Рина Кумихо - Надежда после жизни

Петро отправляет Роба в нокаут. Я не могу поверить в то, что вижу распростертого Роба на полу. Это так… странно. Я плюю на все и взбираюсь на ринг. Петро тут же подхватывает меня и тащит назад.

— Пусти! Пусти меня! Он же избит! Ты просто зверь! Чудовище! — кричу я, цепляясь за его руки. Безуспешно пытаюсь расцепить их, но он не дает мне этого сделать.

— Все, тренировка окончена!

— О чем ты? Какая тренировка?! Ты просто избил его, а я стояла и смотрела!

— Значит тренировка состоялась успешно! — вытаскивает меня на свежий воздух Петро. Он настроен серьезно.

Поставив на ноги, Петро отходит от меня на один шаг.

— Чего ты хотел этим добиться?

— Перестань лелеять чувства к этому недоноску! Он всего лишь человек!

— А я?

— Дура! — хватает он меня за голову и прижимает к себе. — Пока ты не поймешь себя и не признаешь это, то так и будешь быть девочкой, которую можно предать и унизить.

— Я верю ему! — шепчу я ему в плечо. Петро наклоняется.

— Именно этот факт тебя и подведет! Запомни это, Надежда!

Руки парня резко отстраняют меня от него и я, покачиваясь, разворачиваюсь и бегу обратно в зал.

Робин все еще в зале.

Он вытирает лицо, сидя на лавке.

— Ты вернулась? — видит он меня.

— Да. Как ты? — присаживаюсь я около него.

— Нормально. Выживу. Могу теперь представить и твои страдания из-за этого изверга. Хороший паренек. Прямо-таки, милашка с оскалом волка.

— Я не понимаю причину этой драки.

— Разве? — усмехается сдавленно Роб. Он держит мокрое полотенце около распухшей скулы и смотрит на меня.

— О чем ты?

— По-моему, наш друг ясно выразил свои намерения. Он заявил на тебя свои права.

— Что? Он?

— А что, не веришь? Зря. Кажется, именно так и есть. Пещерно, топорно, но как-то так…

— Быть этого не может. Он знает нас пару дней и…

— Я не говорю тебе о любви этой «горы» мускул. Я говорю о том, что он заявил на тебя свои права. Кажется, он считает, что полукровке как ты подходит больше хладный, чем такой как я — обычный человек.

— Ты знаешь, что он хладный?

— Знаю. Узнал у отца.

Я замираю и не двигаюсь.

— Отец… он много тебе говорит? Он так сильно доверяет тебе?

— Надежда, только не надумай себе ничего! Я тебя знаю и знаю, что твой мозг способен выдумать сотню небылиц, в которые ты с удовольствием сама и поверишь.

— Ты дал почву для этого! — не могу удержаться я от колкости. Роба кривит и он замолкает. А у меня не выходят из головы слова Петро. Надеюсь, что он неправ.

Пора уходить. Дело может кончиться скандалом.

— Куда ты?

— Хочу отдохнуть перед вечерней тренировкой.

— Я скоро подойду. Кстати, вечером стрельбы! — «радует» меня Роб. Я не останавливаюсь и выхожу из зала.

В моей голове каша. Смятение одолевает и душит, не давая покоя.

Вечером я, не двигаясь, лежу на своей кровати и смотрю в грязно-серый потолок казармы. Роб рядом. Он что-то читает, закинув ногу на ногу и отчаянно мусолить палец перед каждым перелистыванием. Этот звук меня бесит и мне хочет отвесить ему звонкую затрещину. Но я сдерживаюсь.

— Тебя же бесит то, что я сейчас делаю, да? Надежда! — читает он мои мысли. — Так скажи мне это! Повернись ко мне и дай волю эмоциям! Больше всего я ненавижу амеб!

— Что ты хочешь этим добиться?

— Я хочу, чтобы ты точно знала чего ты хочешь!

