Антонина Медведская - Тихие омуты

Человек в военной гимнастерке весело рассмеялся:

– Ай да домовой, ай да проказник! – и он по-хозяйски подошел к учительскому столу, спросил:

– Тебя зовут Аней, ты сестра Петра Седых? Я угадал?

– Угадали. А как вы угадали?

– Да один человек рыжебородый рассказывал про тебя. Молодцы, дети, что зря время не теряли. Я тоже люблю сказки и считаю, что без сказок плохая жизнь была бы у ребят. Скучная жизнь. Ну, а теперь – здравствуйте! Все садитесь и давайте знакомиться: я ваш новый учитель, зовут меня Дмитрий Иванович, а фамилия моя Скворцов.

Уже через пару недель новый учитель покорил наши сердца так, что вели он прыгнуть в омут на мельнице, мы бы не задумываясь прыгнули. Вся деревня Кузьмино да и иные ближние деревни только о нем и судачили, и не диво: дети, рассказывая о Дмитрии Ивановиче, уши прожужжали своим родителям. Нас будто на крыльях несло по утрам в школу, чтоб поскорее увидеть своего учителя. В школу вернулись изгнанные ученики Саша Грибок и Костя Шорох. Что ни новый день, то радость для нас. Сначала появился глобус с морями, океанами, горами, реками, пустынями и странами, удивительными и незнакомыми. А вскоре мы держали в руках тетрадки в косую линейку и в клеточку, то-то было радости. Потом каждый получил ручку с перышком ¹ 86, ластик и химический карандаш. Карандаш – для изготовления чернил. Хватит нам писать вместо чернил соком свеклы. Но самая большая радость была впереди… За месяц до Нового года Дмитрий Иванович, завершив последний урок, не ушел в учительскую, пожелав хорошего отдыха и добрых дел, как он всякий раз на прощание говорил, а попросил остаться на местах для важной беседы. Конечно же, мы остались и, сгорая от нетерпения, – что за беседа, о чем? – ждали.

Дмитрий Иванович потер руки, прошелся к окну и обратно к своему столу и, весело глянув на ребят, сказал:

– А теперь, ребятки, поговорим о театре. Знаете ли вы, что это за чудо – театр? А кто такие артисты? Костя Шорох поднял руку.

– Ну-ка, Костя, скажи, что ты знаешь о театре и артистах?

– Это Петрушки на ярмарке. Я их с тятькой видел, как они плясали, пели и разные штуки выделывали…

– А ты, Костя, хотел бы так, как они?

– Не-а!

– Почему?

– А мамка с тятькой заругают.

Дмитрий Иванович улыбнулся.

– Есть, дети, и другие театры, и другие артисты, не похожие на тех, что на ярмарках людей потешают. В таких театрах артисты не только веселят народ, но и учат людей, как надо жить по чести и по совести. Как надо защищать обиженных, слабых, как надо давать отпор жадным и жестоким нахалам. А знаете ли вы, почему я вам рассказываю о театре?

– Не знаем! – хором ответили мы.

– А потому, что и мы можем организовать в нашей школе свой самодеятельный театр, и все вы в нем можете стать артистами. И если вы постараетесь и хорошо справитесь со своим делом, ваши мамки и папки не будут вас ругать. А почему? А потому, что и им охота будет поглядеть на своих детей, как они на сцене правду от кривды защищают. Ну так как же мы решим, будем создавать в школе театр или нет?

– Будем! Будем! – дружно закричали мы и захлопали в ладоши.

– Тогда договорились. К Новому году мы и подготовим наше первое представление. Работать начнем с завтрашнего дня.

И началось! Все мы были заняты в новогоднем представлении. Хор разучивал две песни, часть ребят читала стихи, четверо танцоров усердно репетировали танец «Лявониха». Аня и я должны были разыграть сценку на атеистическую тему. Остальные ребята под руководством Кости Шороха и Сани Грибка сооружали подмостки, занимались оформлением сцены.

