Анна Соле - Этрусский браслет

– Это Санта Мария дель Фьоре, – объясняет папа. – А рядом колокольня Джотто. Посмотри на купол собора, сынок – это знаменитый купол Брунуллески. Но нам надо торопиться, пойдем.

И он тащит сына за руку дальше.

– Папа, а здесь магазин игрушек такой же большой и красивый, как этот собор? – спрашивает Лучано.

– Не знаю, а зачем тебе магазин игрушек? – удивляется отец.

– Но как же, ведь ты обещал сегодня, что купишь мне игрушку.

Ведь правда? – с мольбой в голосе и надеждой в глазах вопрошает маленький Лучано.

Отец сначала нахмурил брови, а потом усмехнулся:

– Я обещал тебе чудо. И ты скоро увидишь его, но это не игрушки.

Слезы у Лучано закапали из глаз сами собой. Он начал вздрагивать всем своим хрупким тельцем, всхлипывать, а обида, горьким комом застряла у него в горле. Папа заметил, что он плачет, и присел перед ним на корточки:

– Послушай, ты уже взрослый, – сказал он. – Ты должен понять, что чудо – это не только игрушки. Иногда чудо – это что-то большее. А теперь успокойся и пошли.

Но Лучано… Еще несколько минут назад он так упоительно играл в своем воображении вертолетом и машинкой… один миг, и у него отобрали все, оставив пустые слова. Он старался не плакать, стискивал зубы, но слезы, не переставая, катились по его щекам. И он плелся следом, не видя ничего вокруг, смотря только себе под ноги, пока случайно не взглянул на отца. Мальчик никогда не видел своего папу таким. Сын почувствовал, что его отец, такой суровой, большой, сильный, волнуется сейчас и куда-то торопится, что его мысли заняты чем-то таким, что заставляет его широко улыбаться и смотреть не под ноги, как обычно, а вверх – на бесконечное, голубое небо Флоренции.

Вскоре они вышли на большую площадь, где в открытой лоджии стояли красивые статуи. Лучано замедлил шаг – он хотел задержаться, чтобы рассмотреть их получше, но отец потянул его вперед. Они свернули за угол и оказались между двумя дворцами, соединенными аркой. Папа остановился у входа в один из них, постоял несколько секунд, затем глубоко вдохнул и сделал шаг к двери. Вместе они медленно вошли во дворец.

Пока отец покупал билеты, сын вертел головой по сторонам, надеясь отыскать что-то такое интересное, необъяснимое, загадочное, что заставило волноваться его большого отца как маленького ребенка. Лучано не увидел ничего стоящего, а папа, купив билеты, подошел к нему:

– Послушай, сын, это знаменитая галерея Уффици. Здесь находятся самые лучшие картины в мире. Пойдем.

Они поднялись вверх по лестнице, пролет за пролетом, и вошли в длинный коридор, одну сторону которого занимали прекрасные статуи.

Отец наклонился к нему и сказал:

– Теперь ты ходи здесь один. Ходи и смотри, и ты встретишь свое чудо, потому что в этом здании хранится великое множество разных чудес. Не бойся, я найду тебя.

И он выпустил его маленькую руку и ушел, растворившись в толпе. А Лучано остался.

Сначала ему стало страшно, но потом, увязавшись за группой туристов, он попал в большой зал, где висело несколько красивых полотен. Маленький Лучано стал внимательно рассматривать их.

Он переходил от одной картины к другой, а затем, сам не заметив как, оказался в следующем зале и там он увидел то, о чем ему говорил отец. Он увидел чудо.

Это нельзя было назвать картиной, это действительно было чудом. Самым прекрасным чудом, которое он, бедный мальчишка, видел за свои восемь лет.

Со стены прямо к нему, по волнам, приближалась прекрасная девушка. Она стояла на краю огромной раковины – нежная, грациозная, восхитительная. Первое, что поразило Лучано, были ее волосы – очень длинные, тяжелые, золотые. Локоны развевались на ветру, огибали ее фигуру и падали на грудь. У нее была мраморно– белая кожа, такая, какой Лучано никогда и ни у кого не видел. От кожи исходил свет. У девушки были тонкие брови, чуть тронутые румянцем щеки, розовые, правильной формы, губы. А потом Лучано увидел ее глаза: грустные, большие, светлокарие… Он сразу же понял, что она богиня: только у богини могли быть такие совершенные линии тела, такой изумительный поворот головы. Для себя Лучано решил, что она богиня красоты – небесной, чистой, юной, невозможной красоты.

Он стоял перед картиной, а та оживала в его сознании. Лучано слышал плеск волн, вдыхал соленый запах моря, смешанный со сладким запахом белых роз, ощущал освежающую прохладу воды, жмурился от золотого блеска волос, вглядывался в удивительно нежные, женственные черты лица богини, в ее грустные глаза, и ему так хотелось побыстрее вырасти для того, чтобы защитить ее, чтобы подарить ей все дары на свете, чтобы развеселить ее, и тогда, быть может, она улыбнется ему…

Прошло немало времени, прежде чем он заметил, что на картине нарисован кто-то еще. Сначала Лучано никак не мог сообразить, что общего у его богини с этими персонажами. Его раздражал надувающий щеки юноша, висящий в воздухе, он не понимал, зачем здесь девушка с покрывалом, стоящая на берегу моря. Но потом подумал, что художник специально нарисовал рядом с золотоволосой красавицей простых, обыкновенных людей для того, чтобы каждый мог почувствовать, что именно она – неземная, волшебная, притягивающая, – и есть настоящая богиня.

Он стоял так и мечтал, а затем Лучано увидел, как взрослые подходят ближе к картине и что-то читают. Он тоже решил подойти. На табличке было написано: «Боттичелли. Рождение Венеры».

– Венера, богиню зовут Венера, – проговорил вслух Лучано.

Он еще раз посмотрел на Венеру, стараясь запомнить ее, сохранить в своей памяти все, вплоть до самой мельчайшей черточки, до самого тонкого оттенка золота ее волос, он даже зажмурился на секунду… потом открыл глаза, повернулся и быстро вышел из зала.

Маленький Лучано очень внимательно осмотрел весь этаж. Многие картины ему понравились, какие-то заинтересовали, несколько полотен ему были совсем не понятны, но чуда он больше не встретил.

«Чудо должно быть одно», – сказал сам себе Лучано, и в этот момент увидел отца. Папа шел ему навстречу и улыбался широкой, открытой, счастливой улыбкой. И Лучано тоже стал улыбаться ему в ответ.

Это был удивительный день. Они вместе поднимались на колокольню Джотто и видели великолепный, величественный, темно-коричневый купол близко-близко. А внизу черепичные красные крыши, белые домики, ставни, террасы, узкие извилистые улицы, а сверху небо – голубое, чистое небо Флоренции. И почему-то Лучано казалось, что здесь другое небо, отличное от неба над его городом. Что оно только здесь, во Флоренции, создает белые, резные, удивительно красивые соборы. Что именно оно отделывает их квадратами белого, розового и зеленого мрамора, а внутри рисует строгие лица древних людей.