— Я знаю. Я хочу убраться отсюда подальше. Ото всех, кто сейчас меня окружает!

— И от меня? — я слышу как его голос меняется. Он замирает и ждет ответа.

— И от тебя. Я устала от этого хаоса, что творится в моей жизни.

— Но ты виновата в этом… отчасти, — уже в конце добавляет Роб.

— А не твой отец?! — встаю я с постели и она противно скрипит сеткой. Ужасный звук.

— Мой отец, конечно, не ангел, но он не начинал восстание и не шел против людей, пытаясь обрести власть!

— Свободу! Свободу, а не власть! Ты понял меня?! — мои руки сжимаются в кулаки. Еще немного и я закончу то, что начал Петро. — Они были такими же людьми как все.

— Да? Похищая женщин и заставляя их быть вместе с ними?! Так могут делать лишь психи! Ты разве не согласна?!

— Я…

— Вот и я о чем, — со вздохом произносит Роб. — Ты знаешь, что они тоже творили беспредел. Как ты там сказала? Они тоже люди?

— Да.

— Так вот, люди тоже совершают подлости и предательства. А значит, Надежда, твои любимые хладные ничуть не меньше виноваты в том, что сейчас творится с нами! И хватит их защищать, обвиняя во всем моего отца! Хватит! — кричит Робин на меня и бросает книгу на кровать, быстрым шагом выходя из казармы.

Ему плевать на то, что здесь камеры и они все видят?

Наверно, да.

Как, впрочем, и мне…

У меня нет желание бежать за ним. Я не могу разобраться в себе, а тем более не смогу разобраться в том, что чувствует Роб. Но то, что он уже не тот Робин с которым я познакомилась в гетто — это факт! Он изменился, став другим. Мы все изменились, став взрослее. Только после нашего с ним разговора, я невольно вспоминаю слова Петро о том, что людям никогда не понять хладных. А значит, нам не быть вместе с Робином.

Я опускаюсь на кушетку и закутываюсь с ног до головы покрывалом, создавая вокруг себя «кокон». Не хочу, чтобы меня сейчас кто-нибудь трогал.

Но это лишь мечты.

Через полчаса внутрь вваливается нестройный хор голосов, которые галдят и обсуждают всякую ерунду. Я не шевелюсь, но разбираю среди них парочку женского сопрано.

Девушки?!

Поверх них звучит громогласный рык Петро:

— С этого дня, вы, что отобраны из лучших бойцов, будете жить здесь и тренироваться на полигоне вместе со мной. Вы — личный отряд мэра Ксандера. Он высказал вам доверие, выбрав вас. И поэтому, постарайтесь не подвести его! Всем ясно?

— Так точно! — оглушают они меня своим ором.

— Надежда! — зовет меня Петро. Я не спешу шевелиться. Все замолкают. Но я могу слышать их перешептывание. «Это она?!». «Она!». «Уверен?!». «На все сто!».

Петро это тоже слышит. У таких как он и я обострен слух.

— Тишина! — приказывает он им. Теперь уже действительно все замолкают. — Надежда, я знаю, что ты не спишь! Ты часто дышишь! Встань и объясни новичкам распорядок!

— Нет! — я не хочу даже двигаться.

— Нет?

— Нет, значит нет!

— Это был приказ! Ты не подчинишься моему приказу?! — басит он на всю казарму.

— Не подчинюсь, — соглашаюсь тут же я.

— Если ты не хочешь подчиняться моим приказам, то тогда сама должна возглавить этот отряд. Ты готова?

Я лишь хочу, чтобы от меня отстали. И все!

Но Петро не их тех, которые легко сдаются.

Он в два шага оказывается около моей кровати и легко сбрасывает меня с нее. Стряхивает как крошки хлеба с одеяла. Моя задница горит от удара, а себялюбие ущемлено от удивленных и довольных взглядов новобранцев.