Данни Грек - Дневники мотоциклиста

Тогда я этого не знал и был застигнут этим незнанием врасплох.

Мне оставался последний поворот, за которым я слышал громкую музыку, но мое «Но…» опережало меня, повернув перед моими глазами в мой поворот. Это «Но…» было оранжевого цвета и прибивало грязь к обочине, забрасывая тротуар пеной. Оно величаво удалялось от меня, показывая значимость своей фигуры мигающим знаком обгона слева, и я не понял этого «знака». Я пересек перекресток, уходя за этим оранжевым чудовищем, включил пониженную скорость и открутил газ. Вмиг колеса подо мной потеряли сцепление с этой запененной дорогой, а я, докручивая тахометр, придал им еще больше силы. Мотор взревел как израненный зверь, и через мгновенье физика сделала свое дело за меня. Через секунду нас вынесло на кусок сухого асфальта, и сцепление с дорогой оказалось молниеносным. Еще секунда, и мы с моим рычащим зверем уже продолжали свой путь в отдельности друг от друга. За несчастный миг мой мотоцикл превратился в дикого, необъезженного скакуна, который взмыл в воздух, поднялся на задние копыта в диком танце, и с бешеным ржанием скинул своего наездника. А дальше всё происходило как по сценарию из фильмов про каскадеров. Мой мотоцикл продолжал свое движение в гордом одиночестве, проехав метров пять на заднем колесе и с грохотом рухнув набок в конце этой дистанции. Скользя по мокрому асфальту, он выжигал из-под себя парад из искр, и это красивое ночное зрелище сопровождалось скрежетом железа. Всю эту картинку ночного фейерверка я наблюдал, кувыркаясь позади, и чередовал её с болезненными ударами об асфальт. Вспышки фонарей, небо, асфальт и снова небо – я кружился по дороге в нижнем брейке, оставляя на ней клочки не своей кожи. Удар за ударом, вспышка за вспышкой, пытаясь ухватиться руками за гладкую, как отполированная доска, дорогу, я катился кубарем, не понимая, когда закончится моя безумная пляска. Последний удар, и я подкатился к своему дикому другу на спине, не достав до него пару метров.

Мне показалось, что еще секунда, и из-под моей искусственной кожи вырвется пламя огня, но это были всего лишь мои физические ощущения, и так же быстро, как всё это началось, так же все и закончилось, хотя тогда для меня эти секунды были бесконечностью. Мы остановились практически одновременно: мотоцикл в полуметре от бордюрного камня, а я в паре метров от него. Ну а дальше шок, боли пока не было, был только шок и череда картинок последних нескольких секунд моей жизни. Хорошая штука этот принцип самосохранения, перерастающий в шок, ведь человек в шоковом состоянии способен на многое. Он способен сдвинуть многотонную машину, прыгнуть в длину на столько, что спортсмены, которые тренируют свои навыки каждый день, только позавидуют, пробежать стометровку с рекордным временем, в общем, сделать то, что в обычных условиях ему не под силу. Это как в игре – шкала супер удара, которая резко поднявшись вверх, даёт тебе право на победу в практически проигранном раунде. Главное, правильно и быстро его использовать, зацепиться за это мгновение, потому что она появляется так же быстро, как и исчезает. Многие люди в шоковом состоянии спасали свои и чужие жизни, несмотря на сложность задачи. Секундный супергерой, что живет в каждом из нас, в такие моменты вырывается на свою недолгую свободу и даёт нам право на еще один шанс. Я смутно помню, как я оказался рядом с мотоциклом, схватил его за руль и попытался поднять с бока. Его раскаленное масло растекалось по дороге, дополняя эту мыльную оперу своим черным видом и исходящим паром. Я резко дернул вверх и поднял эти сто шестьдесят килограмм вертикально, параллельно пытаясь найти подножку. Мои руки, крепко держащие руль, начинало потихоньку подламывать, а ноги с каждой новой секундой становились менее послушными. Головная боль, нахлынувшая так резко, как и вся эта ситуация, сдавливала мои виски, но я удержал свое шаткое равновесие и поставил мотоцикл на подножку. Отпустив ручки, я отошел от своего истекающего друга и присел на бордюр, стягивая с себя шлем. Переведя дух, я огляделся и увидел, как с площадки приближаются огни и рев едущих в мою сторону мотоциклов.

«Странно, откуда они узнали…» – промелькнуло в моей голове. Ведь пока я участвовал в этом спектакле, в округе не было ни души…

Голову вновь пронзила немая тупая боль как после хорошо проведенного вечера, и тело начало знобить в судорожной лихорадке. Я начал осматривать и ощупывать части своего тела и наткнулся на резкую боль в плече, что не позволила поднять мне руку выше уровня глаз.

Первый, из той, стремящейся в мою сторону толпы, припарковал свой байк и уже бежал ко мне. Следом остановился еще один и еще, и еще. За ними стали подтягиваться машины.

– Ну, ты как? Живой? – прокричал первый подбежавший, это оказался Пашка. Склонившись надо мной, он продолжал свои вопросы с лицом старшего брата, увидевшего, как его младший свалился с дерева: – Что случилось? Скорую вызвать? Ты слышишь меня?..

Видимо со стороны мой вид был не очень, и я напоминал человека, нуждающегося во врачах.

– Да, нормально все, – взяв секундную паузу, все так же сидя на бордюре, вымолвил я. – Бывало и хуже.

– Ну… раз шутишь, значит и вправду все нормально, – склоняясь надо мной, успокоился Большой, вокруг которого уже стояла толпа. – С первым падением тебя, – добавил он, хлопнув меня по плечу, разбавляя тем самым окружившую меня обстановку.

Но тут резкая боль вновь вернулась в мое ознобленное тело и пронзила мою левую сторону, выражаясь на лице непередаваемой гримасой.

– Точно, всё нормально? – переспросил он, уже ощупывая место похлопывания. – У тебя что-то с плечом, вот бугор, – остановив свою руку на искажении под слоем кожи, высказал он свою озабоченность, аккуратно сжимая этот торчащий холмик.

– Уже не уверен, – понимая, что от этого сдавливания мне не становится лучше, ответил я, пытаясь выдавить на своих губах подобие улыбки.

– А как вы узнали, что я тут кувыркаюсь? – осматривая эту толпу, поинтересовался я, пытаясь сменить тему плеча.

– Да ты такой парад планет показал, что сложно было не заметить, – подключился стоявший рядом с Большим Андрюха. – Звук подъезжающего мотоцикла, потом резкий рев, фары в небе, ну а потом грохот и искры. Все ясно как белый день, – ухмыльнулся он. – Как тебя угораздило-то?

– Сам не понял, – сказал я, не желая разбирать сейчас причину моего полета, хотя она была и так всем ясна.

– Что там с мотоциклом? – пытаясь подняться с бордюра, спросил я, увидев, как несколько людей окружили его.

– Вроде всё нормально… Лучше… чем у тебя, – подметил Димка, который был среди той компании.

– Так что с ним? – переспросил я, встав на твердую землю, опираясь на Андрюху.