Вадим Волобуев - Кащеево царство

Страх заставлял его ругаться всё громче, а ратники, не понимая ни слова, осторожно выталкивали купца со двора. Савелий готов был уже пасть перед ними на колени, но тут где-то раздался строгий окрик, и воины расступились. К Савелию подошёл невысокий человек с топором, заткнутым за цветастый пояс, что-то спросил у него, показав на избу. Купец закивал.

– Да-да, туда. К князю вашему. Важную вещь хочу сказать.

Человек с каким-то сомнением поглядел за спину Савелию, затем качнул головой в сторону двери – пойдём, мол. Они прошагали к избе, человек вошёл внутрь, оставив купца снаружи. Савелий повернулся к югорцам, посмотрел на всё ещё открытые ворота и поспешно отвернулся. Зубы его стучали от страха, ноги сами собой притоптывали на снегу. Наконец, дверь открылась, и человек движением руки позволил Савелию войти. Купец ступил внутрь, снял песцовую шапку, оббил меховые сапоги о порог, робея, прошёл в уже знакомую ему горницу.

На этот раз там находились только князь с толмачом, шаман, да два воя у входа. Неловко поклонившись, Савелий осклабился было, но тут же согнал улыбку с лица.

– Чего ты хочешь? – спросил князёк через переводчика.

– Служить тебе хочу. Нет мне жизни в Новгороде.

Князёк обменялся взглядами с кудесником, потом спросил:

– А что ты можешь?

Савелий затруднился. В самом деле, что он может? Давать указания смердам да подсчитывать барыши? Едва ли эти умения пригодятся югорцам.

– Я был в разных странах… Могу быть полезным, – промямлил он.

Князёк в сомнении почесал щёку. Волхв перегнулся к нему, что-то зашептал на ухо. Князёк внимательно выслушал его и кивнул.

– Я хочу знать, сколько у вас людей и оленей, – отчеканил он.

– Ратников сотни три, а скотины – не знаю, должно, с пять десятков наберётся…

– Что с Олоко и Юзором?

– Я не знаю, кто это.

– Хонтуи, чьи тамги вы перекинули нам через стены.

– Убили их вроде. Буслай, что ушкуйников водит, вместе с проводником нашим из зырян в лес ходил с сотней бойцов. Он князей ваших и положил.

– Что за зырянин? – насторожился князёк.

– Встретили одного по пути, имя ему – Арнас. Ловкий оказался как дьявол. Все ваши тропы знал и ведовство умел разгадывать. От него-то первый город и погорел…

– Город Апти?

– Не знаю… Должно быть.

– И как он сгорел?

– Говорят, кудесники ваши зачаровать нас хотели, мороком опутать… Да зырянин обман раскрыл. Сейчас-то вижу – врал он, крови югорской алкал, оттого и нас в грех ввёл.

– Этот зырянин – шаман?

– Пёс его знает. Моислав, попович наш, верил, что шаман. А как на самом деле – один Бог ведает.

– Что за Моислав?

– Сын гречина-изографа. Он в вашей земле мудрости искал, всё к идолам ходил, пока его поп, отец Иванко, разума не лишил, бесов изгоняя. Теперича совсем глупенький.

Кудесник подался немного вперёд и, пытливо глядя на перебежчика, спросил:

– Что тебя заставило пойти к нам?

– Завистники мои, – твёрдо ответил Савелий. – Неприятели отца. Не могут они простить удачи нашей в делах торговых.

– И ты, стало быть, хочешь расквитаться с ними?

– Да.

Князёк понимающе кивнул.

– Есть ли в русском стане твои люди?

– Смерды-то? Как не быть.

– Не смерды. Те, кто думает так же, как ты.

– Таковых больше нет. Один я.

Князь помолчал. Кудесник же спросил проницательно:

– Неужто ради мести ты готов бросить дом и семью?

Савелий смущённо помял в руке шапку. Такая мысль не приходила ему в голову. Предавая своих, он не думал, что перечёркивает этим всю свою жизнь.

– Отчего ж? Домой ещё вернусь. Но прежде расквитаюсь с врагами рода моего.

Унху опять переглянулся с шаманом, крякнул от удовольствия.

– Значит, ты пришёл не служить, а тешить своё самолюбие. Но разве я похож на человека, который угождает чьему-то самолюбию?

Савелий понурился, не зная, что ответить. Кудесник перекинулся с князьком несколькими словами. Тот покивал, не сводя взгляда с купца.

– Запомни, русич, – сказал он, – всё, что творится на белом свете, происходит по воле богов. Не месть свою ты пришёл утолить, а исполнить их решение. Ты понимаешь меня?

– Да, господин, – прохрипел Савелий.

– А теперь расскажи мне, кто предводительствует вашим войском, сколько у вас припасов и всё прочее, что может быть мне любопытно.

Площадь заполнилась людьми. Югорцы, понукаемые своими боярами, понавезли из кладовок мягкой рухляди и рыбьего зуба, приволокли в мешках серебряные подносы и маммутову кость. Новгородские писцы шли от нарт к нартам, всё записывали, подсчитывали, ругались с боярской челядью, норовившей спрятать под тулуп одну-две шкурки. Полусотня русских воинов оцепила середину площади и, отгоняя настырных мальчишек, жадно поглядывала на югорских баб, стоявших с данью на краю площади. Ядрей гарцевал на олене перед княжескими воротами и, гордясь собой, залихватски поигрывал плёткой. Не всякому русичу удаётся так ловко сидеть на сохатом. Яков Прокшинич, к примеру, так и не сподобился, даром, что Заволочье исходил вдоль и поперёк. Завид Негочевич тоже. Буслай и Сбышек ездят временами, но без охотки. А вот Ядрей освоил науку, сидит как влитой, не хуже югорца. Красуется перед нехристями.

Ворота вдруг открылись, и к воеводе выбежал какой-то югорский раб. Безостановочно лопоча, он потянул его за рукав во двор княжьего сруба.

– Чего тебе, голь перекатная? – брезгливо спросил воевода, одёргивая руку.

Югорец продолжал трещать, вновь пытаясь ухватить Ядрея за рукав. Открывшие ворота ратники низко кланялись русскому предводителю.

– Ну ладно, уломал, – покровительственно буркнул воевода, отпихивая смерда носком сапога.

Он спрыгнул на снег, взял оленя под уздцы и ступил во двор. Вои и слуги раболепно склонились перед ним, смерд-провожатый предупредительно открыл дверь в терем. Ядрей, недоумевая, ступил внутрь.

Едва он исчез в избе, как из-за угла ближнего хлева вынырнул Савелий. За спиной его болтался мешок с чем-то тяжёлым и высоким. Придерживая свою ношу ладонью, чтобы не била по пояснице, купец уселся на нарты и положил мешок перед собой, а югорский возница хлестанул оленей.

Но уже на площади, едва выехав со двора, им пришлось задержаться. Савелий привстал немного, высмотрел в толпе священника.

– Эгей, святой отец! – крикнул он. – Тебя воевода к себе зовёт.

– А сам он где? – спросил батюшка.

– У князька югорского сидит.

– Брагу хлещет? – подозрительно сказал священник.

– Это уж ты его спроси.

– А что за мешок у тебя, Савелий? Небось, пограбил где-то?

– А ты мне не апостол Пётр, чтобы в рай пускать, – нахально ответил купец. Он ткнул в спину возницу, и тот помчал нарты прочь с площади. А отец Иванко покачал головой и пешком направился к княжьей избе.