Коллектив авторов - Альманах «Литературная Республика» №2/2013

Инородец ли я, или – туп,
И блуждаю не там, где бы надо…
Купол Храма Спасителя люб,
И подножье Его без– ограды.

Миновал бы столичный бедлам —
Малосольную славу пиара…
Да звезда есть двуглавая там,
Что глядит в нас пока еще даром…

Недосуг мне сетовать да хныкать,
Мол, настали времена не те…
В рамах буду конопатить стыки,
Помогать проснуться красоте.
Есть на свете ложные улыбки,
Есть на свете искренняя грусть.
Я свои давнишние ошибки
Рассудить сегодня не берусь.
Буду править ветхие картины,
Что струят из детства тихий свет,
Каждый день встречать, как именины,
А в ином, наверно, смысла нет.

Несется в вечность наша жизнь рекою.
Прошли мы жар пустынь и холод вьюг.
И в радости, и в горе ты со мною,
Мой самый чуткий, самый верный друг.

Из Книги жизни ты страниц не вырвешь.
Не перепишешь, что уже прошло.
Пересечешь свой Рубикон, свой финиш,
Оставив из деяний полотно.

Прошли весь путь – свершились ожиданья.
Все хорошо, еще, хоть век, живи.
Мы вместе шли от первого свиданья
До настоящей, чувственной любви.

В конце пути, в период завершенья,
Когда расцвел закатом и наш век,
Когда ждешь кары или же прощенья,
С тобою рядом верный человек.

А годы жизнь нам отмеряют строго.
Жаль, невозможно бег их замедлять…
Чем дольше путь, тем тяжелей дорога,
И очень страшно друга потерять.

За все винюсь, за все один в ответе.
Коль мне придется первому уйти,
Любовь мою, покинув на Планете,
Прошу тебя: «Прости меня, прости».
Молю тебя: «За все меня прости!»

Жизнь продолжает течь рекою.
Поэтов разномастных рать
Спешат за Пушкиным толпою,
Пытаясь гения догнать.
Такой и я, дитя гордыни,
Толкаясь, лезу на Олимп,
Свергаю ветхие святыни,
Срывая с них горящий нимб.
А чтобы «огонька» подбросить,
Как он, когда-то, в старину,
Я все прошу, какую осень,
Мне кружку принести жену.
И заболотистое лето,
Где кроме мух и комаров,
Что просто мука для поэта,
Мешает множеством дворов.
Уединение – подруга,
Когда ты можешь не спеша,
Среди нехитрого досуга,
Писать, о чем поет душа.
А может, не хватает тройки,
В тумане звона бубенцов…
У нас же всласть грохочут стройки,
И мерен гул автоплугов.
Нет! Мы простых дорог не просим,
Не ждем с протянутой рукой
От Бога Болдинскую осень,
Трудолюбивый непокой.
Мы вдохновенье маним, маним,
И над созвучием корпя,
Мы графоманим, графоманим.
Все для людей, не для себя.
Мы не хотим для них покоя.
Так хочется Поэтом стать!
Спешим за Пушкиным толпою.
Но тщетно Гения догнать.

Повела меня душа искать судьбинушки.
Что осталось сироте мне сиротинушке?
Как топтать с утра весь день дорогу пыльную.
Где беднятскую совсем, а где обильную.

По дороге той запыленной шатаюся,
То душою отдыхаю, а то маюся.
Приведет меня дорога к неизвестности.
Доведет мя до греха-то из-за честности.

Снова ждет меня дорога забубенная,
Та длиннющая дорога опаленная.
Где встречаюсь снова с солнцем я, с туманами.
То с людьми порой сердечными, то странными.

Я к дороге той прирос и приохотился,
Да людей я не хулил, на них не злобился.
Не смотрю я на чины и на сословия —
Русь великая моя, моя Московия!

Все блуждаю я лесами, деревеньками.
Где болтаю я с Аксиньями да Сеньками.
Оттого душа как торба раздувается —
Ведь Россия под ногой моей вращается.

Я к Блоку шел дорогой длинной.
То – молодость. Она светла…
В той жизни девственно невинной
По Пушкину любовь цвела,
Противясь сонму заклинаний,
И не желая ткать кружев
Из чуждых сердцу излияний,
И складок платия у дев.

Я к Блоку шел, скользя сквозь время,
Сквозь холод и сиянье рос,
И кровь, разлитую в поэме,
Что благословлял Христос.
Сквозь войны и через пустыни,
Конспекты, лекции, цитаты,
И неуступчивость гордыни,
Подъемы духа и откаты.

Я к Блоку шел, и путь тот дальний
Решил беспрекословный рок.
Кто знал в случайности случайной —
Соседом станет вечным Блок?
Через гряду, что сердцу мила,
Мне тут, сейчас…
Сто лет назад,
Скакал он на коне – Аттила!
Все в печь любви был бросить рад.
Он бурно чувствовал, страдая,
От неба милость, не прося,
Бумагу рифмами терзая,
Как флаг, любовь в душе неся.

Хрусталь души родит поэта,
Палитры сказочную вязь,
Способность дать оттенок цвета,
Над словом княжескую власть.
Все было в нем. И в жизни трудной,
Несносной гордому уму.
Мечтал всегда о деве чудной,
Открытой только лишь ему.
Я в нем увидел Человека,
Метущегося в длинном сне
На переломе злого века,
На все смотрящего извне.
Здесь, в Шахматово, башню строя,
Иль в Петербурге проживая,
Он не желал себе покоя,
Что счастлив, до конца не зная.

Продолжен бой – покой нам снится,
Как лошадь Русь галопом мчит.
В нем сердце Блока будет биться.
И в каждом русском застучит.

Потомки, что все в жизни ищем?
Чего терзаемся? Что ждем,
Мы в августовскую жарищу
Здесь, в Шахматово, под дождем.

И в состоянии полунищем,
Когда на сердце боль и стон,
За смыслом, за духовной пищей
Мы к Блоку, трепеща, идем.

Уж скоро осень подойдет, души отрада.
Душа горит, душа поет от листопада.
И в этом яростном огне под сердца трепет
Я верю, что дождаться мне желанной встречи.

Она настанет под дождем, под листьев шорох.
Их ветер чувственным огнем прочь гонит ворох.
Ты обязательно придешь и сядешь рядом.
Мы будем вместе слушать дождь, песнь листопада.

Настанет счастье и покой, нет слаще сласти,
Когда любимая со мной – покой и счастье.
И в этом яростном огне под сердца трепет
Я верю, что дождаться мне желанной встречи.

Уж скоро осень подойдет, души отрада.
Душа горит, душа поет от листопада.

Заржавело все в душе,
Заскрипели струны.
Провернулось колесо
Ветряной фортуны.
Загорелся как костер,
Прогорел и… пепел.
Краду счастье будто вор,
Мир уже не светел.

Пошел к черту этот край —
Я хозяин слова!
Что, дружище? Наливай.
Жизнь моя сурова.

Я чего-то не пойму,
Что с моей судьбою?
В руки, враз, себя возьму,
Прекращу запои.
И, конечно, этот дым.
Он для сердца вреден.
Буду жить совсем один,
Не ходить к соседям.