Игорь Митрофанов - Несуразица

– Сеня, та разливай же нормально, в самом-то деле! «По диагонали» и «на свободное место»!

– А ты аккуратней «на выходах» и «не лезь в борьбу»!

Останавливали Баламута, пытающегося через спинку сидушки перебраться к другому «столу».

– Э, родной, твой «подкат» не проходит, ты «провалился». Быстро «вернулся домой»!

– Зелёному больше не наливать! Он в «офсайде».

– В каком «офсайде»? Ты, «боковой», не размахивай флажком, а то я «начну движение уже после удара»!

– Кто сейчас подаёт? «Угловой»?

– Я подавал в прошлый раз! Вы, «хавбеки» ленивые!

– Куда ты даёшь ему «резаный»! Дай «в недодачу», нам ещё обратно ехать!

– Мне «штрафной»! Мне «штрафной»!

– Убери руку от стакана! У тебя «рука» и ты получаешь «серию пенальти»!

– Смотри! Мы «закрыли» только второго, а он – уже третьего! «Страхуй»!

– А я «сыграл на опережение».

– Тогда «замена»!

– Ты что всё время «по центру наливаешь»? «Краёв» не видишь? Подыми голову, сачок! Хоть раз «навесь по краю»!

– Дали тебе «вывалиться один на один», так «покати мимо опорной ноги»! А с таким «дурным замахом» конечно «мяч свалится»! – бормотал Иван, поднимая с прохода уже успевшего упасть Мяча.

– Пей «в одно касание», «время на табло выходит»!

– «Нет! Такой хоккей нам не нужен!»

Поперхнувшись спиртом, выдавил из себя единственную фразу, которую знал про футбол лично от телеОзерова, директор водокачки, поддерживая предматчевую суматоху.

Средний фестиваль на тему футбола в автобусе всё равно был веселее субботнего на тему кино, в клубе!

Первый раз отъехавшие так далеко от села два приушипившихся кума были загнаны дружелюбной командой «на колесо», где трусило особенно с жестокой жёсткостью. Кумы не жаловались на судьбу. Они жаловались себе на того, кто посоветовал! Упираясь коленями в скулы, как сдавленные пружины, бегая глазами из-под губ, склеенных до синевы, эти «одно целое двое» разливали самогонку плоским пятилитровым термосом от импортного тракторного масла. Ту канистру они припасли для смутного настоящего и неведомого будущего. Но всё равно, откровенно прямо сейчас, несмотря на выпитое, сильно начинали бояться. Нет, конечно! В этом автобусе их уже перевозили (с медкомиссии там, или на те же похороны), да и водитель был, вроде, знакомый, но что-то непонятное упорно не давало опьянеть! Было страшно, как увидеть глаза кувырком! Их «поддерживали» неожиданными ударами по спине, обниманиями за голову и жуткими криками в ухо, мол, какие молодцы, что сегодня, вырвавшись от хозяйства, будут запоминать этот день на всю жизнь! Массовая поочерёдная забота опытных односельчан не то, что не окрыляла новоиспечённых болельщиков-фанатов. Насильная забота [32] Любая излишняя забота – это диктат! Любой диктат требует восстать! Заботьтесь тихо, чисто, не «на людях» и не для того, что «вам зачтётся»! наоборот – убивала!

Но, как бы там ни было, неживые-немёртвые [33] Пессимист скажет: «Этот кум – наполовину мёртвый». Оптимист возразит: «Нет, этот кум – наполовину живой». кумы так подозрительно и не пролили ни одного глотка из заветного термоса никому из всех.

А в автобусе, более не тем, жизнь продолжалась. Водка в изобилии заливала сидения, брюки, глотки, воротники и рукава. Карты замелькали местами, а все места замелькали картами. Искусительница «трынька» брала своё. Шахматы в автобус не пускали. Деньги комкались из стороны в сторону. Везение было у многих, но лучше получалось у братов Лысенков (их было больше).

Дорога в сот километров вообще не показалась из окна ни длинной, ни короткой. Дорога была никакой!

Бедный водитель! Он сидел недалеко спиной и настолько очень близко воспринимал всё происходящее, что вгрызался в руль и специально-невольно тормозил на прямой трассе с откровенным желанием: «Что б вы все подавились!» Но, несмотря на всё, Мыкола был дока и, когда въехали в столицу, он, скрипя рессорами и пукая выхлопной, прорвался через целый ряд гаишных заграждений с криком в приоткрытое лобовое стекло: «Родственники»!?!?!

Гаишники, голубые по форме и замызганные по содержанию, всегда боялись этого слова. Не решаясь переспросить: «Чьи родственники?», приставляли краги к козырькам, спешно убирая с дороги «противотанковые ежи». Внутренность автобуса каждый этот раз была в экстазе!

После третьего, пролетевшего сквозняком, блокпоста водиле даже налили стаканюру, отрывая от себя, и поднесли большой лапоть мочёной капусты. Но вёдший в этот момент был настолько сосредоточен и высоко ответственен, что отказался от капусты, занюхав мигающей приборной доской…

В конце концов, матерящуюся ржавую железяку удалось засунуть между новенькими «Икарусами» и, по команде капитана команды, (среднего брата Лысенко): «Уси впэрэд!», горячая толпа, без страховки, проворно высадилась с подножек зависшего лайнера, щурясь от яркого дождя и разливаясь перегарной струёй по городу. Приехали!!!

Город сегодня нуждался в помощи психиатра.

Болело всё!

– Болел «стотысячник» от нежелания находиться под ногами.

– Болели счастливые, которые достали билеты.

– Болели не купившие возможность видеть матч воочию.

– Болели жёны, зная, что мужья придут под утро (сразу со стадиона), издавая в дверях последний хрипящий возглас: «Как мы им дали!». И им (жёнам) не удастся поддать хорошенько этим сволочам, как хоть изредка, но случается.

– Болели младшие сёстры, догадываясь, что, в случае проигрыша, ничьей или выигрыша братья, явившись домой, флагами и шарфами загонят их (сестёр) за синий лес.

– Болели матери, которые не дождутся сегодня сыновей в день дежурного проведывания.

– Болели бабушки от полиартрита и остеопороза.

– Болели бабушкины дедушки от страдания своих бабушек, «на цыпочках» начиная поиск футбольной программы, каверзно подлицимеривая, что обязательно разбудят своих бабушек на повторение двести одиннадцатой серии теленовеллы. Как же так можно! Пропустить важную тайную встречу в прачечной ресторана отеля шантажиста массажиста Хулио с подло ожившим выкидышем аборта соперницы богатой рыбной доярки Себастьяны.

– Болел отец Каси, – на всякий случай заранее открыв окно, однажды уже выбросивший телевизор после неудачной игры «Динамо».

– Болели все, проживающие в радиусе десяти километров от футбольной «пиалы», закрыв окна подушками и крест-накрест заклеив стёкла изолентой.

– Болело метро от запора.

– Болели дороги от изобилия сегодняшних ментов.

– Болели менты от обилия сегодняшних дорог.

– Болели солдаты срочной службы от того, что вечером, в своё свободное время, им не удастся ещё раз перечитать «Устав срочной службы», а придётся, открыв рты от восхищения, насильно стоять перед передними рядами и глазеть на «звёзд» мирового спорта.