Борис Берлин - Вначале было слово

Такой беличий закон…

А еще оказалось, что самое удобное положение для двух, едва не умерших от счастья тел – как раз на левом боку и так близко, что…

Ну вот, уснула… И хорошо, и славно. Да и сказка моя сегодня уж больно неправдоподобная вышла.

А на самом деле, было все совсем-совсем не так. Она и не помнит уже, поди, как все начиналось. Слишком слабенькая она сейчас – белочка моя – чтобы все, как было на самом деле…

А мне – каждое мгновение – словно вчера…

В самый первый раз мы встретились в больнице.

Я делал утренний обход со студентами, дежурный ординатор докладывал о поступивших за ночь.

– Больная – Белкина Светлана Игоревна, девятнадцать лет, поступила в состоянии истощения… степени, предварительный диагноз – анорексия. Биохимические показатели крови… Ранее у психиатра не наблюдалась и на учете не состояла, родители – также.

– Назначенное лечение?

– Инъекции витаминов, питательные добавки. В случае отказа от приема пищи – питание через зонд и психотропные препараты…

– Ну что же, – обращаюсь я к своим студентам, – давайте познакомимся с больной, а потом вы мне скажете, какое дополнительное лечение ей показано с вашей точки зрения. И я поворачиваюсь к Светлане Игоревне Белкиной…

…На вид – не более четырнадцати-пятнадцати. Хрупкая, тронь – разобьется. Волосы короткие, почти черные, щеки ввалившиеся, глаза в пол-лица – серые, злые, упрямые, нелегко с такой…

– Доброе утро, Светлана Игоревна.

– Здравствуйте…

– Я – заведующий этим отделением, зовут меня Михаил Андреевич. Ну, а со мной, вот – мои студенты.

– Вижу…

– Нам, Светлана, поговорить надо, ты ведь это и сама понимаешь. – Я присаживаюсь на стул рядом и держу паузу. В самом начале – лучше не ошибаться. Как правило, психиатрические пациенты идут на контакт очень даже охотно. Потому, что ждут – Доктора. С большой буквы. Ведь только он поймет то, что они без утайки готовы ему рассказать. А рассказать они хотят – очень. И это ощущение общей тайны, общего понимания, помогает обоим, даже если оба они догадываются, что это всего лишь – иллюзия. Мне – лечить, больному – делать вид, что лечится. Ведь каждый из нас уверен, что сможет перехитрить другого…

Конечно, есть медикаменты. Есть учреждения закрытого типа. Но я сейчас говорю о первой встрече, первом контакте. Это ведь как у дрессировщика – кто кого переглядит в самом начале, либо ты, либо – тебя. И если удается протянуть хотя бы слабую нить взаимопонимания, тогда даже и гипноз попробовать можно…

…И тут она заплакала. Беззвучно и очень горько.

Как и всякий нормальный мужчина, я неравнодушен к женским слезам. Привычка, отпечаток профессии – да, но когда плачет женщина, почти ребенок…

Я сделал движение головой, и кто-то из студентов бросился за водой, остальные затихли и посерьезнели.

– Ну, вот… Не надо плакать, слышишь? Не надо, выпей воды и успокойся… Хочешь, я попозже зайду, хочешь?

А она… утерла рукавом больничного халата слезы и улыбнулась – нахально и вызывающе – прямо мне в лицо.

– Это я вас проверяла. Рохля вы или как…

…– Э-э-э-э… И – как?

– Да никак. Обычный мужик. Тяжело вам будет со мной…

– И что ты предлагаешь?

– Хотя бы перестаньте мне тыкать для начала. Я же вам не тыкаю. Или, если я моложе вас, худая и лежу в вашем отделении – мне уже и тыкать можно?

Я, конечно, несколько растерялся, но виду не подал – еще не хватало, да и перед студентами моими… И не такое видели. К взбрыкам я должен быть готов, и готов – всегда, иначе, какой я завотделением, профессор, ну и так далее. Правда, я предполагал нечто иное, более гендерное, а тут сплошные дочки-матери. Да она все гормоны свои от голода порастеряла. А они бы не помешали… Я знаю, что нравлюсь женщинам, и многие пациентки на меня… западают, глаз кладут, и я им не мешаю, в работе это иногда здорово помогает. Я для них делаюсь чем-то вроде гуру, и гипноз дает тогда совсем иной эффект…

…А что, если попробовать нарочитую строгость… Она может быть воспринята с сексуальным оттенком, и тогда…

Я нахмурился.

– Ну что же, вы правы, Светлана Игоревна. Тыкать вам, в самом деле, не следует. Я полагал, что это поможет нам с вами сэкономить время, помочь вам быстрее и эффективнее. Но раз вы предпочитаете так…

– Я никак не предпочитаю, я устала. Я не могу больше говорить. Пожалуйста. Потом…

…Потом было много чего.

Вот, например, разговор с ее матерью:

– Да поймите вы, доктор! Светка, она с детства чувствительная такая. И упрямая. Если чего хочет и не получает – перестает есть, и все. Уж чего я только не пробовала, поверьте, а потом махнула рукой и стала ей все разрешать. И – ничего, выросла нормальная девка. Школу почти с отличием… Ведь почему сейчас-то она с катушек слетела? В институт недобрала, в медицинский, кстати. Ну, недобрала, так что, на нем свет клином сошелся? Вузов этих – на каждом шагу. Или в будущем году поступила бы – она же молодая, годом раньше, годом позже… А она есть перестала – самой себе назло, так выходит… А что я могу сделать? Взрослая она уже, сама за себя в ответе…

…И остался я один на один с этим чудом по имени Света Белкина. Моим наказанием, моим сумасшествием, моей усладой. Белочкой моей…

Кто же знал, что так все обернется…

Хотя иногда мне кажется, что именно она-то и знала, потому, что она, вообще говоря, знала – все. Только вот понял я это гораздо позже, когда она оказалась уже внутри – во мне. И остальное перестало иметь значение, а так и осталось – остальным…

– Здравствуйте, Светлана.

– Доброе утро, Михаил Андреевич.

– Мне необходимо вам кое-что сказать. Важное.

– Я вас слушаю.

Она сидит на кровати – глаза в пол, больничный халат – мешком, на ногах тапочки, домашние, веселые, детские – ну ребенок, ребенок и есть, за что ее сюда?

…– Вы сами все понимаете… Режим нарушаете, пищевые добавки не принимаете, вес ваш остается прежним. Если так продолжится и дальше…

– Нет… – шепчет она и еще ниже наклоняет голову. – Пожалуйста, я не хочу через трубку. Лучше… Лучше загипнотизируйте меня…

Я молчу. С умыслом. Пусть до нее, наконец, дойдет, пусть…

– Мне говорили, рассказывали, – умоляющий взгляд на меня, – Вы же умеете, пожалуйста, ну…

– Говорили – это одно, а на деле… все не так просто – я качаю головой, поддаваться на уговоры тоже надо не сразу. – Гарантий нет. Может, получится, а может… И что тогда? Зонд?

Глаза у нее – словно домой попал после долгого отсуствия. А когда она все-таки улыбнулась…

– Для того, чтобы получилось, мы должны доверять друг другу. Вы – мне, а я – вам.

– Я доверяю. Я вам правда доверяю, очень. Честное слово…