Михаил Сидоров - Записки на кардиограммах (сборник)
- Название:Записки на кардиограммах (сборник)
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Array Литагент «Центрполиграф»
- Год:2011
- Город:Москва
- ISBN:978-5-227-02785-6
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Михаил Сидоров - Записки на кардиограммах (сборник) краткое содержание
В этой книге то, что думают они сами – врачи, для кого супостаты, для кого спасители.
«Записки на кардиограммах» смешные, страшно смешные, а для кого-то просто страшные.
Записки на кардиограммах (сборник) - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
Деньги кончились. Я шел через пустыри, наматывая на ботинки килограммы густой, как замазка, грязи. Навстречу вырастал спальный район.
Круглосуточные магазинчики, замусоренные тротуары, неистребимая грязь. Жидкие волосенки травы, смешанные с почвой, окурками и хранящей очертания кишечника собачьей органикой. Протоптанные наискось дорожки, зыбкие лужицы в смазанных отпечатках подошв.
На ветру сиротливо мотались тонкие прутья. Вокруг детского сада китайской стеной обернулся мой дом – обшарпанный «корабль» с грубо промазанными мастикой швами.
В подъезде царила вонь. Из мусоропровода торчали залитые помоями газеты, под ним валялись рваные упаковки из-под сухариков. Высохшие плевки, заклеенный бэушной жвачкой лифт, пороша рекламных листков возле ящиков. Смердели бычки в жестянках. За окнами простирались просторы обледенелых, усеянных развалившимися песьими колбасками пустырей.
Я сидел дома.
Город заливали ноябрьские дожди. Латаный асфальт исчезал под необъятными, как Атлантика, лужами, и аритмичная капель короткими очередями барабанила в жесть подоконников.
Я сидел дома. Выходил на дежурства, подбитым бомбардировщиком тянул наутро домой. Отоспавшись, долго приходил в себя в серых, вечерних сумерках, а потом часами отмокал в душе. Бросал в кипяток пельмени, ел и снова заваливался в постель, залеживаясь далеко за полночь и скармливая видаку взятые напрокат кассеты:
Би-би-си.
«Нэшнл джиографик».
Канал «Дискавери».
«Шесть дней, семь ночей».
«Пляж».
«На гребне волны».
Море, джунгли, искрящиеся снега.
И серой, вонючей альтернативой всему этому:
Сериалы по всем каналам.
Нескончаемая череда реклам.
Лакированные телеведущие, напряженно внимающие липким откровениям приглашенных сограждан.
Сизая хмарь.
Слякоть.
Обоссанные короба лифтов.
Накатывала депрессия. Временами казалось, что стоишь по горло в вязкой, стоячей воде прибрежного мангрового болота, а далеко-далеко, там, где небо сходится с морем, уходят за горизонт парусные корабли…
Туго надутые пассатом стакселя. Впереди, над шипящей водой, летит в синем небе спинакер. Он пыжится, выпятив грудь, словно он один тащит за собой корабль на натянутой тетиве шкотов. Слабая качка кладет яхту с борта на борт, и всякий раз топ мачты чертит над головой неторопливые дуги.
Разбрасывая бриллианты капель, с легким «ш-ш-шурх» выпархивают летучие рыбы. Развернув прозрачные крылья, они, как стрижи, снуют над поверхностью, спасаясь от мелькающих тут и там гладких, литого серебра, тел тунцов.
Русые бороды, белые зубы, затейливые амулеты на мускулистых, бронзовых торсах.
Запотевшее горло оплетенной кокосовым волокном бутыли.
Океан, теплый ветер, занятые делом мужчины.
И женщины.
Длинные ноги, чуткие ноздри, вздрагивающие под цветастыми тканями груди…
В общем, было хреново. В душе тосковали мрачные Procol Harum и лишь изредка в ней проскакивали озорные искорки Hollies. В самые тяжелые минуты по-прежнему приходили на помощь О. Генри, Hey, Jude! и «Бегущая по волнам», но время шло, лекарство ослабевало, и я все глубже и глубже оседал в липкой трясине густой демисезонной депрессии.
