Виктор Козлов - Моя жизнь, майор Козлов. Доигрался до лейтенанта

В 1965 году в Кунцево началось строительство Можайского шоссе и Аминьево-Рублевской дорожной развязки. При мне начинали сносить первый дом в деревне Давыдково и строить этот новый красивый район – Давыдково. На улице Ращупкина, где мы проживали ранее, снесли все дома и тоже построили новый микрорайон.

Кунцево, особенно в районе железнодорожной станции и рынка, слыло довольно криминальным местом. Дома, огороженные трехметровыми деревянными заборами, с огромными собаками на цепях, напоминали больше воровские малины и притоны. По вечерам там лишний раз появляться не стоило. Могли и раздеть. А когда начали ломать эти клоповники, сколько чудесных и интересных вещей мы там находили! Находили чемоданы, набитые облигациями выпуска этак 1947 года и дальше. Чемоданы с керенками; они были напечатаны на какой-то паршивой бумаге типа газетной и были не разрезаны, так и хранились в рулонах, как обои. А сколько царских денег было найдено там! Что стоили сторублевые купюры с изображением Екатерины! А монеты разного достоинства, серебряные и медные. Царский серебряный рубль, которым можно было убить, если им в кого-нибудь бросить. Эти тяжелые монеты были хорошими битами при игре в « ришеше »; смысл игры сводился к тому, что надо перевернуть битой монеты, сложенные стопкой, ударяя битой по монете. Первым начинал игру тот, кто ближе всех бросит биту к куче с монетами, а еще лучше – накроет эти монеты битой с броска – выигрыш сразу. Все, кто играл в эту игру, были серьезными профессионалами, с отличным глазомером, крепкой рукой и хорошей битой, ну и, конечно, везением. От этих поисков и обменов у меня набралась коллекция – довольно увесистый мешок с медными и серебряными монетами.

Больше всего времени мы проводили на « пустышке ». За нашими домами находился пустырь (сейчас на этом месте магазин «Перекресток»), и мы там играли в футбол. Футбол начинался сразу после окончания занятий в школе и продолжался до глубокой ночи, когда уже мяч становился невидимым. Всех друзей искали там, там же узнавались и все последние новости. Ещё игры – это «ножички» и, особенно по весне, лапта.

В школе я продолжал учиться без особого энтузиазма, но двоек почти не было. На домашние занятия тратил максимум час вместе с обедом, а потом – сразу на улицу. Что мне сильно мешало жить, так это занятия музыкой два раза в неделю. Ездить нужно было в район станции «Сетунь». Занимался я частным образом, на дому. Матушка платила за каждое занятие рубля по два.

Какое-то время, я посещал музыкальную школу. Туда меня устроила бабушка. Просто так в музыкальную школу меня брать не хотели – способностей, очевидно, не хватало. Но бабушка обратилась к великому композитору Соловьеву-Седому, который и сделал звонок в Кунцевскую музыкальную школу, и меня приняли. Походив месяц на сольфеджио, я понял: нужно срочно линять, больше ни один великий композитор меня не выручит.

Но мои мучения на этом не закончились, а только усилились – как раз в виде этих частных уроков. Как-то раз после занятия музыкой я пошел домой пешком. И в районе улицы Красных Зорь решил сократить путь и пройти через стройплощадку. Была весна, и стройплощадка напоминала болото. Свалившись с проложенных через грязь досок, я начал барахтаться и тонуть в грязи. Меня засасывало и засасывало, самостоятельно выбраться из жижи я не мог. Когда меня засосало по пояс, пришлось кричать и звать на помощь. Прибежали строители, проложили доски и с большим трудом извлекли меня из грязи. При этом я умудрился не потерять ботинки. По счастью, нашелся водитель, который ехал в мою сторону. Положив на сиденья газеты, он усадил меня в кабину и довез до дома. Вот такой «подарок» пришел домой: по пояс в жидкой глине, в руках грязная папка с нотами.

Последующие часа четыре я пытался привести себя в порядок, штаны и ботинки пришлось отстирывать и отмывать, все это нужно было высушить. И сразу как-то оказалось, что у меня нет приличной запасной одежды. Все покупалось в единственном экземпляре и носилось до полного уничтожения. Школу пришлось пропустить – не в сатиновых же тренировочных штанах идти. Причем брюки мне сшили из добротного армейского материала темно-синего цвета, и они были одни. Раньше у военных форма была такая: китель цвета хаки, а бриджи или форменные брюки навыпуск синего цвета. Потом форму у военных сделали одинакового цвета: все стало хаки.

Я быстро прибавлял в росте, а брюки не успевали снашиваться, материал был очень хороший, поэтому я все время ходил как « подстреленный » или, как говорила бабушка, « бегал от долгов ». Чем давал лишний повод для насмешек в школе. С брюками у меня всегда были проблемы, а родители этого не видели или не хотели видеть, как одет их сын? Первые нормальные расклешенные брюки я пошил в 9-ом классе. Материал стоил рублей шесть-восемь, а пошив в ателье рублей одиннадцать. Это были классные, красивые брюки.

Ну а с музыкой что, спросите вы? Она закончилась после моего заплыва в грязи. Я сказал твердое «нет» и перестал заниматься музыкой. Зато, какая экономия – целых шестнадцать рублей в месяц! Это можно было шить новые брюки каждый месяц.

В мои обязанности по дому входило посещение рынка и покупка картошки, капусты и овощей, а также походы с бидоном к бочке за тремя литрами молока. За пятачок покупался большой 250-граммовый стакан семечек, а за три копейки – маленький. Пока пройдешь и попробуешь у всех торговок, карман семечек наберешь. В самом начале, когда еще была деревня Давыдково, и в ней держали коров, то по утрам к дому приходили молочники. Нужно только спуститься вниз, взять трехлитровую банку и купить парного молока со сливками у горловины. Это не порошковое молоко – у него был вкус. Это молоко пили, на нем готовили блины и оладьи и делали домашний творог. На рынке стояли стеклянные освещаемые шкафы, можно было на свет просматривать яйца, чтобы не всучили тухлые – на просвет они были черные. А какой был мед! Стояли тетки и расхваливали свой товар, а если сомневался в качестве меда, давали химический карандаш. Суешь карандаш в мед, если синеет – значит, там вода и сахар.

Вот в таком напряженном ритме жизни я крутился и вертелся. Домой приходил только ночевать. К восьмому классу у меня появились новые друзья. Мне повезло: компания друзей была правильная – не хулиганы и не шпана, и мы шли правильным путем, но было все! Славка Капшук и Колька Омельченко – два моих самых закадычных друга, не разлей вода. Колька курил официально где-то с пятого класса, его мать знала про это и даже давала деньги на сигареты. Рос он без отца – отец умер. Воспитывала его одна мать. Но брюки у него всегда были в порядке. Мамка разрешала ему их шить. Славка жил с отцом, матерью и сестрой в соседнем доме на пятом этаже. В стандартной советской семье. Учился он с нами по восьмой класс, а дальше пошел учиться в ПТУ. Раньше пугали плохих детей: «Будешь плохо учиться, пойдешь в ПТУ, там тебя научат». Славка его закончил по специальности слесаря механосборочных работ 3-го разряда.