Данни Грек - Дневники мотоциклиста

– Я здесь, – пересекая порог кабинета, сказал я, увидев сидящего за столом доктора и Женькину фигуру, стоявшую перед ним.

На вид доктору было не больше тридцати пяти; маленькие очки в золотой оправе, острый нос и блестящая голова из-за ранней лысины – вот, наверное, все, что я успел подметить выше его худых плеч в белом халате.

Но вдруг я услышал тот же женский голос, что и несколько секунд назад, и, повернув голову, увидел медсестру, которая сидела в углу.

– М-да, вид не очень, – пристально вонзая в меня свой ярко подкрашенный взгляд, проговорила она и, кокетливо улыбнувшись, слегка откинулась назад к стене. Она сидела на кушетке, опираясь на нее обеими руками и закинув ногу на ногу, походила скорее на представительницу автосалона, нежели на врача. Ее ярко-рыжие распущенные волосы волнистыми линиями спускались на ее белый короткий халат, из которого вырастали длинные ноги на высоких каблуках. И в этом заведении она была чем-то из ряда вон выходящим, но ее агрессивная красота и надменный вид умиляли эти стены, которым приходилось видеть многое.

Доктор резко посмотрел на неё, отсекая своим взглядом всякие последующие высказывания, и перевел взгляд на меня.

– Мотоциклист? – спросил он, пристально вглядываясь в каждый сантиметр моего тела.

– Да, – выдержав паузу, ответил я и, пытаясь объяснить свой вид, стесняясь, добавил: – Начинающий.

– Ясно, – сказал он, встав со стула. – Проходи вон к той кушетке, – указал рукой на место рядом с медсестрой. – И раздевайся, будем тебя осматривать. Друзья могут подождать возле кабинета, – добавил он, указывая на дверь, адресовав свое послание стоявшим за моей спиной Ярику и Женьке.

Им ничего не оставалось, как молча выполнить это указание, но выходя из кабинета, Ярик не стал плотно закрывать за собой дверь и оставил небольшую щель.

Я прошел к кушетке и начал расстегивать свой комбинезон. И тут я окончательно понял, что без чьей-либо помощи мне будет сложно стянуть с себя эти прилипшие латы. Боль была полностью в своей власти, сковав мои движения настолько, что я даже не смог стянуть с себя рукав, и в этом зависшем состоянии я продолжал стоять в попытках «скорейшего разоблачения». Медсестра, не обращая никакого внимания, встала со своего места и подошла к врачу, который склонился над столом, над какими-то бумагами, и видимо ее участие там было куда важнее ее прямых обязанностей.

Но из-за двери вдруг послышался голос Ярика:

– Может, я ему помогу, – засунув свою голову в дверной проём, обратился он к медсестре.

– Помоги, – обернувшись, ответила она с полным видом равнодушия. И этот стеклянный взгляд мог означать только одно, что в ее рыжей голове не существовало никаких чувств, а уж тем более сострадания.

Он подошел ко мне и начал стягивать с меня одежду как отец новорожденного, с той же осторожностью и трепетом.

Сжав зубы, я терпел, ведь особого выбора у меня не было, терпеть и еще раз терпеть, пока не наступит завтра. Ушибы, кровоподтеки и ссадины скрывались под слоем толстой кожи, но были вскрыты, стоило мне освободиться от этой мото кожуры, и теперь пестрели во всей своей красе, отливая ярко-алым и бордовым цветом.

Закончив свою миссию, Ярик молча удалился за дверь, и уже закрывая ее, окинул меня не очень радостным взглядом. По его глазам мне стало ясно, что мои дела обстоят не очень, и мне оставалось лишь услышать итоговый приговор.

Медсестра, окинув меня все тем же взглядом, подошла ко мне вплотную с небольшим подносом, на котором было несколько тампонов ваты и небольшая колба с непонятной жидкостью.

– Сейчас обработаем твои ссадины, терпи, может пожечь, – принялась она выполнять свою работу, с аккуратной точностью проводя по каждому, подожженному сантиметру моей кожи словно по холсту, на котором она рисовала, отнюдь не красками.

«Да, ощущения не из приятных…» – подумал я, как только она начала рисовать свою «картину»… Мне казалось, что это давно оставленные в детстве чувства вернули меня снова в мои шесть. И вот я опять стою со стертыми коленями перед мамой, а она смазывает их зеленкой. Внутри меня всё дергается, хочется сбежать, но мама держит меня за руку, и чтобы облегчить мои страдания дует на только что залеченные раны.

Видимо медсестра прочитала именно это в моих глазах и сделала точно также, что меня безумно удивило и заставило пересмотреть ее безразличие. Врач стоял, облокотившись на стол, и наблюдал за всей этой картиной с долей ревности. По его фигуре можно было понять, что он готов ринуться в бой и отстаивать свои завоевания, но мне до них не было никакого дела, и он прекрасно это понимал.

– Ты закончила? – нервно спросил он, подойдя ближе и начиная рассматривать мои травмы.

– Да, теперь он полностью в твоём распоряжении, – закрывая флакон с той отвратительной лечебной жидкостью, лукаво ответила она, оценив улыбкой свою провокацию.

– Спасибо, – выражая благодарность за воспоминания из детства, улыбнувшись ей в ответ, вымолвил я.

На что она лишь так же лукаво подмигнула, быстро проговорив:

– Да не за что, обращайся, – отошла обратно к столу.

Доктор не оценил такого обмена любезностями и торопливо осмотрел моё тело, уже поставив заочный диагноз.

– Ну что, тут всё понятно, нужен снимок плеча. Надевай штаны и пройди в соседний кабинет на рентген, врач сейчас подойдет, – пытаясь избавиться от меня как можно быстрей, проговорил он, отойдя обратно к столу и написав мою фамилию на талоне.

Пачка моих документов с самого прихода лежала на его столе, об этом позаботился Женька, и теперь он мог легко ответить, как меня зовут и сколько мне лет, и даже – женат я или холост.

Еле собравшись, я вышел из кабинета, ища взглядом заветный дверной номер, что доктор написал на клочке бумаги, и к моему удивлению это оказалось напротив. Рядом с этой комнатой сидели мои друзья. Быстро подскочив со своих мест ко мне, они обрушили на меня град «переживающих вопросов», на которые я пока не мог ответить.

– Ну как?. Что врач сказал? – остановив меня стеной, озабочено спросил Ярик.

– На рентген отправил, – коротко ответил я, указывая рукой на дверь. – В остальном – ничего.

– Ясно, – расстроился Женька, впиваясь глазами в мой выпирающий из плеча бугор. – Болит?

– Да нет, – расстроив его, ухмыльнулся я. – Может, пропустишь?

– Конечно, извини, – быстро нашелся он. – Мы будем здесь.

Да, без одежды всё выглядело несколько хуже, чем в ней, но Ярик всё это уже видел, когда помогал мне раздеться, и его взгляд был менее удивленным, чем у Женьки.

Я сделал три шага и оказался уже внутри этой затемненной просторной комнаты. Не успел я толком осмотреться, из-за спины раздался тихий низкий голос.