Валентина Батманова - Деревня, хранимая Богом

На этом спор деда с внуком закончился. Вскоре Шурка уехал в город. Время в деревне течет медленнее, чем в городе. Поэтому точно трудно сказать, сколько прошло дней с того разговора. Может, два месяца, может, чуть больше.

В то раннее утро у деда Ивана особой работы не было. Он сидел у своей землянки и грелся на солнышке. К дому Ольги подъехала легковая машина с краснодарскими номерами. Дверца распахнулась, и из автомобиля вылез молодой, прилично одетый мужчина. Он постучал в дверь к Вакулинчихе. Не дождавшись ответа, присел рядом с дедом на завалинку.

– Курите, дедушка? – протянул приезжий душистую сигарету.

– Не откажусь, – охотливо откликнулся дед Иван.

Молча закурили. Мужчина нетерпеливо поглядывал на двери Ольгиной землянки.

– Куда это ваша соседка запропастилась?

– Да кто этих баб поймет, куда они с утра пораньше ходят, – пространно ответил дед Иван. – А у вас, любезный, к ней дело какое или из любопытства спрашиваете?

– У меня, дедушка, к ней не дело и не просьба, – улыбнулся приезжий и поведал вот такую историю.

– Несколько месяцев назад прокуратура завела на меня уголовное дело. Один знакомый предупредил, что утром в понедельник в офисе будет обыск: «Если найдут что-нибудь запрещенное, – заверил он, – от тюрьмы не отвертишься».

– Я не стал испытывать судьбу, – закурил другую сигарету бизнесмен. – По совету своей соседки сразу поехал в Пруды. Говорят, что ваша Вакулинчиха может сделать так, что при обыске никогда не найдут то, что будут искать. Ехал я к ней и, откровенно говоря, не верил, что такое возможно. Но, как говорится, утопающий хватается за соломинку. В пятницу утром я сел в машину и к обеду уже был на пороге землянки бабушки Ольги. Рассказал ей о своей беде.

«Ничего не бойся, – успокоила меня Вакулинчиха, внимательно выслушав мои опасения. – Сделаешь, как я скажу, и все будет в порядке».

– Я сделал, как она советовала, – чуть улыбнулся приезжий. – Теперь хочу отблагодарить бабушку.

– И чего она вам такого присоветовала сделать? – спросил, раздираемый любопытством, дед Иван.

– В понедельник утром приехал в офис. Старался не волноваться, не пасовать. По совету бабушки Ольги, как только вошел в свой кабинет, повернулся задом к тому месту, где лежала вещь, которая интересовала милицию. Когда мне пришлось повернуться лицом к собеседнику, я по наставлению бабушки, смотрел в лицо милиционеру, но только не в ту сторону, где лежала вещица, которая их интересовала. Все это время в моем левом кармане лежал шарик, скрученный Вакулинчихой из ниток.

– Не нашли? – уточник дед Иван.

– В том-то и дело, – усмехнулся бизнесмен. – Перевернули в офисе все кверху дном. А папка с компрометирующими меня документами лежала сверху на сейфе. Прямо перед глазами. Я, как меня учила бабушка Ольга, на нее не смотрел, а у сыщиков словно глаза были обмороженными. Несколько раз брали папку в руки, но, не раскрывая, откладывали в сторону.

– Мистика какая-то, – хмыкнул дед Иван и, прищурившись на приезжего, полюбопытствовал: – Я так понимаю, у тебя, милок, к бабке Ольге новая просьба?

– Нет, дедуля, больше просьб нет, – поднялся, разминая затекшие ноги, бизнесмен. – Я прошлый раз, когда уходил из землянки, спросил, сколько я должен за услугу. Бабушка Ольга с меня ничего не взяла. Сказала, что заплачу, когда все у меня будет в порядке. Вот я и приехал отблагодарить ее.

– Опоздал ты со своей благодарностью, милок, – помрачнел дед Иван. – Сегодня как раз сорок дней, как ушла она в мир иной.

