Михаил Эм - Бабушка не умерла – ей отключили жизнедеятельность

Голос Хрюка( очень испуганный ): Гера, у нее туфля свалилась.

Голос Геры: И?..

Голос Хрюка: Может, один кирпич к туфле привязать, чтобы туфля тоже утонула?

Голос Геры: А что, несостоявшийся инженер-строитель, хвалю: принимай поздравления за техническое новаторство. Однако туфлю разрешаю выкинуть без кирпича. В качестве неопознанного водоплавающего объекта.

Голос Хрюка( с еще большим испугом ): Я лучше обратно на ногу нацеплю.

Голос Геры: цепляй скорей, толстый, лодку течением сносит.

Голос Хрюка: Так что ли?

Голос Геры: Бросаем на раз-два-три. Раз… Ритмическая пауза. Два…

Вторая ритмическая пауза.

Три…

Голос Хрюка: А!

Голос Геры: Лодка, мать твою!

Колдобина смутно различает, как одна из фигур в лодке поскальзывается и, неловко взмахнув руками, переваливается за борт вслед за безжизненным Маринкиным телом. Облегченное судно на радостях черпает другим бортом, стряхивая с себя оставшуюся тщедушную фигуру, после чего, свободно разметав по воде весла, уплывает.

Колдобина: Мальчики! Мальчики!

Нет ей ответа. Река, несущая стремительные ночные воды, в этот момент страшна и пустынна.

В какое-то непонятно какое неопределенных размеров помещение втискиваются две суматошно барахтающиеся фигуры: помельче – Геры, помассивней – Хрюка. Вокруг какие-то люди, напоминающие тени, какая-то теневая очередь, в общем черт знает что. Последней в очереди – девичья фигура с дыркой в животе. Это, несомненно, Маринка.

Но как она здесь оказалась и почему смотрит на приятелей с акцентированной неприязнью? Тоже непонятно.

Маринка: Чего-то вы быстро.

Хрюк: Ай!

Гера( Маринке ): Ты здесь откуда? Перестаю осознавать происходящее.

Прекращает барахтанье.

Маринка: Оттуда же, откуда и вы. Сволочи! Предупреждала по-хорошему: не напивайтесь, как свиньи. А теперь что?

Плачет.

Мама этого не переживет.

Гера: Не понимаю. Что это такое? Мы же…

Хрюк: Гера, как это?

Гера: Так мы…

Маринка: Вот именно.

Гера: Неужели это правда? ( Восторженно ). Нет, я, конечно, всегда уважительно относился к религии, особенно после того, как на нее официальные гонения прекратились и за посещение церкви из комсомола выгонять перестали… Но чтобы такое… наяву… Признаюсь, на жизнь после жизни не рассчитывал – современная медицина меня об этом не предупреждала.

Хрюк: На что не рассчитывал, Гера?

Гера: Хрюк, поздравляю, мы в загробном мире.

Хрюк( огорчаясь ): Разве мы умерли?

Гера: Несомненно, умерли – и все из-за тебя, толстый. Надо же оказаться таким неуклюжим: перевернуть лодку.

Маринка( продолжая всхлипывать ): Так вы утонули, сволочи? Я сначала подумала, Витёк и вас порезал.

Хрюк: Мы…

Гера( быстро ): Повезли тебя в больницу, но лодка опрокинулась.

Мы с Хрюком приказали долго жить.

Маринка: Все из-за водки проклятой. Напились зачем-то…

Хрюк: Гера, Гера, посмотри – я летаю!

Действительно, летает.

Гера: Прямо мотылек.

Хрюк порхает по сектору, в которой находятся они с Маринкой, и даже выпархивает в смежные сектора, где ожидают очереди другие обитатели загробного мира. Внезапно очередь слаженно передвигается в направлении двери, за которой находится… Что находится за дверью, неизвестно.

В загробном мире неизвестного еще больше, чем на земле.

Хрюк: Ух ты!

Кувыркается в воздухе.

Гера( Хрюку ): Эй ты, порхающая бегемотина, далеко на всякий случай не отлетай! Мало ли что – место все-таки незнакомое. ( Маринке ). Слышь, Марин, а что это за дверца?

Маринка: Понятия не имею.

Гера: Народ что говорит?

Маринка: Ничего.

Гера: Так ты, подруга, ни с кем не общалась?

Маринка отрицательно мотает головой. Гера разглядывает очередь, что-то прикидывая, когда ему на голову приземляется повеселевший Хрюк.

Хрюк: Посадка завершена успешна!

Гера: Чуть шею не сломал, толстый.

Хрюк: Здесь ничего не сломаешь, Гера. Мы же на том свете!

Мы в раю!

Садится на пол с блаженной улыбкой, означающей конец земным страданиям и огорчениям. Через минуту с непоследовательностью примитивного существа спрашивает:

Мы здесь надолго?

Гера: Навеки.

Блаженная улыбка сползает с губ Хрюка. На незамысловатое чело ложится печать отрешенности.

Хрюк( доверительным тоном ): Гера, я хочу хрюкнуть.

Гера: Технически невозможно. Сам соображать должен, толстый, все-таки несостоявшийся инженер-строитель… Нет, я сочувствую твоим мучениям: вечность без выпивки – так ведь и с ума сойти недолго. Кстати, в самом деле не понимаю, где обещанные райские кущи, нектар, флейтисты, нагие гурии, возлежащие на благоухающих подстилках из живых цветов…

Маринка( ворчит ): Нагих ему подавай! Скажи спасибо, одетые есть.

Гера: Спасибо, конечно, но…

Очередь снова приходят в движение: кто-то исчезает за дверцей, тогда как на противоположном конце очереди с легким хлопком добавляются новопреставленные души. Сначала умерший с непривычки стонет и мечется, не осознавая, куда попал, но старожилы что-то ему объясняют, и новичок затихает, прекращает паниковать, успокаивается, словно ожидая чего-то… Не дальнейшего ли поворота судьбы?

Хрюк( печально ): Как часто люди умирают.

Гера: А ты думал?

Пробует взлететь и взлетает.

Пойду полетаю, подышу свежим воздухом. А вы сидите тихонько, как мышки. Не шелохнитесь, никуда не ходите.

Хрюк: Куда отсюда уйдешь?

Маринка: Нажрались, сволочи… Лучше бы я вас не встретила.

Размазывает слезы по щекам, вспоминая прошлую жизнь.

В надежде получить информацию, Гера устремляется в начало очереди.

Сходу минует несколько малоинтересных групп – в основном, уродливых стариков и старух в больничных пижамах, – пока не останавливается напротив своеобразного зрелища: развороченных взрывчаткой вьетнамцев с вещевого рынка. Один из вьетнамцев держит в руках голову – сложно разобрать, свою или чужую.

Голова вьетнамца( видя Геру, приветливо ему улыбается ): Все хоросе… Все хоросе…

Гера: Нет, у этих ни черта не разузнаешь.

Перелетает к двум выясняющим отношения личностям – как сразу становится понятным, водилам.