Александр Селенский - Лунные блики

Теперь перед глазами Луиса была тесная комнатенка, освещаемая светом десятков свечей. На стенах виднелись многочисленные иконы и распятия, и к одному из них была прикована юная девушка. В ее запястья и лодыжки были вбиты гвозди, и кровь алой змейкой стекала на пол. Губы и лицо девушки тоже были в крови. Рядом с ней стояла взрослая женщина, одетая в рубище, с огромным металлическим крестом на шее, и била этим крестом девушку по лицу, выкрикивая: «Будешь, будешь еще осквернять свои губы мужским естеством? Получай же, получай по ним, сатанинское отродье! Мучайся, как Господь наш мучился на кресте! Авось не полезешь в следующий раз целоваться и миловаться до освященного Господом нашим таинства свадьбы!!» Здесь все было понятно – религиозная фанатичка…Ужас ситуации заключался в том, что эти две женщины были мать и дочь.

Перед Луисом проносились еще подобные картины – людской жестокости и страданий. Он мог всем своим естеством ощутить и преступный экстаз мучителей, и смертельный ужас и отчаяние их жертв…Наконец, поток видений прервался, и перед Луисом вновь была белоснежная пирамида и зеленая сельва вокруг, а над ним участливо склонился огромный изумрудный змей.

– Ты в порядке, дитя? – спросил Йиг таким тоном, что Луис не сомневался – змей видел все эти жуткие картины с ним вместе.

– Зачем…Зачем они это делают? – прохрипел юноша, тяжело дыша.

– Ты видел их мысли, – глухим шипом ответил Йиг. – Кто-то из них – патологический садист. Кто-то – фанатик, убежденный в своей правоте, в том, что он имеет право убивать и мучить во имя своего «Бога»…Никогда бы я, как бог, не стал требовать такого от своих почитателей!

– Но зачем ты мне все это показал? – спросил Луис с глухой тоской в голосе. – Я вполне мог бы и не встретить такого в своей жизни, а даже если бы встретил, был бы уже более взрослым на тот момент…

– Никогда нельзя стать достаточно взрослым для такого , – сказал Йиг жестко. – К тому же, ты уже не ребенок. А с моим вторым даром ты вполне можешь столкнуться еще и не с такими гнусностями – и если не уже совершенными, как в этих видениях, то ждущих воплощения в чьих-то извращенных умишках…И потом, ты сам просил показать тебе сейчас …Я лишь исполнил твою просьбу. Змеиный дар горек, как змеиный яд. Он проливается в твою душу ливнем боли, и захлестывает тебя с головой…Некоторое время ты ничего не видишь и не слышишь, утопая в этой боли. Затем твоя душа начинает медленно пробуждаться и расцветать, как земля после обильного дождя. И в конечном счете ты понимаешь, что стал намного сильнее и мудрее, чем был раньше. Так работает змеиный дар. А потому за него редко говорят «спасибо»…А зря – ведь, в конце концов, именно после такого ты по-настоящему начинаешь ценить все хорошее, что есть в этом мире – добро, сострадание, любовь…

– Да, это я понимаю, – медленно протянул Луис. – Я давно уже начал понимать, что неудачи и несчастья закаляют и делают меня сильнее. Но, пожалуй, наиболее полно я это осознал именно сейчас.

Луис на несколько мгновений замолчал, задумавшись. Но вот он содрогнулся, вспомнив свои недавние видения, и поднял на Йига взор, полный горечи.

– Возможно, я все еще ослеплен дождем этой боли, – заговорил Луис порывисто. – Но кое-чего я не понимаю. Как вообще может быть что-то хорошее в мире, который допускает такое?! Почему никакой бог не покарает этих извергов, почему такое вообще происходит?!!

