Борис Березовский - Исполнение желаний

С тех пор он бывал здесь почти ежегодно – и летом, и зимой, – отдыхая недельку-другую в коттеджах расположенной неподалеку базы отдыха Союза композиторов, в который наконец-то вступил в самом начале 2000-х.

Все тот же санаторий – куда Кирилла Аркадьевича и его коллег по больнице доставил белый, с красным крестом на борту, микроавтобус – встретил вновь прибывших тишиной и покоем. На дворе стоял март, снега было немного, и в свежем, чуть морозном и аппетитно пахнувшем воздухе явственно ощущался скорый приход весны.

Немолодая, но все еще импозантная старшая сестра, взяв в руки бумаги Кирилла Аркадьевича, пристально посмотрела на него поверх очков:

– А я вас помню. Вы были у нас лет семь-восемь назад. С супругой.

– Ну и память у вас, – смутился Кирилл Аркадьевич, – действительно был, но чуть раньше. Девять лет уж прошло.

– Второй инфаркт или стенокардия?

– Да инфаркт, а потом операция. Не шунтирование, щадящая.

– Что ж не убереглись? Надо беречься! – сестра укоризненно покачала головой. – Супруга с вами?

– Да нет, на этот раз один.

– Ну, желаю удачи! Вот ваш ключ. Порядки знаете. Устроитесь – и к врачу.

Одноместная палата в торце корпуса сразу же понравилась Кириллу Аркадьевичу. Широкое окно одновременно смотрело и на залив, и на прибрежную полосу, и на небольшие сопки, поросшие разлапистыми соснами. Обставленная просто, но вполне уютно и опрятно, палата уже с порога располагала к отдыху и умственной работе.

Разобрав вещи и пристроив на маленький трельяжик свой ноутбук, он до обеда успел побывать у врача – молодого, толкового парня, благоразумно оставившего ему те же лекарства, что были прописаны в больнице и, учитывая его послеоперационное состояние, не настаивавшего на разных процедурах, в изобилии представленных в перечне санаторных услуг:

– Только не переусердствуйте с прогулками. Все-таки стентирование – дело еще новое, и у нас пока нет большого опыта наблюдения за такими больными, как вы.

Пообещав быть аккуратным и разумным, Кирилл Аркадьевич отправился в столовую. Его соседи по столу – двое мужчин и женщина – немолодые и общительные люди, сразу же понравились ему. И он обрадовался этому, заранее представив ожидающие его застольные беседы, без которых будущие трапезы проходили бы скучно и уныло. Кормили сносно и достаточно обильно, в столовой было чисто и светло, и предстоящая жизнь в санатории показалась ему вполне комфортной.

Все трое его сотрапезников, недавно пережившие первый инфаркт, будучи давно пенсионерами, продолжали, как и он, работать. Виктория Викторовна, в прошлом учительница географии, трудилась вахтером на каком-то складе; Виталий Петрович – инженер-электронщик – передавал свой опыт подросткам в чудом сохранившемся ПТУ; а Василий Васильевич, офицер запаса, просто «бомбил» на своей иномарке. У всех были дети и внуки, у каждого – свои обязанности и заботы в семье. Никто из них не избежал финансовых проблем, к которым неожиданно прибавились еще немалые заботы о своем здоровье. Все выросли и встали на ноги в советскую эпоху, а потому вслух, дружно, не стесняясь, ругали нынешнюю жизнь, чиновников и депутатов, правительство, политику страны, беспомощность военных и милиции, а главное – бесстыжих олигархов и воришек всех мастей.

Представившись и коротко поведав о себе, Кирилл Аркадьевич отчетливо почувствовал, что вызвал интерес к своей персоне. И это, честно говоря, его ничуть не огорчило. Общительный и, в общем-то, публичный человек, он никогда не упускал возможности поговорить с людьми – послушать то, что говорят другие, поразглагольствовать, да и, подчас, поспорить.

Расставшись, отобедав, вполне довольные друг другом, все четверо пришли на ужин уже как добрые знакомые, внезапно ощутившие родство душ.

– Послушайте, дорогие мужчины, – обратилась к присутствовавшим за столом Виктория Викторовна – единственная среди них женщина, к тому же сохранившая, вопреки немалым годам, определенный шарм и природное обаяние, – мы все должны быть счастливы, что выкарабкались и остались живы!

– Ну, кто же спорит? – ухмыльнулся Василий Васильевич. – Было бы шампанское, так выпили б за это!

– Да ладно вам, я же серьезно, – Виктория Викторовна улыбнулась и кокетливо поправила воротничок своей блузки: – Ведь мы же счастливы?! Разве не так?

– А что такое – счастье? – вдруг неожиданно для самого себя спросил Кирилл Аркадьевич, внезапно вспомнив нянечку – Анну Никитичну, прибиравшуюся у него в палате. – Кто скажет?

– Счастье – это когда тебя понимают! Ну, помните же – «Доживем до понедельника», с Тихоновым и Печерниковой. Там мальчик так сказал. И все запомнили, – Виктория Викторовна оживилась и мечтательно добавила: – Ах, какие споры были у нас в институте из-за этого фильма. Студенты спорили в своем кругу, преподаватели – в своем, а затем студенты спорили с преподавателями! Время было – сама себе завидую.

– Счастье – это когда платят за работу, – мрачно изрек Виталий Петрович, и все засмеялись.

– С этим-то сегодня не поспоришь, – Василий Васильевич нахмурился и с неподдельной горечью изрек: – Какую страну потеряли! И-эх! Раньше-то ведь как говорили? Не помните? А говорили: счастье обретем мы в борьбе! И еще: человек рожден для счастья, как птица для полета. Да-а!

Все приумолкли, и на какое-то время разговор прервался. За столом слышалось лишь звяканье столовых приборов о фаянсовые тарелки.

– А вы-то сами как думаете? – спросил после паузы Виталий Петрович, обращаясь к Кириллу Аркадьевичу.

– Я? – Кирилл Аркадьевич на минутку задумался, а потом признался: – Я, право, не знаю. Вот нянечка в моей больнице говорила, что счастье – оно на всех одно. И еще, повторяя слова знакомого попа, допускала, что счастье будет только на том свете. Для тех, разумеется, кто в рай попадет.

– Угу, – угрюмо жуя, подхватил Виталий Петрович, – если счастье – на том свете, так чего ж эти верующие колготятся и на этом? Не жирно ли им будет?

– Виталь Петрович, погодите, – оживился Василий Васильевич и, обращаясь к Кириллу Аркадьевичу, сказал с некоторой укоризной: – Вы же книжный человек, как-никак – издатель. Так просветите нас, грешных, – и, подкрепив свои слова решительным жестом, добавил: – Все же интересно. Тем более, что сами разговор затеяли.

– Так я же в шутку, больше для красного словца, – Кирилл Аркадьевич задумался, собрался с мыслями и, посмотрев внимательно на собеседников, продолжил: – Если серьезно, то понятие счастья – категория философская. И относится она, прежде всего, к сфере внутренней, душевной жизни. Собственно говоря, понятие счастья связано с исполнением желаний. У всех людей в любое время, так или иначе, существуют определенные желания. Но, с другой стороны, можно ли считать человека, у которого отсутствуют абсолютно все желания, подлинно счастливым? Вряд ли, ибо полное отсутствие желаний можно наблюдать только у трупа. – Кирилл Аркадьевич поморщился и вопросительно посмотрел на своих собеседников: – Я не слишком путано излагаю?