Анатолий Тосс - До экстаза… и после (сборник)

«И где же он у вас?» – осторожно так, чтобы не растревожить ее, поинтересовался я.

«Да как же? – не поняла теперь она. – Где и у всех. Где хвостикам полагается быть – сзади, ну, ниже спины».

А сама смеется, и губками своими подвижными, и не менее подвижными глазками.

«Чего, правда?» – наконец доходит до меня.

«Ага», – подтверждает девушка, которая, как выяснилось потом, и оказалась Жекой.

– Ты чего, серьезно? Так это Жека была?! – удивился Инфант полной грудью. – Ни фига себе, какой неожиданный поворот! Никогда бы не подумал.

Я посмотрел на него. Посторонний наблюдатель, Илюха, например, мог бы запросто разглядеть в моем взгляде безмерное удивление и даже зависть. Вот надо же, столько по жизни пройти, вынести детство, отрочество как-никак пережить, а все равно остаться с таким чистым, ничем не потревоженным разумом… Может быть, действительно не надо ни телевизора смотреть, ни новостей слушать, ни книжек остросюжетных читать, особенно детективы. Может, тогда живой, реальный мир значительно чаще удивлять и радовать будет?

Я решил подумать об этом поглубже, но как-нибудь потом, позже. А сейчас пора было завершать историю про наше с Жекой знакомство.

– И знаете, – стал завершать я, – как-то я сразу поверил ей, хотя человеческих хвостиков никогда раньше не видел и даже не подозревал о их существовании.

«А можно будет посмотреть как-нибудь?» – спросил я, понимая, конечно, что перехожу грань первого знакомства. Хотя по тому, как она смеялась заразительно, не похоже было, что я заступил за грань уж очень непозволительно.

«Ну, может быть, как-нибудь, – ответила она, не скрывая своего веселья. И тут же перешла к делу: – Так как, можно, я в спортивных штанах на тренировку приду, в свободных, не сильно обтягивающих?»

«А вилять вы им умеете?» – задал я, все еще ошарашенный, самый главный вопрос.

«Умею, умею, – пообещала она мне в ответ. И тут же про свое: – Так можно в штанах?»

И я разрешил. А что мне еще было делать? Я, конечно, в вопросах дисциплины тренер принципиальный, но не до такой же абсурдной степени.

Тут я обвел взглядом аудиторию, которая просто замерла не дыша. Ни кашля, ни шороха, ни вздоха, которые обычно случаются в аудиториях. Лишь заметное сглатывание в горлах, которое им так и не удалось заглушить окончательно.

– Короче, у нее действительно оказался хвостик. Действительно небольшой, сантиметров четыре-пять, аккуратненький такой, и ничего на нем не растет. Вообще ничего, не единой волосинки. И она действительно умеет им вилять, особенно от радости, когда настроение хорошее и когда одежда не сдерживает. Ей на самом деле неудобно в плотной одежде. И вообще, с ним играться можно, особенно если руку подставлять, когда она им виляет. Щекотно очень и весело. И ей тоже весело, он вообще ей самой нравится, и любит она им помахивать, особенно по утрам вместо зарядки.

«Помашешь немного во все стороны, – говорила она мне откровенно, – и потом на целый день тонус поднимается».

Он вообще шел ей, хвостик этот. Да и сейчас, наверное, идет, я ведь про сейчас в таких деталях больше не знаю. Хотя куда ему деться, не оторвешь ведь. Да и зачем, если он только добавляет жизнерадостности в ее и так выразительной образ. Ну вы знаете ведь Жеку?

И они снова молча закивали головой: мол, знаем Жеку, может, не до таких мельчайших подробностей, но как товарища знаем хорошо. А потом Илюха оборвал паузу вопросом:

– А откуда он у нее взялся, хвостик этот? Не пришила ведь.

– С рождения, – доложил я. – Такой, знаешь, рудимент. Или атавизм, не знаю, что правильнее. Дополнительный тридцать четвертый или пятый позвонок, или какой там по номеру полагается? То есть ни у кого нет, а вот у нее с самого раннего детства образовался. Ну, в детстве, как она рассказывала, он совсем маленьким был, а с возрастом подрос немного вместе с остальным телом. Я даже медицинскую энциклопедию по этому поводу просматривал. Там так и написано, что редко такое излишество встречается. Хотя и неоднократно зарегистрировано наукой.

– Ни фига себе, как случается, – снова удивились Илюха с Инфантом и посмотрели на Жеку новыми глазами, когда она сначала позвонила в дверь, а потом прошла в комнату.

Ну разве можно смотреть на человека по-прежнему, особенно после того, как узнаешь, что у человека этого имеется хвостик под свободной и не стягивающей одеждой. Меняет хвостик общее представление о человеке, как ни старайся ты относиться к нему по-прежнему объективно.

– Что вы тут сидите так неприкаянно? – спросила Женька и грохнула на журнальный столик полторы бутылки сухого вина. Одну целую, а другую наполовину отпитую. И они обе, даже та, что отпитая, оказались весьма кстати, потому что в Инфантовой квартире иногда появлялись загвоздки с бутылками. А все оттого, что мы слишком часто заходили к нему в гости и он не успевал своевременно пополнять запасы.

– Откуда дровишки, Жека? В смысле, сушняк откуда? – поинтересовался я. – Уже не отец ли рубит?

– Отец как раз, слышишь, ничего не рубит. Хотя я, как видите, отвожу, – ответила она своей некрасовской строчкой на мою некрасовскую строчку. А потом пояснила: – Да этот, малахольный, с которым у меня конфуз вышел, их нарубил. Думал, наверное, что я как выпью, так сразу неразборчивой стану. Ну, знаете, такой про женщин стереотип бытует. А у меня как раз все наоборот, я как вина пригублю, так во мне все чувства и восприятия чутче и обостреннее делаются. И если мне кто-то на трезвое восприятие не пришелся, то на подвыпившее у меня вообще никакого шанса нет. Заранее знаю, не получится у меня, и все тут.

Тут мы все снова переглянулись, но беспокоить Жеку новыми расспросами про «не получится» не стали. Взамен мы спросили совсем про другое:

– Так что, выходит… Выходит, что мы столько вкусной жидкости понапрасну израсходовали, подливая многим женщинам для раскачки? Выходит, опьянение их только от нас отваживало, что ли? А мы-то думали как раз наоборот, мы думали, что с вами то же самое, что и с нами, мужиками, происходит.

– Да нет же, – пояснила Жека. – Вино, оно только обостряет, и если тебе, например, кто-то нравится, то оно лишь на пользу всем. Потому что, после того как выпьешь, симпатии в тебе только разовьются. А вот когда ты не уверена до конца, боишься, что не подойдет, тогда лучше вообще не пить. Я и не стала бы, но он все настаивал, давай да давай расслабимся… Ну вот и расслабились – он хрен знает где сейчас, а я с бутылками у вас.

– Что не так уж и плохо, – пожал плечами Илюха и начал разливать. – На фиг он нам здесь нужен, чувак твой малахольный. А вот бутылки в самый раз оказались.

– Ну да, может, так и правильней, – заметила Жека философски и поудобнее устроилась на диване. – Так зачем вы звали меня?