Валентина Батманова - Деревня, хранимая Богом

– Все овощи продавали?

– Нет, не все, – уточнил Олег. – Кое-что оставляли себе, а картошку вообще на базар не выносили. Она у нас всегда плохая урождалась. Самим едва хватало.

– Расскажи, как погибли ваши родители, – попросил Кирилл.

– От взрыва мины, – вздохнул Олег. Немного помолчал и продолжил: – С ранней весны до глубокой осени родители жили в станице. В Грозный почти не приезжали. Наоборот, мы с Верой каждые выходные ездили к ним. Вот и в тот раз собирались приехать, чтобы помочь собрать клубнику. – Олег замолчал, поворошил в костре палкой угасающие угли, вздохнул и продолжил: – А тут непонятно, что их заставило ехать в город в середине недели. Произошло это в среду. Утром к нашему дому подъехала военная машина. Приехавший офицер и сказал нам о гибели родителей. От него мы узнали некоторые подробности. Впрочем, какие могут быть подробности, если миной разорвало рейсовый автобус с пассажирами на мелкие кусочки и раскидало их на сотню метров. Вера, услышав, что отец с мамой погибли, упала в обморок. Офицер отвез ее в госпиталь.

– А почему о гибели родителей сообщили военные, а не милиция? – полюбопытствовал Кирилл.

– Почему, почему, – огрызнулся Олег. – Потому что идет необъявленная война. Кругом орудуют банды озверевших чеченских головорезов, арабов, негров. Даже прибалты зарабатывают деньги на нашей крови. Милицию они не боятся, а вот федералы дают им прикурить.

– Говоришь, дают прикурить, – усомнился Кирилл. – Тогда почему не добивают до конца?

– Откуда мне это знать, – тихо ответил Олег. – Знаю только, что банды возглавляют местные главари, такие как Шамиль Басаев. Этих бандюков из одного района выбьют, а они в другом начинают орудовать. Помнится, отец сравнивал их со вшами, которых военные железной расческой вычесывают из одного места, а они в другом появляются.

– Значит, у чеченцев опытные командиры, – высказал предположение Кирилл. – Они воюют лучше наших солдат.

– Какие там опытные, – возразил Олег. – Они запугивают местное население, и люди вынуждены помогать бандитам. Вот возьми того же Шамиля Басаева. Это не воин. Он воюет только с женщинами, стариками и детьми. Федералов он боится как черт ладана. От них он прячется как трусливый волк.

Олег снял с печки чайник и разлил по кружкам кипяток. Подбросил в печку еще дров. На небе уже появились первые яркие звезды.

– Когда наши родители погибли, – продолжил свой рассказ Олег, – Вера закончила восьмой класс, а я перешел в пятый. Родители хотели продать квартиру в Грозном и переехать на постоянное место жительства в станицу, но покупателей не было. Чеченцы ждали, когда мы сами оставим собственное жилье.

В станице родителям тоже жилось неспокойно. Соседи часто подбрасывали им письма с угрозами. То грозили поджечь квартиру, то похитить детей. И внеплановая поездка родителей среди недели в Грозный, судя по всему, была вызвана тревогой за детей.

– А в милицию обращались? – поинтересовался Кирилл.

– Какая милиция? – усмехнулся Олег. – Я же тебе русским языком объяснял, что милиция боится бандитов. Их там самих, как утят, отстреливают.

Южная ночь уже окончательно вступила в свои права, усыпав небо крупными яркими звездами. К треску дров в печке добавился стрекот цикад и вскрики ночных птиц.

– Вера долго лежала в госпитале? – поинтересовался Кирилл, для того чтобы поддержать разговор. – Там, наверно, хорошо лечат?

– Я сейчас, – сказал Олег. Он вышел на дорогу. Какое-то время неподвижно стоял, чутко прислушиваясь к темноте. Его явно беспокоило долгое невозвращение Веры. Вернувшись, продолжил рассказ.

– Вера пролежала в госпитале месяц, – как-то по-взрослому ответил он. – У нее было шоковое состояние. Врачи сделали многое, чтобы она полностью пришла в себя.

– И как же ты все эти тридцать дней жил один? – продолжал расспрашивать Кирилл.

– С утра до вечера находился в госпитале. Меня там все жалели, подкармливали. Так что я был не один, – грустно усмехнулся Олег. – В госпитале, в основном, лежали военные. У них там тумбочки разными продуктами забиты. Они меня угощали всякими вкусностями. А заведующий столовой, прапорщик, всегда оставлял мне на кухне пайку.

– Солдатская пища, конечно же, не такая вкусная, как домашняя, – участливо вставил Кирилл. – Дома мама готовит с желанием, а там – по приказу.

– Может солдатская пища и не такая вкусная, как домашняя, зато она калорийная, – не согласился с ним Олег. – И готовят еду профессиональные повара.

Ребята опять надолго замолчали. Кириллу вспомнилось, как мама по праздникам пекла ароматные пирожки с повидлом и хрустящей корочкой. Запивая молоком, он, кажется, мог съесть их десяток.

Олег думал о своем. С того момента, когда родители потеряли работу, в доме совсем исчезло сливочное масло и мясо. Изредка бывала рыба. И только в госпитале они с Верой снова смогли кушать эти продукты.

– Чем же вы занимались после того, как сестра выписалась из госпиталя? – продолжил расспрашивать Кирилл.

– А ничем, – поникшим голосом отозвался Олег. Поковыряв палкой в печке и подбросив еще дров, продолжил свой рассказ.

Когда Веру выписали из госпиталя, ребята вернулись к себе в квартиру. Но не успели переступить порог, как вслед за ними вошел сосед по подъезду Магомед. Он работал на заводе вместе с родителями товарным оператором и всегда возмущался, что на семью из четырех человек им завод дал трехкомнатную квартиру, а ему из трех – двухкомнатную. Хотя общая площадь квартиры была одинаковой, и обижаться вроде бы не стоило. Магомед не спрашивая разрешения, вошел в Верину комнату и бесцеремонно схватил ее за волосы: «Ну что, вылечили тебя федералы?» Вера заплакала от боли. Олег схватил соседа за майку и закричал, чтобы тот не трогал сестру, и стал звать на помощь. Но Магомед не реагировал на крики мальчика и, продолжая держать девочку за волосы, размахивал перед ее лицом кинжалом. Потом отпустил ее и схватил за подбородок Олега.

– Смотри сюда, – указал он лезвием кинжала на настенные часы. – Когда маленькая стрелка будет на четыре, а большая на двенадцать вас в квартире уже не должно быть. – Он еще сильнее сжал мальчику подбородок. – А если я вас застану после четырех, его голова, – провел он кинжалом по шее Олега, – будет лежать у тебя на столе. Ясно? – обратился он к Вере.

– Дяденька Магомед, – взмолилась девочка, – куда же мы пойдем? У нас в городе нет ни родственников, ни друзей.

– Меня это не интересует, – сверкнул остекленевшими глазами сосед. – Езжайте в свою Россию.

Вера обратила внимание, что у брата изо рта по подбородку алой струйкой потекла кровь. Брюки его были мокрыми, а ноги стояли в луже. Она догадалась, что это значит.