Николай Сайнаков - Шлем Громовержца. Почти антигероическое фентези

Ведя отряд, Оборотень с тревогой прислушивался. Когда он проходил здесь один, деревья были спокойнее. То ли они со временем становятся всё более раздражительными, то ли дело в количестве людей, то ли идут они слишком заметно. Так или иначе, им приходилось всё труднее. Ели загораживали ощетинившихся иглами ветвями дорогу, хлестали по лицам, цепляли за одежду и всё громче злобно шептали что-то. Оборотень шкурой ощущал опасность, торопился, подгоняя венедов.

Шум становился всё более угрожающим. Вот душераздирающе заскрипела рядом древняя ель, ей отозвалась другая, третья и вскоре ужасный скрип и шум раздавались повсюду. Казалось, что деревья кого-то звали. И вдруг, по лесу прокатился гул, и столько злорадства и недоброжелательности послышалось Волку в нём, что он невольно содрогнулся.

– Я за нами кто-то идёт! – услышал он крик Золотинки.

Оборотень не обернулся, только прибавил шаг, так, что спутники теперь с трудом за ним поспевали. Но до конца он осознал всю опасность происходящего только после того, как позади них, со стоном, рухнуло дерево. Другая ветхая ель скоро повалилась впереди. Нестройные, поражающие слух вопли здешнего гнилья звучали всё сильнее, сверху летела труха, иголки и лохмотья мха, сыпались поломанные сучья. Товарищи что-то кричали позади, но Оборотень уже не слышал и собственного голоса. Одна из пихт впереди вдруг накренилась и начала падать прямо на них, но запуталась в ветвях соседей и безжизненно замерла. «Как умерший дряхлый старик» – подумал мельком он, и оглянулся. Велена сосредоточено пробиралась за ним, Золотинка пыталась прикрыть волосы руками, а Карислав яростно отмахивался от веток, загораживая собою Святомора и виллу.

А лес уже ходил ходуном, деревья всё чаще валились, стремясь задавить их или загородить своими трупами дорогу. От пыли и трухи, клубящейся в воздухе, видно стало хуже прежнего, Оборотень почти на ощупь пролагал путь, боясь потерять направление. Деревья падали и гибли вокруг, словно воины во время битвы. Только трудно было понять, за что они сражаются. Что-то невыразимо печальное проглядывало в той жертвенности, с какой ели стремились убить людей, и умереть, чтобы быстрее сгнить в соседстве с теми, кто гнить не желал.

Венедам пришлось вытащить мечи, и теперь они рубили направо и налево, силой прокладывая себе дорогу. Когда рядом начало крениться дерево, под ногами Оборотня лопнула земля, и взметнувшиеся в облаке пыли и хвои корни ударили бродягу по ногам. Оборотень упал, вскочил, пробежал ещё немного, и только и успел заметить, как сверху на него обрушивается что-то…

Наверное, он пробыл без сознания всего несколько мгновений. А когда очнулся, понял, что ствол не только ударил, но и придавил ему ноги. Венеды, собравшись вокруг, выжидающе замерли. Ноги застряли крепко, даже с усилием он не смог их выдернуть из-под лесины, лес вокруг бушевал, а его спутники так и стояли как вкопанные.

– Какого Ния пялитесь, сильки несчастные? – заорал Волк на них. – Вы же одни и полдня в этом лесу не протянете! Поднимайте бревно, если жить хотите!

Венеды, словно очнувшись, бросились к нему, и им кое-как удалось приподнять суковатую ель. Оборотень с трудом поднялся и, прихрамывая, повёл их дальше. Золотинка прокричала, что погоня приближается. Да бродяга понимал это и так. Торжествующий вой леса позади них неуклонно приближался. Но, приближалась и опушка Чёрной чащи, стало светлее, появились колючие кусты. Спасение было уже совсем близко, когда Оборотень услышал женский крик позади. Он ринулся обратно. Полузасохшая ель опутала Велену голыми сучьями, яростно отбиваясь от подступивших к ней Карислава и Святомора. Неподатливые ветви с трудом поддавалось даже Кариславову топору, а само дерево было похоже на схватившее добычу чудовище. Именно теперь Оборотень вдруг вспомнил легенду о Живодреве, и понял, что это сын Велета идёт за ними. Гул приближался, слышались уже и глухие шаги деревянного великана. Втроём они всё освободили Велену и кинулись прочь. Волк шкурой чувствовал движение за их спинами.

Чёрная чаща кончилась неожиданно. Впереди желтым маревом простиралась болотистая равнина, густо утыканная остовами тощих ёлок и сосен. Оборотень изо всех сил побежал туда, не смея оглянуться, пока под ногами не зачавкало, пока тень чащи не оказалась далеко позади. Только тогда он остановился, упал на мох, и посмотрел назад.

Лес стихал. Среди деревьев, у самой кромки желтой равнины, темнел неясный, грозный силуэт Живодрева. В наступившей скоро тишине, они услышали его голос. Слов было не понять, но в них чувствовались гнев, скорбь и обида.

Живодрев медленно брёл обратно к своей берлоге. Ничто на свете не заставило бы его ступить на жёлтые болота. Когда-то, он помнил, там зеленел молодой лесок, и живодрев любил побродить среди свежей поросли, вспомнить зелёную молодость, помечтать, как он рассадит саженцы по всему лесу, как поднимутся здесь высокие ели, светлые сосны, как помолодеет Чёрная чаща.

Но всё изменилось, когда в Корбовый лес пришёл Ужас. Своим присутствием он отравил весь лес, часть его оплетя травой, часть отравив враждой, часть превратив в болото…. Сюда, на равнину пришла гнилая вода, на тысячи шагов вокруг Чёрной чащи стали гибнуть молодые деревья, исчезали птицы и звери. Только чаща почти не поддалась яду, но потому, что сама умирала. Вместе с ёлочками засыхать стала и мечта Живодрева о молодом лесе. Не желая видеть, как гибнет едва пробившаяся поросль, Живодрев и старые деревья стали сами глушить, уничтожать побеги. Теперь они хотели только покоя. Покоя неведенья и спасающей от отравы недвижимости. Люди думают, что спаслись, уйдя от него на болота? Глупцы! Лесной покой был бы для них лучшей участью, чем то, что ждёт их в испарениях гнилой воды.

– Как я устал! – выдохнул Карислав, устраиваясь на кочке. – Наконец-то можно отдохнуть!

– Святомор, дай воды, – утирая со лба пот, попросила Велена. Мокрые пряди её прекрасных русых волос свивались в колечки, ещё более украшая разгорячённое, расцарапанное, но, тем не менее, милое лицо.

– А больше воды нет, – ответил тот, напрасно пытаясь выдавить из маленького меха хоть каплю. – Может у кого-то другого есть вода?

Волк, как и все остальные, отрицательно покачал головой. Возле Гранитного острога они запасли слишком мало, теперь это становилось ясно. Болотную воду пить было нельзя. Да и не хотелось, она даже на вид была здесь мерзкой.

– Что делать? – Велена обратилась к нему, и Оборотень почувствовал себя как-то неловко, но ответил спокойно:

– Терпеть, – и добавил, немного помолчав: – Хватит уже отдыхать, пора идти.

– Куда идти?! – Возмутился Карислав. – Мы только что сели! И с утра никто ничего не ел, а уже далеко за полдень! А ещё, пора извинится за оскорбление, что ты нанёс нам в чаще.