Виктор Козлов - Моя жизнь, майор Козлов. Доигрался до лейтенанта

Потом там же мы попробовали и ром « Гавана Клуб », и многое другое. А вот « Камю » – самый дорогой французский коньяк, который в то время продавался в СССР, – мы так и не попробовали. Сначала он стоил рублей пятнадцать, потом двадцать, а потом все двадцать пять рублей. Для нас это неподъемные деньги.

Спустившись с нашего места по косогору вниз, мы попадали на берег Москвы-реки напротив кунцевского пляжа. Здесь находилась лодочная станция. Ох, и любили мы это дело! Мы брали напрокат две лодки и устраивали заплыв наперегонки. Это было одним из любимых наших развлечений.

В восьмом классе у меня, наконец-то проснулось желание учиться. Я стал вникать в то, что нам преподают. Лучше всего дела обстояли с алгеброй, геометрией, физикой и химией. С русским и литературой дела обстояли сложнее.

В 1965 году бабушка купила дачу. Она долго выбирала, рассматривала разные варианты. Купить половину рубленого дома с участком в пять соток в Барвихе можно было за три тысячи рублей. А старенький дом с участком в 27 соток в Жаворонках, это по Белорусской железной дороге, что в тридцати минутах езды от столицы, можно за три с половиной тысячи рублей, что бабушка и сделала. Купленный ей домик-развалюшка, был построен еще в 1907 году.

К тому времени бабушка ушла на пенсию. Пенсия у нее была «потолочная» (больше уже начислить не могли) – восемьдесят рублей. Такие пенсии мало кому тогда давали. Как правило, пенсия начислялась не более шестидесяти рублей. Бабушке всегда хотелось жить на природе, при саде и огороде. Она великая труженица. Целыми днями могла ковыряться в огороде. Рука у нее легкая: что она ни сажала – все росло.

Но вернемся к даче. Участок был плотно засажен яблонями, штук пятьдесят. Плюс сливовые деревья, вишня, кусты красной и черной смородины, малина. За всем этим нужно ухаживать: поливать и удобрять. Еще бабушка сажала неимоверное количество клубники, а также помидоры, огурцы, горох, морковь, свеклу, редьку, редиску и, конечно, картошку. Без нее в те годы не обходился ни один огород. Да еще несколько грядок с различной зеленью. Как она успевала за всем этим ухаживать, я до сих пор не понимаю.

Собранный урожай мешками и сумками, на электричке, перевозили в Москву, чтобы сделать заготовки на зиму. Наварить варенья, накрутить компотов, закрутить в банки патиссоны, кабачки, огурцы и помидоры и так далее. Колоссальный объем работы! Пока бабушка была в силах, ее хозяйство сияло порядком. Огород всегда ухожен – сорной травинки не найдешь. Вот что значат крестьянские корни: человек с малолетства приучен к труду, знала цену всему, и труду, и сытости – в жизни ей не раз пришлось голодать.

Бабушка частенько говорила, что у нее в руках все спорится: «Вокруг ног пироги, вокруг жопы лепешки». Если она что-то начинала готовить, то делала это быстро и вкусно. Пироги, пирожки, ватрушки, плюшки, лепешки готовились в больших количествах: мера выпечки – тазы. Работала она только с дрожжевым тестом. Таких вкусных пирогов, как у нее, я больше ни у кого не пробовал – тесто не то. Случались моменты, когда дома кончался хлеб, а в магазин идти не хотелось. Мука плюс вода и яичко – и чудесные лепешки готовы. А какую пасху она готовила! А к ней в придачу штук двенадцать куличей и ромовую бабу. До сих пор помню запах бабушкиной выпечки!

По выходным на дачу приезжали гости. За домом, на лужайке, перед прудом – накрывался стол. Бабушка была родом из города Алатырь (Чувашская АССР). Из большой семьи – двенадцать детей. Жизнь разметала их по городам и весям: в Душанбе жила тетя Дуся, в Алма-Ате жил дядька Павел, трое погибли на фронте, в Подольске жила тетя Полина, теперь Чернакова, в основном, в гости она и приезжала со своим семейством.

Муж тети Полины, Иван Иванович, к этому времени перенес инсульт, передвигался плохо, ходил уже с палочкой, но стопку-другую всегда мог выпить. Фронтовик, орденоносец, войну прошел от звонка до звонка. Войну начал с границы, будучи офицером пограничником. Был выброшен из армии по хрущевскому приказу – сокращение на миллион; это было в начале шестидесятых. Увольняли без пенсий, а до пенсии ему нужно было дослужить меньше года! Работал он на Подольском машиностроительном заводе, ночным директором. Куда жизнь забросила остальных братьев и сестер моей бабушки я не знаю?

Эти торжественные обеды на свежем воздухе проходили весело, после обеда пели песни. Могли петь и час, и два. Бабушка безумно любила поэзию Есенина, спать ложилась только с томиком его стихов. Стихи она знала наизусть, могла декламировать часами. Отец записывал ее на магнитофон (в начале 60-х годов магнитофоны были большой редкостью). Она знала много стихов, могла декламировать и « Луку Мудищева », один раз я это подслушал.

Купленный дом – походил на избушку на курьих ножках, и деятельная бабушка сразу подала документы на строительство нового дома. Разрешения на строительство она добивалась ЧЕТЫРНАДЦАТЬ ЛЕТ. Хождение по институтам власти для получения разрешения на строительство закончилось ее обращением в обком партии, и только при личном участии первого секретаря обкома товарища Месяца руководство Одинцовского района смогло выдать разрешительные документы на строительство дома. Вот жизнь! Если местные власти не дают строиться, то можно обратиться в партийные органы и тебе, может быть, помогут, а может быть, отпишут твои бумаги обратно этим же местным властям, замыкая порочный круг.

В 1979 году она, наконец-то, получила разрешение. Ей исполнилось 68 лет, когда она начала строить дом. Практически одна. Я физически, помочь ей в это время не мог – служил в Кантемировской дивизии. Строительство дома – это отдельная история, но об этом позже.

С момента появления дачи, меня на лето стали отправлять к бабушке (если не отправляли в пионерский лагерь). Бабушка всегда находила мне работу, приучала к труду, чтобы я не вырос, раздолбаем. Ее подруга, Августа Петровна, как-то раз привезла на дачу целую машину пустых ящиков из-под марокканских апельсинов. Бабушка поручила мне аккуратно разобрать эти ящики. Дощечки сложить отдельно, а гвоздики вытащить и положить в банку. Я трудился недели две. Это было после шестого класса. Сидел по полдня, не отрывая задницу от табуретки. Когда работа была выполнена и все разложено по местам, бабушка заплатила мне три рубля. За две недели – три рубля! От такого обилия денег можно сойти с ума. Это получалось меньше двадцати копеек в день, на такие деньги не попируешь, обидно!

За эти годы я многому научился: пилить, строгать, копать, косить, колоть дрова… и все это в жизни пригодилось. Спасибо бабушке за это.

Яблоневый сад к моменту покупки дачи уже был старый. Сильные зимние морозные и высокий уровень грунтовых вод, каждый год губили яблони, и каждую весну приходилось корчевать погибшие деревья. Грустно, когда дерево погибает, но эту работу я до сих пор делаю профессионально. Один час – и яблони нет.