней пробудилась вилла. С тех пор родители перестали обременять ее работой по хозяйству, учить женской науке. Избранным Ладой и Данной – не играть больше со сверстницами, не прясть с подругами пряжи, не женихаться на Купальскую ночь, не уйти в чужой род, чтоб рожать детей и быть верной женой. У них – свой путь, скрытый от простых смертных. Много слез было пролито, прежде чем она приняла для себя жизнь, следующую зову, жизнь не как у остальных людей. В девять лет покинув весь, она стала пытать свой путь. Среди народа западных, сиверных и восточных родов не найдется человека, который поднял бы руку на виллу. Дикие звери не трогали ее, а нечисть боялась, хотя силы против них у нее не было. Правда, и страха тоже не было. Детские слезы не прошли для Золотинки даром, наверное, тогда она научилась чувствовать и лечить чужую боль, слышать то, чего не слышат другие, научилась терпеть и в искры превращать свое негодование. Это последнее, она была уверена, тоже было даром богинь.

«Но лучше бы они подарили ей женскую долю», – с горечью думала она, устраиваясь поудобнее на неровностях холодной земли рядом с Кариславом и радуясь, что именно Оборотень стережет первым.

Оборотень лежал рядом с Веленой и никак не мог уснуть.

«Сегодня мы преодолели первое препятствие. Будет ли все так удачно завтра? Карислав еще этот. Может быть, он воин и не плохой, но уж и сволочь порядочная. А какого мнения о себе! Предки у него! Мыслит, что меч и сила решают все. Нет, «славный» сеченец, чтобы выжить здесь нужен еще и ум и хитрость звериная, а у тебя их маловато. И последний бы ум пристало выбить, да не след пока. Он де якшается с черными силами! Может, и есть тут доля правды, иначе не понадобилась бы жертва, но ведь плата это за всех оставшихся. И он честно всех о ней предупредил.

И на кой черт он тащит с собой этот дурацкий Кариславов меч? Да с заклятиями он, колдовской, потому его и потребовал. Ну да как выгадать, будет ли от него прок? Да и вообще, возьмётся ли он за него? А этот барсук Карислав даже не знает, что за заклятия на мече.

Бедная Велена. Ну и денек ей пришлось пережить! Впрочем, нет, не бедная! – одернул он себя. – Ему плевать на них. На всех. Он ничем им не обязан и не будет обязан до конца пути. Прочь чувства к ним. Они лишь его спутники и только». – Оборотень разозлился на самого себя. Но что бы он там не думал, он чувствовал, что не сможет остаться в стороне и смотреть спокойно, как умирает любой из них. Даже полоумный Карислав. А ведь ему придётся кого-то погубить! Тяжесть на сердце и гнет на душе не отступали перед жалкими оправданиями. Только меч Карислава на его боку не давал места отчаянью. Он давал надежду. Оборотень уже засыпал, когда вспомнилось слышанное не однажды предание о Меняющей Мир…