– А почему ее никто не поминает? – снова присел рядом с дедом приезжий. – Ведь по христианскому обычаю положено поминать в девять и сорок дней.

– Ты прав, милейший, – поскреб в затылке дед Иван. – Поминают, когда человек умирает своей смертью. А она, грешница, наложила на себя руки.

– Не может быть, – подскочил, словно ужаленный, бизнесмен. – Насколько я сумел понять из нашего с ней разговора, она была довольна той работой, которую делала для людей.

– Я, милок, тоже так думал, – вздохнул дед Иван. – Чего ей горевать? В землянку чуть ли не ежедневно добрые люди несут деньги и подарки. Но брала она все это, как мне казалось, не с большим желанием.

– Дедушка, расскажите подробнее, как все произошло?

– Я бы рассказал, да ничего не знаю. И никто в деревне не знает. В ту ночь была сильная гроза. Молнии, помнится, до самой земли доставали. А ветер был такой силы, что два дерева с корнем вывернул. Утром пастух гнал стадо коров мимо землянки Вакулинчихи. Да как заорет на всю деревню: «Смотрите, труба у землянки сорвана и валяется посреди дороги!»

Люди со всей деревни собрались у землянки, попытались открыть дверь, но она была заперта изнутри. Наш деревенский плотник, открыв дверь, первым вошел и выругался страшным матом: «Здесь точно поработала нечистая сила!»

И правда, было от чего заматериться. В землянке был полный разгром. Задвижка от дымовой трубы валялась на подушке кровати. Печная дверка вырвана с кирпичами, а дверка от поддувала, вырванная с арматурой, оказалась аж на подоконнике. Безжизненное тело бабки Вакулинчихи свешивалось со спинки кровати.

– Как же ее на спинку кровати забросило?

– А кто его знает, – ответил дед. – Я как увидел два торчащих зуба-клыка из ее пустого рта, мне стало дурно. Я такого страха даже на фронте не испытывал.

– Как жаль, – гость поднялся с завалинки. – Обидно, что я не успел отблагодарить добрую старушку.

– Да нечего тут жалеть, – рассерженно засопел дед Иван. – Не такая она уж и добрая была. Столько зла натворила, что даже по-человечески умереть не смогла.

– Дедушка, покажите мне ее могилу.

– Не покажу, – поднялся дед Иван с завалинки. – Иди на деревенское кладбище. Могила за оградой. Сразу увидишь. – Дед сделал несколько шагов в сторону двери своей землянки, но остановился. – И вот еще что, милый человек, – добавил он, – не советую я тебе ее поминать. Она при жизни делала злые дела и мертвая никак не успокоится.

– Я смотрю, дедушка, вы ее недолюбливали. А за что?

– Да я и сам не знаю за что. Вот в душе у меня было такое ощущение, что от нее одна беда. Угости лучше еще сигареткой.

Городской гость снова опустился на завалинку. Присел рядом и дед Иван. Солнце еще не набрало силу жаркого дня, и им было приятно посидеть в утренней прохладе. Положив на колени свои узловатые от тяжелого труда руки, знавший долгие годы Ольгу сосед, стал рассказывать приезжему человеку историю жизни знахарки. И пусть это было мнение всего лишь одного человека, но и в нем, в этом мнении, было немало правды.

Родители Ивана приехали в деревню Пруды из Украины вместе с семьей Вакуленко. Дядька Семен был одним из лучших комбайнеров совхоза. За хорошую работу ему часто присуждали премии, награждали грамотами. Жена Семена, тетка Ольга, была на пятнадцать лет моложе мужа. Рано родила ему троих детей, которыми никогда не занималась. Семен с раннего утра до поздней ночи в поле, дети его, грязные и голодные, бродят по деревне, а их мать загорает у пруда с командированными из города мужчинами. Одним словом, Ольга Вакуленко, по мнению деда Ивана, всегда была плохой женой и скверной матерью.