Руслан Муртазаев - Профессия: тролль

– А-а-а!!! – заорал он благим матом. – Что ж ты, сука, творишь, маньячина извращенная?!!!

Резко вскочил и выписал мне красивый хук справа. В принципе, я ожидал чего-то в этом роде. Поэтому чуть развернул голову, чтобы удар прошёл вскользь и рухнул на пол, как подкошенный.

Девушка визжала, словно циркуляка, в которую засунули лист нержавейки, парень орал, хлопая себя по ляжкам, остужая штанины. Я лежал на полу и, прижав ухо к плинтусу, изо всех сил пытался не ржать, слушая зарождающуюся истерику.

– Слаа-а-ва!!! Что ты натворил? Как ты мог?!! – голос её срывался в рыдания.

– Я … я не хотел! Не хотел, Ларочка, честно, как-то само собой вышло на автомате, – оправдывался Слава, не переставая массировать пах. – А-а, как больно-то!!!

Пора вставать. Кряхтя, я начал подниматься, потряхивая головой. Затуманенными глазами обшаривал комнату, будто выходя из глубокого нокаута.

– Пойдем-пойдем отсюда! Успокойся, пожалуйста, – Слава посмотрел на меня. – Мы пойдем, простите… у нас… там, в общем, машина ждет… нам пора, на троллейбус опоздаем…

Путаясь в извинениях и оправданиях, одновременно пытаясь успокоить боевую подругу, он бочком просквозил в прихожку, неся подмышкой Ларочку.

Я давно понял, что разговаривать с людьми, которые слышат только себя – бесполезно. Любые аргументы и доводы, ссылки на исторические и научные документы никакого эффекта на них не оказывают. С такими нужно либо сразу соглашаться, но тогда они никогда от тебя не отстанут, либо шокировать чем-нибудь – сразу и безоговорочно.

«Чёта я переборщил, наверное, сегодня», – подумал я запоздало, почесывая опухающую скулу.

Обувались они, наверное, на улице. Один кроссовок Славика лежал поперек открытой входной двери. Я пнул его на лестничную площадку и уже собирался закрыть дверь, как вдруг кто-то схватился за неё с той стороны и потянул на себя.

– Все утро достучатся пытаюсь! Что, подшутил над дурочкой и прячешься теперь? – донесся из-за полуоткрытой двери голос соседки с восьмого этажа. – Я, как идотка, до девяти вечера с лифтом разговаривала, пока муж не пришел!!!

Отпустив дверь, я сделал виноватое лицо и прижал оленя к груди. Прекрасное лицо молодой соседки исказила гримаса ужаса, когда она узрела голого мужика в носках с протертыми большими пальцами и статуэткой в руках. Наверное, в этот момент я был похож на малообеспеченного порноактера, получившего первую в жизни награду киноакадемии.

– А-а… олень зачем? – только и смогла вымолвить она.

– Это мой тотем! – зачем-то соврал я.

«А, правда, нафига мне олень?» – размышлял я, запирая дверь.

Музыкальная тема из «Супер Марио» взорвала динамик телефона, а вместе с ним и мозг. О-о-о-о, святые суслики, нафига же я вчера так накидался? Кажется, одеяла нет, и ноги в кеды обуты. Как говорится: «Ну и что, что легла не раздетая, зато похмелье встретила нарядная». Что ж мы пили-то вчера после виски: скипидар? Надо у Андрюхи спросить, он почти трезвый был и в такси почти не блевал. Больше шуму было: «Вы мне весь велюр засрали, кто убирать теперь будет?» Тьфу, как баба.

Попытался подняться на ноги. Оказалось, что коньки не самая удобная обувь с похмелья. Обе ноги одновременно подломились и я, изобразив ногами идеальную букву «О», полетел на пол, по пути соображая, где вчера прибарахлился такой неудобной обувкой. И тут же в памяти всплыл эпизод: охранник – дюжий детина в форме с логотипом ледовой арены, – тащит нас с Андрюхой к выходу. Я упираюсь носками коньков в мраморный пол, хватаюсь за дверные ручки, чтобы затормозить стража порядка, но делать это, находясь подмышкой у здоровенного бугая, неудобно совершенно. Силы явно не равны, и я с достоинством монарха плюхаюсь на задницу возле входа. Андрюха спит на плече у охранника, трогательно обняв его за могучую шею и пуская слюни ему в ухо… В этот момент я приземлился спиной на жесткий ламинат. Что-то хрустнуло в боку, и картинка ледового позорища исчезла.

– С-сука-а-а!!! – выдохнул я, задыхаясь от боли. А ведь вчера, наверное, сам Плющенко мог неистово аплодировать мне, задыхаясь от зависти. Это ж пешком по лестнице на пятый этаж с Андрюхой на горбу, в коньках. Все, больше ни капли. Вообще. До следующих выходных точно. Только пива, маленькую… поправиться.

– За кефиром пойду, – непонятно кому сообщил я.

Перешагнув через свернувшегося калачиком возле входной двери Андрюху, я обул его в свои коньки и заботливо укрыл половиком – друг же.

Возле торгового центра кипела жизнь. Дорогие машины и дешевые тазики собирались и разбирались сложным пазлом на огромной парковке. Казалось невероятным, как у них получалось не задевать друг друга и пешеходов, снующих туда-сюда с тележками, полными корма. «С похмелья жить страшно», – всплыла в памяти пыльная цитата.

Возвавшись в разноцветную автомобильную мешанину, черный Лендровер свистнул широкой резиной и припарковался. Только чудом он не подмял под свою огромную тушу зазевавшегося дедка-попрошайку. Дед, в видавшей виды застиранной стеганке, осел на тротуар, уронив перемотанный местами синей изолентой костыль.

– Что же ты сынок, так не аккуратно? Чуть грех на душу не взял, подай руку, сам не подымусь небось, – старик протянул ссохшуюся ладонь парню, который выскочил из джипа.

– Ты чё, чмо, совсем рамс попутал? Я щас биту достану, тебя ни один врач не подымет уже! Твое счастье, что машину не покоцал! – нависнув над дедом, заорал мажор.

При каждом слове с губ слетали капельки слюны, и теперь старик испуганно вытирал рукавом лицо.

– Вставай, отец, костыль держи! Сам идти можешь? – получив утвердительный ответ, я сунул ему в карман стольник и, стараясь не упустить мажорика, побежал под высокие своды магазина.

Нагнав его возле камер хранения, я чуть приотстал и завернул в аптечный пункт. Нагнувшись к окошечку, я страдальческим голосом, держась за живот, произнес:

– Девушка, милая моя, что-нибудь от запора дайте срочно! Пятый день до ветру сходить не могу. Живот крутит, аж в ухе стреляет! Скоро зубилом ковырять начну.

– Ну, вообще-то вам к врачу сходить нужно. В вашем возрасте такие запоры патология, слабительное только снимет симптомы, а лечени…

– Да-да, в курсе! – прервал я неожиданную лекцию. – К врачу сегодня же пойду, а пока продайте мне самое сильное и быстродействующее слабительное средство!

Выскочив из аптеки и провожаемый растерянным взглядом фармацевта, я на ходу рвал блистер с таблетками. Ворвавшись в огромный торговый зал, начал высматривать своего мажора. Ага, вот он – взвешивает бананы. Похоже, время у меня было: судя по тележке и неторопливому поведению, он тут надолго. Он даже не подозревает ещё, насколько! Оглядев торговый зал на предмет служебных выходов, я нашел их сразу три.