Вот тогда-то, в самой низкой точке, все это и началось…
Он был похож на керуаковского бродягу: выцветшая джинсура, тертый ремень, куртка из армейского секонда. Видавший виды рюкзачок на плече. И загар: кожа в чернь, волосы в медь, веер незагорелых лучиков в уголках глаз.
Девчонки повелись сразу.
– Ух, какой! – восхитилась Алехина и тут же решила: – Мой будет.
Надо же, я всю дорогу думал, что она у нас неприступная, как К2, а тут на тебе! Ножку отставила, в радужках бесенята: стоит, улыбается, смотрит.
– Вы – новый доктор?
– Угу. Северов. Вениамин. Можно Веня.
– А мы в курсе. Вы еще заяву до кадров не донесли, а о вас уже сведения поступили.
– Во как!
– Так деревня же – все всех знают, все когда-то вместе работали.
Я слез со стола и протянул ему руку.
– Феликс. Черемушкин. Можно Че. Это не за доблесть, просто производное от фамилии: Черемушкин – Че, Алехина, – я кивнул на Лариску, – Леха.
Ладонь у него узкая и хваткая, как у гиббона.
– Пойдемте покажу вам, где кости кинуть.
Врачебный кубрик почти напротив диспетчерской.
– Вениамин, а по отчеству?
– Всеволодович. Но это для официальной обстановки, ага?
– О’кей.
Прежде всего он как следует встряхнул лежалое одеяло. Обернул им матрас, сорвал засаленную, со штампом подстанции, наволочку и вместо нее натянул свою – яркую и цветастую. Вжикнув «молнией», вытащил из рюкзачка легкий и воздушный спальный мешок. Классный мешок! Золото и ультрамарин, с такой же, как наволочка, пестрой, «гавайской» подкладкой. Поймал мой взгляд и ткнул в спальник пальцем:
– Где б ты ни оказался, прежде всего думай о комфорте. Старое солдатское правило.
– Ремарк, «Триумфальная арка». Только там не где бы ты ни оказался , а в самые тяжелые времена .
Улыбаясь, Северов посмотрел на меня, и я понял – сработаемся.
На топчане лежало содержимое рюкзачка: книги, компакты, плеер. Я подошел ближе.
Простой Walkman, без наворотов.
Лос Лобос.
Рай Кудер.
Лео Коттке.
Пол Баттерфилд.
Последний GЕО.
«Приключение одной теории» Хейердала. Старое, потрепанное – явно из «Букиниста».
Ё-моё!
В кои-то веки!
Форма на нем сидела, как парадка на офицере. Мягкая хэбэшка с нейлоновой нитью основы. Продуманные карманы, кнопки вместо липучек, заделанные в швы отражатели – у нас-то они давно лохмами, ткань в блеск, а карманы на бедрах – с почтовый ящик, и хрен дотянешься, если стоя…
– Где отхватил?
– На заказ сделал.
– Дорого?
– Полтинник уе.
– Дорого.
– Зато – вещь.
Он рассовывал по карманам всякую медицинскую всячи ну: плоскую коробку с заначками, дефицитные кате теры-бабочки, тонкий фонарик с зажимом – нигде ничего не висело и не топорщилось.
– Вы с Лехой на пару хорошо смотреться будете – у нее тоже насчет формы пунктик имеется. Золотой человек. Интуиция – как у мангусты. Тринадцать лет на колесах, а прется как в первый год – даже собаку гуляет, форменную куртку надев. Ты как раз с ней сегодня…
Дверь распахнулась, и в помещение, весь в пыльных чертиках, ввалился Коржик, сын ветра. Метаболизм у него ускорен раз в десять: соображает и действует молниеносно, передвигается только бегом и способен вымотать даже Масутацу Ояму – по лестницам, к примеру, он носится, как пожарник на выступлениях. При этом он постоянно опаздывает, даже на свои бесчисленные ра боты. Дома Корж не живет, совершая на него периодические набеги: возникает в родном гнезде, втыкает потомству в клювы яркую снедь, устраивает жене эротическую феерию и исчезает, оставив пачку денег на полочке и ком белья в тазике…
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: