Рина Кумихо - Надежда после жизни

— Я рад, что вы добрались успешно, — звучит его густой бас, как только он останавливается в шаге от нас. — Были проблемы? — смотрит он впервые на Петро. Тот отрицательно мотает головой.

— Все прошло, как и планировалось.

— Отлично. Я рад видеть тебя среди нас, Надежда. Ты, как и твое имя, вселило в нас шанс на будущее. Будущее не в темных подвалах и катакомбах, а под теплых солнцем и без страха за свое существование.

— И в чем же будет мой неоценимый вклад? Я — девушка, а не мощнейшее оружие, которое способно запугать тех, кто сейчас запугивает нас, — улыбаюсь я, думая о Ксандере. В мыслях так же невольно всплывает и Робин. Он…

Встряхиваю головой, прогоняя о нем мысли, и заставляю себя сосредоточиться на том, что происходит сейчас.

— Ты даже не представляешь как много можно сделать, лишь дав людям… хладным надежду. И как бы это смешно не звучало, но ты — Надежда — и есть наша надежда.

— И правда, звучит смешно. Но судя по вашим лицам, — оглядываю я двоих парней, что сосредоточенно смотрят на меня. — мне сейчас будет не до смеха.

— Надеюсь, что ты воспримешь все правильно.

— Говори! — требую я от того, кто носит имя — Прайм. Мне не до формальностей.

— Ты должна будешь встать рядом со мной. Ты станешь той, кто будет вдохновлять идущих на войну.

— Пафосно. Круто! Но я думаю, что не гожусь для такого высокого звания.

— Надежда, послушай… — начал было Петро. Но его жестом останавливает Прайм. — Прости. Я буду ждать снаружи и прослежу, чтобы поблизости не возникало посторонних людей.

Петро делает резкий отрывистый кивок и исчезает из комнаты. Мы остаемся с Праймом вдвоем.

— Кажется, он предан тебе, — сажусь я на каменный выступ, что больше похож на жесткую софу с высокой спинкой. — Это немного пугает. Я думала, что он всего лишь…

— Влюблен в тебя? Я угадал? — смеется Прайм и усаживается рядом со мной. Я тут же делаю движение в сторону от него. — Не нравлюсь? — видит он это. И тут же кривая ухмылка трогает его губы. — А девушки из гетто выстраиваются, практически, в очередь, чтобы оказаться в моих объятиях.

— На меня не действуют ваши приемчики. Я наполовину хладная и знаю, что вы можете.

— Именно, поэтому ты нужна мне. Наши солдаты готовы идти за мной на войну и свергнуть Ксандера, но мне нужна ты — как знамя, которое я мог бы водрузить на флагшток и устрашить противника, поднимая дух у наших людей. Мы должны победить!

— Ты слишком красиво говоришь. А под этим скрывается лишь одно — я должна стать твоей, так?

— Если хочешь, то называй это так. Тебе придется притворится моей женой и возлюбленной, которая пойдет за мной на край света.

— И зачем мне это нужно?

— Только так ты сможешь помочь отцу и Линю. Ты сможешь их спасти! — ударяет он по самому больному. Прайм знает тактику и отлично вырабатывает линию защиты. Он — отличный командир. И я начинаю понимать причины, по которой Петро и остальные так преданы ему. Они видят в нем своего миссию.

Только есть одна проблема.

Я не вижу в нем его.

Он для меня не миссия, а лишь тот, кто хочет заполучить место Ксандера нашими с отцом руками.

Я в сотый раз жалею о своих поспешных решениях и желаниях, которые сделали стольких людей несчастными.

— Я хочу знать все!

— Постепенно… ты узнаешь все, что нужно. Все… если согласишься на мое предложение.

— Кажется, я вновь попала в плен, пытаясь выбраться из предыдущего.

— Наверное. Но здесь у тебя есть шанс на освобождение, а не на побег, что подразумевает погоню, а в конце ловушку. И после нее, ты вновь окажешься в плену. Ну так как? Каким будет твое решение, Надежда — дочь хладного — дочь Графа?!

— Я согласна.

Прайм выдыхает и улыбается. Он не сомневался в моем ответе. Но я его еще не закончила.

— Только у меня будут определенные условия.

— И какие же? — скрещивает руки у себя на груди Прайм. Он, не отрываясь, смотрит мне в глаза. Он пытается подавить меня, но я так просто не сдамся.

— Так запомнишь или сходишь за бумагой и ручкой? — подмигиваю я ему.

Я устала бояться.

Теперь, я буду диктовать условия. Пусть даже, от этого будет зависеть моя жизнь. Она мне все равно не по нраву. Я устала бороться за то, что оказывается в итоге дерьмом.

Через час обсуждения и препирательств, я выхожу победителем. Относительным, но все же победителем.

Я выиграла в этом «бою» и теперь вижу перед собой злого, насупившегося Прайма. Рядом стоит Петро. Он неотрывно смотрит на меня, словно ожидает подвоха.

— Это все? — смотрит он на наше с ним соглашение. Оно уместилось на одной стороне листа, но все же в нем явно больше пунктов, чем он ожидал.

— Дай подумать… — закатывая я глаза вверх и старательно изображаю задумчивость. — Да! Думаю, это хватит.

— Позволишь зачитать, чтобы ты проверила правильность и точность своих требований? — с небольшой ухмылкой на лице спрашивает меня Прайм. В его руках уже лежит наш договор.

— Читай.

— Пункт первый: свобода передвижений.

— Верно, — киваю я. — Это важно. В особенности, для меня. Я устала быть пленницей. И неважно, кто является моим надзирателем: ты или Ксандер!

— Пункт второй: сначала отец, потом слова верности Прайму. — он скашивает бровь в мою сторону. Немой вопрос: «Ты обезумела?!».

— Нет. — уже вслух отвечаю я ему на него. — Именно так и не иначе. Я готова заделаться твоей личной ручной обезьянкой, которая будет поднимать лапки по приказу и также покорно их опускать, но только тогда, когда мои родные мне люди будут рядом со мной.

— Не слишком ли большая наглость? — не глядя, задает вопрос Прайм. Петро уже переминается с ноги на ногу. Мне все равно.

— Нет. Читай дальше!

— Пункт третий: отпустить сразу же как только будет свергнут Ксандер.

— Хоть здесь, вам не нужно пояснять смысл требования?! — устаю я от этой монотонно-нудной игры. Он видел все эти пункты, когда я усердно корябала ручкой по полотну бумаги. И думаю, что не раз.

— Пункт четвертый: не преследовать и не искать, — игнорируя меня, продолжает этот двухметровый верзила. Его нога лежит на крае стола, пока вторая покачивает стул, на котором он сидит, отталкиваясь от пола. — Подчеркнуто и обведено. Это так важно для тебя?!

— Как оказалось, это едва ли не самое важное в моей жизни. Я хочу лишь одного! Прекращения гонки за мной, словно я трофей. Трофей, который бонусом еще и бегает сам от своего охотника.

— Может, тебе было нужно дать выспаться и поесть прежде, чем дать тебе писать свои условия? А, Петро, как ты думаешь? — веселится Прайм. Его территория и его правила. Думаю, что он и половину моих пунктов не воспринимает всерьез. — Будучи голодной, ты становишься злой. А это, как мне говорили девушки, плохо отражается на цвете лица.