Сергей Сахнов - Ужин с волками

Слева шум двигателя, и прямо на меня из тумана вылетает лоцманский катер на большой скорости, естественно, меня не видят, да и как можно увидеть эту одинокую дурную голову ночью и в тумане.

Черт, катер близко – нырять нельзя, осадка большая, разорвет винтом на куски. Активирую все, что у меня есть: руки, ноги и все оставшиеся силы. Мощный, короткий рывок стилем пловцов водного поло выводит меня из под удара форштевня катера. Шум двигателя стихает за стеной тумана. Цепляюсь за доску, становится немного легче, можно передохнуть. Я не приложу ума, куда плыть, так как ничего не видно из-за тумана.

Пережитое возбуждение отнимает остатки энергии, и я начинаю коченеть. На хрена мне сдалась эта характеристика, думаю мрачно. Сингапур и Сан-Франциско бледнеют перед угрозой гибели. Впрочем, до рассвета не так уж далеко, да и воду я уже не ощущаю, не такая она и холодная, надо ждать. О том, что туман может не разойтись и до обеда, думать не хочется. Но все пошло веселее и быстрее, чем я предполагал. Через час туман начал редеть, появились огни судов на рейде, и Сингапур замаячил на горизонте снова.

Безошибочно нахожу «Камчатку» по силуэту задранного вверх носа, в балласте всегда так: корма «притоплена», а нос задран, парадный трап с правого борта, нижняя площадка на высоте носовой части рейдового катера, а это почти 2 метра над водой. На мостике никого не видно. Подплываю под площадку и кричу, но не слышу своего голоса – его просто нет, какой-то слабый хрип. Тут уж начинаю замерзать окончательно, как говорится, приплыли, в прямом смысле этого слова. Но не все так плохо, и здесь есть спасение: на высоте около метра из бортового отверстия вытекает мощная струя горячей воды – это охлаждающая дизель-генератор морская вода, нагретая почти до 40 градусов.

Подплываю под струю и греюсь, держаться не за что, и приходится балансировать в воде, хватаясь за корпус судна. Корпус шершавый от наросшей ракушки, и вскоре мои руки, бока и ноги горят, как в огне, от сплошных царапин. Немного согрелся и решил попробовать залезть на палубу через клюз по якорной цепи. Пальцы закоченели и почти не держат, но мне удалось подняться почти на 2 метра над водой. В голову лезет какая-то тарабарщина. Раз, два, три – я на якорной цепи. Бух. Вконец онемевшие пальцы сами разжались, и я падаю обратно в «родную» воду. Плыву снова под спасительную струю горячей воды. В голове продолжает гудеть. Четыре, пять – «душик» будем принимать.

Из соседнего с отливом охлаждения отверстия вдруг с каким-то «чмакающим» звуком вылетает коричневая струя воды с содержимым чьей-то прямой кишки. Черт возьми, так это – из туалета судна, срочно отплываю в сторону. Господи, ну что же “валить”-то людям на голову посередине ночи, и так уже невмоготу. В то же мгновение рядом со мной падает горящий окурок сигареты и с шипением гаснет. Изо всех сил начинаю бить рукой по воде, и на крыле мостика появляется вахтенный – второй помощник капитана. Воет лебедка парадного трапа, и нижняя площадка медленно ползет вниз прямо на меня. Залезаю на неё из последних сил и медленно поднимаюсь на борт судна.

– Ты чего там делал? – изумленно смотрит на меня мой спаситель.

Да так, я тут просто погулять вышел, хочу сказать я, но голоса нет вообще. Времени – без 10 минут четыре, кое-как обтеревшись от мазута, влетаю на мостик, кажется, успел.

Второй помощник зевает и подает мне пакет с подписанными старпомом отчетами по моей практике и характеристикой, кстати неплохой, как оказалось по прочтении.

– Замена тебе еще вчера вечером приехала, так что, уже сейчас свободен, – продолжает второй. Швартовку отложили до понедельника, и старпом уехал с капитаном на берег.

Бреду под душ, вяло пытаюсь смыть с себя мазут и переосмыслить события этой злополучной ночи.

Мне и моим товарищам пришлось слегка прикоснуться к воинской службе, хотя мы этого и не планировали. Поступали в 1967 году в гражданское инженерное морское училище, но оно оказалось, так называемого, закрытого типа, и у нас была серьезная военная кафедра, где готовили офицеров подводников. На 5 курсе мы сдали государственный экзамен по военно-морской подготовке и получили звания лейтенантов запаса.

В течение 5 лет мы изучали устройство подводных лодок и проходили два раза практику на действующих базах ВМФ.

С первого курса нас пытались приучить к соблюдению воинской дисциплины и режима секретности.

Военная кафедра находилось в отдельном здании, и мы строем ходили туда на занятия два, а иногда и четыре раза в неделю. Лекции писали на прошнурованных и пронумерованных тетрадях, которые после лекции сдавались на хранение в секретную часть. Строжайше было запрещено писать шпаргалки и выносить с кафедры любые записи. Ничего секретного, конечно, на наш курсантский взгляд мы не изучали, но нас таким образом пытались приучить к дисциплине. Конечно, мы писали «шпоры», несмотря на запреты. Все занятия вели кадровые офицеры военно-морских сил СССР, в основном, в чине капитанов первого ранга. Некоторые из них были командирами подводных лодок в прошлом.

Смех смехом, но риск попасть рядовым во флот существовал при нарушении правил, и это, кстати, иногда случалось.

Однажды мы писали контрольную работу на военной кафедре. Тема: мина АГСБ выпуска 1926 года. Способы постановки ее на якорь, приведение в боевую готовность и прочая, с нашей точки зрения, чепуха. Все, наверное, видели в кино черный металлический шар с рожками, плавающий на поверхности воды. Вот это и есть «мина контактного действия».

Несмотря на простоту запомнить большой объём информации трудно, и почти все заготовили шпаргалки. Мы стараемся не «засветиться», так как между рядами ходит капитан первого ранга по кличке Ебимть. Почему такая странная кличка? Просто он очень часто употреблял известное на Руси ругательство, связанное со словом «мать», в конце концов и сложилась такая аббревиатура.

Так вот, Ебимть медленно подходит к Вовику Плотникову и запускает два пальца в нагрудный карман его курсантской робы. Буквально перед этим курсант спиной почувствовал взгляд офицера и в панике сунул в карман «шпору», с которой списывал данные по злополучной мине.

Капитан первого ранга медленно сжал пальцы и так же медленно, с садисткой ухмылкой вытащил «шпору-гармошку» из кармана, похолодевшего от страха курсанта. С пальцев преподавателя почти на метр свисает гармошка с самыми секретными данными о мине, произведенной почти 50 лет тому назад. Вместе со шпаргалкой пальцы офицера зацепили фотографию и, при ближайшем рассмотрении оказалось, что это фото голой женщины, стоящей в непристойной позе у какой-то деревенской бани с березовым веником в руках. Тогда не было качественной порнографии, и этот снимок гулял по рукам курсантов нашей роты, а теперь в самое неподходящее время оказался в кармане Вовика.