Руслан Ходяков - Птица Чабос. В погоне за мечтой

– Привет! – услышал Родион голос Вероники и отвернулся от окна.

– Привет! – сказал он девушке опустившейся в соседнее кресло.

– Дядя Родик, не возражаете, если составлю вам компанию в полете?

– Все смеетесь, Вероника? – спросил Родион. – Между прочим, дети это цветы жизни, на залитом солнцем поле любви!

– Любите детей?

– Люблю. Но процесс мне нравится больше…

– Вы циник, дядя Родик!

– Увы, – Родион Оболенский развел руками.

– Цинизм – это маска бездушных, – как бы напомнила Хомка.

– Как говорил мой друг Костя Остенбакин, – сказал Родион. – «Романтики придумали Любовь. Циники – способ размножения». Так кому мы должны быть больше благодарны?.. Для меня цинизм всего лишь практичный и ироничный взгляд на вещи.

– Дааа, – протянула Хомка. – Дела обстоят гораздо хуже. Если бы существовал орден циников – вы бы его получили первым!

– В общем, – констатировал Родион с улыбкой. – Вероника, вы правильно сделали, что сели в кресло рядом со мной.

– Это еще почему?

– Нам будет о чем поговорить. Путь до Рио неблизкий!

– Ха! – картинно рассмеялась девушка.

Тем временем самолет вытащили на взлетную полосу. Турбины аэробуса запели сиплым басом. Над входом в салон вспыхнуло табло «Не курить. Пристегнуть ремни». Послышался довольно милый, немного казенный, голос стюардессы:

– Уважаемые дамы и господа! Авиакомпания «Багратиони-Аэролайн» приветствует вас на борту аэробуса ИЛ-62! В полете вам будут предложены вкусный завтрак, обед и ужин, а также прохладительные и алкогольные напитки. Меню нашего бара вы можете попросить у стюардессы. Полет самолета будет происходить на высоте десять тысяч метров. Просьба не курить и пристегнуть привязные ремни. Командир экипажа и экипаж желают вам приятного полета. Этеншен плиз, ледис энд джентельменс… – она повторила тоже самое по-английски.

– И давно вы работаете турменеджером? – спросил Родион, щелкая пряжкой привязного ремня.

– С первого дня образования «Атлантиса», – ответила Хомка, делая то же самое, но с более озабоченным видом.

– Правда?

– «Атлантис» принадлежит мне и моему мужу.

– Да? – удивился Родион.

– Вас удивляет, что я замужем? – хитро спросила девушка.

– Нет, – ответил Родик. – Это меня как раз не удивляет. Меня удивляет, что вы работаете менеджером и маетесь с клиентами, вместо того, что бы сидеть в офисе, красить ногти и считать денежки.

– А может мне так больше нравится, – язвительно заметила Хомка. – Новые люди, Новые интересные знакомства… Иногда попадаются весьма забавные экземпляры, вроде вас, Родион.

– Я кажусь вам забавным? – поинтересовался Родик, чувствуя немного панибратский тон Вероники, и понимая, что до перехода на «ты» осталось всего несколько шагов.

– Что-то в вас такое есть, – Хомка прищурилась, глядя на Родика. – Пока не знаю, что. Но… Вы человек, безусловно, интересный!

– Вас ко мне тянет? – усмехнувшись, спросил Родик.

– Что!? – Хомка сверкнула зелеными глазками. – Немного самонадеянно с вашей стороны сходу так заявлять!

– Во-первых, это не заявление, а вопрос, – уточнил Родион. – А во-вторых, вас действительно ко мне тянет! А, вот это как раз уже заявление. Я бы сказал, констатация факта.

– С чего вы взяли?

– Ну как… – улыбнулся Родик. – Вы уже сидите рядом со мной. Вы настроены достаточно оптимистично, что бы позволить вести себя чуточку панибратски. То есть вы рассчитываете на взаимопонимание. За этим обычно следует переход на «ты» и более тесные, если угодно, дружеские отношения. Я прав?

– Родион, – с некоторой издевкой проговорила Хомка. – Ваши психологические выкладки просто таки поражают своей глубиной!

– К черту психологию! – сказал Родик. – Дело даже не в психологии. Тут сплошная биохимия.

– Это еще, что за новость? Какая еще биохимия?

– Вероника, вы не находите, что большинство людей поддерживают друг с другом тесные отношения только потому, что они приятны друг – другу… Как бы это сказать… На естественном уровне? Нам нравится не то что нам говорит человек, а то, как он говорит… Нас привлекает не то что мы видим, а как мы видим… Нас влечет не то, чем пахнет человек, а то, как он пахнет. И так далее… Сплошная биохимия!

– Я уже говорила, что вы циник!

– Если вам угодно, – рассмеялся Родион. – По секрету скажу, – он пригнулся к девушке так, что ее волосы коснулись его лица. – Меня тоже к вам тянет!

Турбины завыли еще громче. Самолет тронулся с места на этот раз на собственной тяге. Целеустремленно он стал набирать скорость. Буйки сигнального ограждения замелькали вдоль взлетной полосы все быстрее и быстрее.

– Взлетаем, – сказал Родион и откинулся на спинку кресла, чувствуя, как сила ускорения вдавливает его в мягкую обивку.

– Ну, с Богом! – прошептала Хомка и к удивлению Родиона перекрестилась.

– Вот уж не ожидал, – сказал Родик. – Что такая очаровательная девушка как вы окажется религиозной особой!

– Да! Да!! Да!!! – беспомощно улыбаясь, развела Хомка руками. – Я боюсь летать! Имею я право чего-нибудь боятся? Что поделаешь?

– Действительно ничего, – с пониманием произнес Родион. – Что поделаешь… Самолеты иногда падают.

– Спасибо, утешил, – фыркнула Хомка и добавила с небольшой злобинкой в голосе. – Дядя Родик.

– Вероника, как говорил мой друг Костя Остенбакин: «Во всех авиакатастрофах виноват обыкновенный кофе».

– Какой еще кофе? Вы о чем? – нервно переспросила девушка, стараясь не смотреть в иллюминатор. – Причем здесь авиакатастрофы?

– Как это причем!? – Родик изобразил удивление. – Вы разве не замечали? Стоит только стюардессам разнести кофе, как самолет начинает вибрировать!

– Ну и что?

– Как, что? Раздача кофе в самолете вызывает вибрацию! А вибрация разрушает фюзеляж и все такое… В общем от вибрации самолеты падают.

Ил-62 уже набрал порядочную скорость, и его стало действительно потряхивать на стыках плит взлетно-посадочной полосы.

– Очень остроумно, – белея, проговорила Хомка, впиваясь пальцами в подлокотники кресла. – Ой! Что это!?

Двигатели самолета взвыли на реверсе. Пилот включил обратную тягу для торможения. Сила инерции толкнула всех пассажиров самолета вперед. Родик посмотрел на Веронику и понял, что ей сейчас станет совсем плохо. Самолет резко замедлил движение и стал останавливаться, повизгивая шинами шасси.

– Почему мы останавливаемся? – выдавила из себя девушка, бледная как белоснежный, льняной подголовник кресла.

– Не знаю, – пожал плечами Родион и выглянул в окошко иллюминатора.

Самолет застыл посреди летного поля. За окном, по краю бетона, ветер гонял волнами высокую зеленую, давно некошеную траву. Глупые ромашки, васильки и лютики, ныряли в этих волнах как купальщики на пляжах лазурного океана.