Мы засиживались в школе на репетициях допоздна. Случалось, прибегали матери и гнали артистов домой вицей. Но уже никакие угрозы, наказания и запреты не могли помешать подготовке новогоднего представления. Все ребята заранее пригласили своих матерей и отцов, старших братьев и сестер в школу на вечер. А тем, кто отмахивался, говорили:

– Это ж Дмитрий Иванович приглашает поглядеть наш театр.

– А-а-а… Ну, раз Дмитрий Иванович, то придем, поглядим.

И пришли! Мужики, бабы, парни, девки. В пестрых платках, кроличьих шапках, шубейках, поддевках, на ногах – валенки, лапти, боты. Расселись кто где: на полу, на подоконниках, на партах у стен. В бывшую панскую гостиную народу набилось видимо-невидимо.

А мы, артисты, – на подмостках за занавесом – двумя холстинами-рябушками (одна холстина – моя, вторая – Анина). Притихли, поджилки трясутся. Хор прижался к стене, разрисованной Аней лазоревыми розанами. Хористы ждут, когда Дмитрий Иванович даст команду Косте и Сане раскрыть занавес. А пока все мы слушаем, о чем говорит учитель:

– Уважаемые, товарищи-крестьяне! Спасибо всем, кто пришел на наш школьный предновогодний вечер. Спасибо вам, родителям, за ваших ребят. Хорошие дети у вас растут, любят трудиться, стараются грамоту одолеть, хотя некоторым из них учеба дается трудно. Но все они у вас ребятки хорошие, нет ни одного плохого. Вот вы сейчас сами на них посмотрите как бы со стороны и сами убедитесь, что я сказал вам правду.

И тут Костя и Саня раздернули холщовый занавес и люди увидели своих ребятишек, строгих и сосредоточенных, выстроенных в два ряда. Дмитрий Иванович, отойдя в сторонку, чтоб были видны все до единого хориста, взмахнул руками, и ребята запели: «Смело, товарищи, в ногу, духом окрепнем в борьбе…»

Не успели затихнуть дружные хлопки родителей и гостей, как ребята, явно осмелев, грянули вторую песню:

Лица у ребят строги. Они позабыли о своих лаптях, растоптанных валенках, латаных портках из самотканого полотна, ясно представляя себе грустного орла, что махал крылом на свободе и клевал кровавую пищу. Хор пел вдохновенно.

Кто-то из баб всхлипнул, кто-то из мужиков горько вздохнул и полез в карман за махоркой.

Но вот закончили ребята пение, Дмитрий Иванович опустил руки, поклонился. Народ зааплодировал, загудел на все лады: понравилось пение, а счастливые хористы ушли за дверь, что вела в учительскую, и стали ждать: им еще предстояло аккомпанировать танцорам, исполняющим «Лявониху»; музыки нет никакой, а потому под их пение четверо ребят пустятся в пляс. И когда из-за двери учительской послышалось: «А Лявон да Лявониху любил, он ей черевички купил…» – на сцену выскочили танцоры в лаптях, в отцовских и материнских зипунах. Ребята так старались, так топали, приплясывали, что шаткие подмостки только чудом не разваливались.

Под бурные хлопки Костя и Саня закрыли занавес. Зал шумел, веселился, по душе пришлась и «Лявониха».

Но вот Дмитрий Иванович объявил, что сейчас ученицами второго класса будет исполнена игровая сценка. Костя и Саня подмигнули нам, держитесь, мол, а у меня душа ушла в пятки. Мальчики развели занавес-рябушки в разные стороны. И вот я одна перед народом, на меня глядят во все глаза. Над моей головой горит керосиновая лампа-десятилинейка. Под ногами шаткие подмостки. В голове шум, все нужные слова вылетели: «Что говорить, что говорить?» Бешено колотится сердце… «Ох, болею я, старуха…», – это Дмитрий Иванович подсказывет и ободряюще кивает головой – мол, не робей. И происходит чудо, память возвращает нужные слова, и от его доброй улыбки становится спокойнее на сердце.