Екатерина Тарасюк - Разочарованный (Thnks Fr Th Mmrs)

Дни проходили невероятно быстро, в каком-то особенном темпе, когда: то уроки, то репетиция, то нудная болтология Марка и острые шпильки Киры. Поэтому, думаю, пренебрежем той частью, которая ну уж совсем не относится к делу.

Итак. Это был один из свободных вечеров, когда участники выступления из девятого «А» класса остались единственными в актовом зале. Периодически кто-то да появлялся, но, в основном, это были зеваки из незадействованных в шоу, подготовка к которому шла очень неспешно. Марк сидел на сцене, свесив ноги, а Ева стояла рядом с ним. Партнерши Влада, Ангелины, в очередной раз не было, после первой репетиции на прочих ее ни разу не видели, что парня бесило, и он грозился, что либо найдет ей замену, либо откажется участвовать вовсе. Лишь Кире было на все плевать, и она периодически становилось временной партнершей Влада.

– Darlings, should we start our repetition-competition? [38] Darlings, should we start our repetition-competition? – Дорогие, не могли бы мы начать нашу соревновательную репетицию? ( англ. ) – с насмешкой поинтересовался Марк. – Признаться честно, у меня есть кое-какие дела, не хотелось бы задерживаться в вашей милой компашке дольше требуемого, – под «кое-какими делами» парень имел в виду, что ему хотелось покурить.

– Почему ты не можешь спокойно подождать Георгия Павловича, чтобы мы нормально закончили репетицию? – устало спросил Влад, искоса смотря на одноклассника. Зильберштейн стал его раздражать после того, как он буквально увел у него Еву, ведь она была для него идеальной партнершей: с отличным чувством ритма.

– Да я танцор от бога! – усмехнулся немец. – Зачем мне еще какие-то Джорджи Павловичи?

– Ох, и плутоват же ты, шельма, – хмыкнула Романова и, сложив руки на груди, направилась к рабочему столу, который был торцом расположен к сцене.

– Эээ… Щито? – недопонял парень.

– Дурак ты в общем, Марк, – улыбнулся Влад и посмотрел на Еву. Та ухмыльнулась ему в ответ, подмигнув. Берднев снял полосатую кофту и, оставшись в футболке с таким же узором, облегченно выдохнул: – Как же тут жарко.

– Идиоты, – проворчала Кира.

– Вот щас как станцую, так у вас глаза от удивления выкатятся! – Зильберштейн вытянул левую руку вперед, дернул правой ногой, но дверь актового зала внезапно открылась, и на пороге показалась девочка, скорее всего, одна из семиклассниц, которые очень старались, подготавливаясь к школьному Новому Году.

Это была Анечка, дочь Нины Матвеевны. Ростом она была на голову ниже Евы, глаза у нее были голубые, а волосы медового цвета. Увидев ее, Зильберштейн напрягся, даже как-то побагровел. Ева пыталась вспомнить, откуда она знала об этой семикласснице, но, заметив реакцию немца, ее осенило – это же та самая девчонка, которая донимала парня на mail.ru.

– А… вы тут не видели моих одноклассниц? – робко спросила Анечка, оглядываясь. У нее были невероятно большие глаза, а вид в целом хрупким и даже прозрачным.

– Не-а, – мотнул головой Влад.

– Больше всего меня радует на спортивных танцах то, что там есть рагга, – далее невозмутимо продолжил Марк. – Ну, Кира меня сейчас понимает.

– Неужели тебе нравится вилять задом перед судьями, Марк? – хихикнула Саванова. – Как-то я не могу тебя представить на танцах, а уж тем более на баттле.

– Ты недооцениваешь мою мощь, женщина! – гордо ответил тот. – И да, у меня достаточно привлекательный зад, чтобы его не стыдиться демонстрировать, хочешь, покажу? – несмотря на то, что это было шуткой, во взгляде Марка можно было прочитать вызов, мол, не побоится ли Кира продолжить своеобразную дискуссию.

– Вот скажи мне честно – тебя в детстве не роняли?

– продолжала насмехаться над одноклассником девушка. Вероятно, за словами немца она не видела ничего специфического, в отличие от Евы. – Ладно, я девушка, то, что я во время танцев виляю жопой и сиськами – это от меня ожидаемо, но ты– то парень.

– Причем, мне кажется, мужественный, – скромно вставила свои три копейки семиклассница и невинно захлопала глазами, покраснев.

– Мужественный?! – в один голос переспросили Кира, Ева и Влад.

– Мужественный? – сам того не ожидая, вполголоса уточнил Марк. – Ясен красен я прекрасен.

Аня, еще более покраснев, быстро закрыла за собой дверь. Девятиклассники озадаченно посмотрели ей вслед. Оказывается, у таких ребят, как Марк, могут быть воздыхательницы – так что, доктор, вы не огорчайтесь, у вас все впереди. Но вернемся к тому, что нас беспокоит, а вернее, к Зильберштейну, который всерьез планировал исполнить нечто «лезгинка-образное». Зрелище, если честно, не для слабонервных. Родительский контроль: если вам нет восемнадцати – просьба отойти от экрана.

– Балда, завязывай со своими танцами! У меня сердце кровью обливается, когда я вижу этот кошмар! – жалобно простонала Кира, прикрывая глаза руками, словно увидев нечто поистине страшное. – Мне, как человеку, умеющему танцевать, невыносимо смотреть на это.

– Брось, Кира! Марк же для своей девушки старается. Только жаль, что она уже убежала, – хмыкнул Влад, и Зильберштейн чуть ли не с кулаками бросился на одноклассника. – Не ревнуй, будь джентльменом.

– Уже полшестого, а мы до сих пор здесь, причем мы даже толком не репетировали, – как бы невзначай напомнила Ева, смотря по сторонам. – Почему бы нам не повторить более продуктивно в четверг?

– В четверг у вас общага, – задумчиво напомнил немец, отставая от Влада. – Опять придется до чертиков сидеть в школе? Нахер надо, – затем Марк усмехнулся и прикрыл рот рукой, внезапно вспомнив о негласном договоре, касавшемся того, что от нецензурной брани он откажется.

Девушка не сразу поняла, в чем дело, но стоило ей отметить реакцию приятеля, так она довольно улыбнулась и, уперев руки в бока, встала в проходе между сиденьями.

– Нарушать клятвы нехорошо, Маркуш. Хватит ругаться, – склонив голову набок, сказала Ева и поинтересовалась: – Как ты уживался с Галиной Николаевной? Нам она отпускала замечания, даже если кто-то просто чертыхнулся… А у тебя же вообще чуть ли не через слово мат.

– Этого я тоже не понимал. Никогда, – подтвердил Влад.

Мне бы хотелось напомнить о событиях, произошедших в Городе на Костях. Скажем так, небольшое отступление. Иногда хочется, чтобы кто-нибудь проанализировал поведение людей. Скажите, вот как вы думаете, почему Галина Николаевна достаточно субъективно относилась к Марку? Неужели он был образцом для подражания и идеалом, что его дерзость прощалась? Я не Лев Толстой, чтобы вкладывать разжеванную информацию читателям в голову. Всегда приятней, когда он сам размышляет и строит собственные догадки. Что же, развивайтесь!

– Я – невероятный обаяшка, – зловеще улыбнувшись, Марк ткнул себя в грудь.