– Но ведь хорошее есть в мире! – воскликнул Йиг, удивленно поднимая капюшон. – Оно было в индейцах цельталь – ты же видел! Или зло запоминается куда ярче и проникает куда глубже в сердце, чем добро? Но добро есть в вашем мире – есть люди, кто не жалеет ни сил ни денег, чтобы спасать тех же бездомных животных, лечит их раны, ухаживает за ними, дарит им тепло и свет…Эти люди искупают то зло, что делают те, другие …Это люди, которые умеют чувствовать чужую боль, как свою, и они не станут намеренно причинять боль ни одному живому существу. Эти люди стараются жить в мире и гармонии с природой и другими людьми…Их меньше, но они есть. Да ведь ты сам, Луис, относишься к их числу – в твоем сердце тоже сияет этот внутренний свет! И хотя бы ради этого света и добра, нашему миру стоит быть, ты так не считаешь?

– Да, но… – продолжал настаивать Луис. – Почему это все вообще происходит в мире? Разве не лучше было бы БЕЗ ЭТОГО?

– Лучше, хуже – нам ли это решать, Луис? – ответил Йиг раздумчиво. – Откуда мы знаем, как было бы, «если бы…»? Мы, даже боги, не можем видеть всех хитросплетений судьбы, и не можем знать, как все обстояло бы в ином случае. А возможно, по-другому просто и не могло бы быть…А что до богов… Мы, боги, не можем вмешиваться в дела вашего мира. Мы – порождение ваших же мыслей и чувств, ожившие древние образы и архетипы, и именно ваша вера поддерживает наши силы…Но даже я, змеиный бог, могу действовать в мире лишь через тебя.

– Тогда.. – начал Луис, и глаза его зло полыхнули. – Могу ли я использовать помощь змей, чтобы уничтожить всех этих извергов?

– Луис! – Йиг впервые казался удивленным. – Но ведь мы уже говорили, что использовать змей во зло нельзя!

– Но разве это зло – воздать по заслугам всем этим извергам и ублюдкам?! Да это для них еще милосердная смерть будет! – выпалил Луис яростно.

– Убийство – всегда зло, – ответил Йиг печально. – Кара преступнику может быть меньшим злом и необходимостью, но это все равно зло…К тому же, такие люди в любом случае получат по заслугам – они грубейшим образом нарушают вселенское равновесие, и все сделанное вернется им сторицей – таковы законы бытия. Они вечны и неизменны. И не стоит вмешиваться в них человеку и пытаться вершить самосуд. Лучше направь свои силы на тех, кому ты можешь помочь, и на построение идиллического общества, в котором такие изверги просто не смогут родиться.

– Но все равно, я не пойму, почему нельзя наказать этих уродов, если это в моей власти, – сказал Луис. – Может, моими руками равновесие как раз и будет восстановлено.

– Никогда не говори так! – неподвижные желтые глаза Йига полыхнули неистовым багровым огнем. – Это путь в никуда! Ты уже пытаешься сам решать за великие надмирные силы, как им восстанавливать равновесие, не много ли на себя берешь, юноша?! А ведь я еще даже не одарил тебя ни одним из своих даров!

Луис вздрогнул и замолчал, но в глазах его все равно было несогласие. Йиг, видя это, смягчился и заговорил уже другим тоном:

– Прости, Луис, я просто и представить не мог, что ты можешь так воспринять эту ситуацию…А потому смотри. Допустим, ты их накажешь. И будешь доволен тем, что восстановил справедливость. А где гарантия, что ты сам не войдешь во вкус и не уподобишься им? Что не начнешь получать удовольствие от их страданий? И чем тогда ты будешь лучше их – тем, что они мучают невинных, а ты виновных? Но ведь ты тоже будешь мучителем, а они – жертвами. Если ты получаешь удовольствие от чьих-то мук, ты – уже садист. А грань между желанием справедливого наказания и нездоровой жаждой мести очень тонка…К тому же, вдруг ты потом начнешь расправляться не только с виновными, но и просто со всеми с тобой несогласными?