Михаил Эм - Бабушка не умерла – ей отключили жизнедеятельность

Гера: Куда?

Колдобина: Как куда? В больницу.

Гера: Зачем плыть в больницу, если пострадавшая благополучно скончалась? Не понимаю.

Хрюк: Посидим еще, то есть? У меня полторы бутылки в загашнике осталось.

Гера: Кто о чем… Поражаюсь я твоей жизнерадостности, Хрюк. Кажется, все плохо: приятель подался в мокрушники, неоприходованный труп одноклассницы на руках, а ему все нипочем. Полторы бутылки водки в загашнике позволяют смотреть в будущее с оптимизмом.

Хрюк: А ты против?

Гера: Насколько долговечен твой оптимизм, вот в чем вопрос. Читал я у классика – не вспомнить уже, у какого, – что счастье человеческое коротко. Наше продлится ровно до того момента, как мы, оприходовав последние полторы бутылки водки, с трупом на руках сдадимся властям.

Хрюк: Так это же не мы Маринку ножиком порезали – Витёк порезал?

Гера: Думаешь, Витёк наутро прочухается и со слезами благодарности на глазах признается, кто Маринку ножом пырнул? Ты припомни, припомни, что в то утро было – после того, как он витрины на стадионе поразбивал? Соображал Витёк что-нибудь или не соображал?

Хрюк: Ни фига не соображал.

Гера: Он наутро маму родную не признает, не то что факт убийства одноклассницы. И на кого, по-твоему, всезнающая прокуратура повесит хладный труп?

Хрюк( простодушно ): На кого?

Гера: На тебя, толстый.

Хрюк( уязвленный до глубины души ): А я здесь при чем? Я, когда напиваюсь, лежу смирно, никого не трогаю.

Гера: Эту версию ты будешь неубедительно излагать, сидя на жестком стульчаке под слепящими лучами прожектора, который направит тебе в глазное яблоко недоверчивый следователь. Маринка-то не подтвердит, что ее Витёк зарезал, а не ты. Дошло?

Колдобина отбегает к кустам, откуда проникновенно кричит вглубь острова, затаившегося и притихшего от ужаса:

Колдобина: Витя! Витенька! Вернись, пожалуйста, я тебя очень прошу!

Гера( оставшемуся у костра Хрюку ): На Колдобину как на непредвзятую свидетельницу надежды мало… потому как большая любовь непредсказуема. Если с Витьком споется, показать может на кого угодно, хоть бы на тебя. Итого, два голоса против двух – крайне запутанная с точки зрения прокуратуры ситуация. А учитывая твою внешность завзятого громилы, неопределенность социального положения и кровавые отпечатки на орудии преступления…

К костру возвращается зареванная Колдобина.

Хрюк( смотрит на нее с подозрением. Затем его взгляд автоматически перемещается на бутылку водки ): Мне нужно…

Гера: Хрюкнем, толстый, обязательно хрюкнем за упокой души. Это святое. Но прежде избавимся от трупа.

Колдобина: Как это – не поняла, – от трупа избавимся?

Гера: Ах, это ты, Колдобина?

Иронично всплескивает руками.

Извини, не заметил.

Колдобина( широко раскрывая глаза ): Ты чего, Гера?

Гера: Я ничего. А ты, Колдобина, чего? Ты, кстати, на сколько собираешься своего Витька посадить? Если лет на пять только, так это убийство по неосторожности, а если на всю катушку – это уже преднамеренное.

Колдобина: Я? Посадить?

Становится жалкой и растерянной.

Гера: Извини, Колдобина, извини за проявленную душевную нечуткость. Ничего с твоим дорогим Витенькой не случится – я позабочусь. ( Хрюку ). Поднимай задницу, толстый, пошли могилу копать.

Хрюк: А потом?

Гера: Потом суп с котом. Не видели мы Маринку и не знаем, куда она делась. Не встречали на улице, и за нами она не увязывалась.

Хрюк: А копать чем?

Гера: В смысле?

Хрюк: Ну, яму чем копать? Лопаты у нас нету.

Гера: Да, признаюсь, тут я угодил впросак. Ладно, уговорил: если лопату захватить не догадались, будем топить. Топить даже надежней.

Колдобина, зажав руками рот, убегает в сторону берега.

Вот, женских истерик нам в решающую минуту не хватало.

Колдобина прибегает, сгибаясь под тяжестью двух кирпичей, обмотанных обрывками веревки. По всей видимости, раньше кирпичи использовались в качестве лодочного якоря.

Колдобина: Они на берегу валялись. Я, еще когда купалась, заметила.

Гера: А я было усомнился в широте женской привязанности. Нет, правду говорят: любовь творит чудеса. Молодец, Колдобина, хвалю – на том свете тебе зачтется.

Привязывает к ногам Маринки по кирпичу.

( Хрюку ). Поволокли уже.

С трудом волокут труп в лодку.

Хрюк: Кирпичи надо было потом привязывать, в лодке.

Гера: Смотри-ка, Хрюк, дельные мысли, оказывается, и твою волосатую башку посещают. Ты, не помню, куда в свое время поступал?

Не в Инженерно-строительный?

С трудом залезают в лодку. Отталкиваются от берега, и Хрюк садится на весла. Луна заныривает в черную дыру, поэтому Колдобиной, стоящей на берегу, слышны только голоса: звуки на открытой воде хорошо разносятся.

Голос Геры( деловито, как надлежит капитану ): Туда, туда держи.

Голос Хрюка: Куда?

Голос Геры: На стремнину.

Голос Хрюка( с детской обидой ): Падла, падла Витёк. Проспится, прибью к чертовой матери. Лодку теперь от крови отмывать придется.

Голос Геры: Ничего, отмоешь, толстый. Греби веселей.

Голос Хрюка( опасливо ): А если Маринка… труп, я хочу сказать… ну в общем, тело… за корягу зацепится?

Голос Геры: Лишь бы не всплыло.

Голос Хрюка: С кирпичами, это Колдобина хорошо придумала.

Голос Геры: Греби, не отвлекайся. Как на стремнину выплывем, сразу бросать будем. На стремнине глубина подходящая.

Голос Хрюка: Гера?

Голос Геры: Аюшки?

Голос Хрюка( еле слышно ): А если… Маринка… еще живая?

Голос Геры( притворно разочарованным тоном ): Ну наконец-то, догадался! Вставай, Маринка, вставай, боевая подруга! Нашему розыгрышу пришел конец – проницательный Хрюк обо всем догадался.

Молчаливые шлепки весел о воду.

Теперь убедился, фома неверующий? Не боись, не воскреснет.

Еще шлепки.

Голос Хрюка: Здесь, что ли? Течение вроде быстрое.

Голос Геры: Здесь, здесь. В этом живописном омуте наша бывшая одноклассница найдет последнее пристанище. Она была хорошим человеком, с ненасытной жаждой материнства, которая в конце концов ее и угробила. Зачем, зачем Маринка полезла останавливать психически неуравновешенного, вооруженного кухонным ножом медицинского работника, как будто это какой-нибудь несовершеннолетний сопляк, заигравшийся в песочнице? Это была непоправимая, приведшая к фатальному исходу ошибка, за последствия которой мы скорбим и отдуваемся. Принимай за ноги, толстый.