Анатолий Тосс - До экстаза… и после (сборник)

– Ты чего говоришь такое?! – накинулись мы на нее.

А зря накинулись, нам бы прислушаться к умной Жеке, заново взвесить шансы, подумать о всех возможных последствиях… Но мы не подумали, не взвесили, мы всегда безалаберными в таких делах были. И как показали последующие события, совершенно напрасно.

– К тому же моя честь тренированная, – продолжила Жека. – Она и не такое выдерживала. Как бы ее ни пятнали, ни пытались замарать, она, как жена Цезаря, в любом случае вне подозрения.

– Итак, – начал я, стараясь эпически, – мне потребуется перенести вас, друзья, года на три назад, когда сил у меня было еще немерено, да и желаний невпроворот. На это счастливое время и выпал наш роман вот с этой самой симпатичной девушкой. – И я указал на Жеку. – Хороший выдался роман, искренний, сексуальный. А главное, что в результате перешел он в тесную и надежную бессексуальную дружбу, в которой и пребываем мы благополучно до сих пор. Такие переходы редко встречаются, и потому когда встречаются, то ценить их надо и лелеять. Так как если удалось отношениям пережить кончину сексуальных будней и удержаться при этом без обид и взаимных претензий, то выходят они из этого горнила закаленными, как дамасская сталь.

– Какая? – поинтересовался Инфант.

– Дамасская, – повторил я, – город такой есть. Далеко отсюда.

– Там сталевары живут? Сталь варят? – снова спросил пытливый Инфант, который в связи с необразованным детством все впитывал и впитывал, чтобы хоть как-то восполнить свои пробелы. Которые в принципе восполнить было невозможно.

– Да многое они там варят, особенно в последнее время, – ответил я расплывчато. – Хотя ты бы лучше, Инфант, вместо того, чтобы географией так пристально интересоваться, лучше бы поинтересовался девушками. Девушки для тебя сейчас важнее географии.

– А я интересуюсь. Уже целых двадцать восемь дней, – попытался продолжить диалог Инфант, но никто ему не позволил.

– Так вот, Жека в то время проживала еще в родительских своих пенатах недалеко от станции метро «Академическая», и порой, когда я слишком поздно у нее засиживался, я оставался на ночь, и даже на утро, и даже на начало полдня. Завтракал там на кухне в одиночестве, кофе распивал, в окошко на играющих в песочнице деток поглядывал. Дело в том, что Жека тогда уже в рекламе работала, а рабочая дисциплина, когда дело о деньгах заходит, строгая и требовала от нее являться на работу ровно к девяти как штык. А вот от меня никто ничего не требовал – ни к девяти, ни к десяти, даже к одиннадцати не часто звали. Да и вообще у меня с работой, с той, которая методичного присутствия на службе требует, всегда несогласованность выходила.

К тому же кому охота рано на работу, особенно если поздно засиделся у девушки, с которой у тебя недвусмысленные физиологические отношения? Бурные порой, несмотря на подступающее утро. Я вообще удивляюсь, насколько у женщин чувство долга сильнее нашего развито, особенно по отношению к работе и прочим бытовым обязанностям. Как они ухитряются так – и в секс с головой погрузиться, и при этом о всяких несущественных мелочах не забывать, типа времени прихода на работу. Вот мы, например, если в секс погружаемся, даже если не полностью, не с головой, а только по грудь, для нас все равно тогда все остальное – весь этот параллельный мир – сразу побоку медленно проплывать начинает. И мы его только по общим очертаниям успеваем различать. А вот они, женщины, все равно ни одну деталь мимо не пропускают. Как они так ухитряются? Ну я понимаю, если бы они в сексуальном процессе сачковали, только вид бы делали, что он их по-настоящему интересует. А то ведь не сачкуют, я вглядывался, многие с душой ему отдаются.

– Ну да, даже опыты такие научные проводили, – согласился Илюха, который в силу своего профессорства про науку мог кое-что порассказать. – Там мимо двух трахающихся кошек мышку бегущую пускали. Так вот котик никогда на мышку не отвлекался и не прерывал любовного процесса. А вот кошечка отталкивала партнера и ни разу не дала мышке улизнуть. И только потом с мышкой в зубах готова была возобновить откровенные отношения с так и не врубившимся ни во что, по-прежнему мурлыкающим котом.

– Неужели в науке такие опыты проводятся? – искренне удивился Инфант, который к научному миру всегда относился нереалистично возвышенно.

– У нас в науке еще и не такое проводят. Ты бы знал, какие они опыты в экономике ставят, – заверил его Илюха.

– Чего, тоже на трахающихся кошках? – снова изумился легковерный Инфант. – Или, как в медицине, на мышах?

– Ну, что-то вроде того, – уклонился от откровенного ответа Илюха и увел Инфанта в сторону от экономической темы. – А о чем кошачье поведение говорит исследователям? Да о том, что женщины выживают лучше. Они и к сексуальному удовольствию, и к воспроизведению потомства, и к одновременной добыче пищи постоянно готовы. А мы плохо выживаем, мы только что-то одно осилить можем – или пищу добывать, или потрахаться. Да и то нам перерыв нужен между первым и вторым. Ну а то, что мы не осиливаем, мы теряем скоро.

– Да, – согласилась Жека, – это правда, вы плохо подготовлены к выживанию. Поэтому мы и стараемся ради вас, порой не жалея себя.

Тут все мы вздохнули и полностью согласились с Жекой.

– Ну и чего там у тебя дальше случилось? – запросил продолжения рассказа Илюха.

И я продолжил:

– Так вот, Жека вставала рано, когда я еще видел лучшие свои сны, и тихонечко шла на кухню кофейком утренним взбодриться. А еще через десять минут она на цыпочках подкрадывалась ко мне и целовала меня куда-нибудь в периметр лица. Такое вот нежное прощание перед дневной разлукой. И хотя я по утрам сплю особенно глубоко, но трепетное касание ее губ явно добавляло радости моим ярким предрассветным сновидениям. И там, у себя во сне, я понимал – вот он, мой долгожданный, утренний поцелуй.

На этих словах я прервал повествование и посмотрел на Жеку.

– Я не слишком ностальгирую? Накал романтического повествования тебя не смущает? Сердечная мышца не свербит от недавней памяти?

Но Жека лишь улыбнулась своими мечтательными загадочными губами, а потом ими же, губами, послала мне через кофейный столик поцелуй. Впрочем, теперь только воздушный. В общем, я так ничего и не понял.

– И тем не менее не все у нас гладко выходило, – продолжил я. – Дело в том, что все кровати в трехкомнатной Женькиной квартире были односпальные. Даже родительские. И расставлены друг от друга на некотором расстоянии. Почему так с родителями произошло? – не спрашивайте меня, не знаю. Да и не важно, мало ли у кого какие сексуальные причуды с годами совместной жизни вырабатываются. Короче, факт тот, что на находящихся в доме постельках двум взрослым существам – мужчине и женщине – было не уместиться. То есть можно было, но очень тесно и скрюченно.