Борис Березовский - Исполнение желаний

Приходя к отцу, Кирилл встречал там множество людей, но чаще – бывших сослуживцев, заходивших к папе, кто за чем: кто в поисках работы; кто просто так, по старой дружбе; кто занять денег и попытаться вытащить отца в пивную, где под вяленую воблу и вареных раков все брали «два по сто и кружку пива» и вспоминали о войне, о мужской дружбе и о несложившейся любви. Но папа был совсем непьющий, и все попытки сослуживцев поговорить с ним за бутылкой оказывались безрезультатными.

Разумеется, отец мог выпить рюмку-две для поддержания компании, но не больше. И Кирилл, и мама видели его пьяным лишь однажды – когда в 63-м отца вызвали в военкомат и вручили ему второй орден Красной Звезды, нашедший его спустя двадцать лет. Кирилл Аркадьевич хорошо помнил, как отец пришел домой шатаясь и, смеясь от собственной беспомощности, тихо лег спать.

Вообще, отец не пил, не матерился, не курил. И позже на вопрос Кирилла, уже учащегося музыкального училища, почему отец не курит и не пьет, тот ответил: и до войны, и в первые годы на фронте – курил. Но после выхода из окружения – бросил. Когда попали к немцам в тыл и кончился табак – все начали курить траву, а он – не смог. Ну, а добравшись до своих, вдруг понял, что уже не тянет.

С алкоголем, а точнее – с водкой, было посложнее. На фронте часто приходилось преодолевать пристрелянные немцами пространства. Представь, рассказывал отец, что надо на загруженном снарядами ЗИС-5, да с пушкой на прицепе, проехать метров триста на виду у немцев от одного перелеска к другому. Колея же расхлябана вдрызг, и проехать можно лишь по брустверу. Скатишься с него – застрянешь, немец возьмет в вилку – и конец. Солдат-водитель одновременно крестится и матерится: «Что хочешь делай, командир, я не поеду!» Вот и приходилось самому брать в руки руль. Но предварительно хлебнув примерно стакан водки. Иначе не проехать. Потом же, запоздало трясясь от испытанного страха, не то что пить – смотреть на водку не мог. Рефлекс и закрепился.

Если одним из популярных мест общения безработных отставников служила городская пивная, то другим подобным местом вскоре стала парикмахерская, точнее – ее мужской зал, куда охотно заходили не столько для того, чтобы побриться и постричься, сколько «поправить виски». А попутно – встретиться друг с другом, обменяться новостями, позлословить, да и всласть покостерить Хрущева, бросившего их – фронтовиков – на произвол судьбы.

Отец, неловко чувствовавший себя перед товарищами – так как попал в число счастливчиков-отставников, сразу же нашедших работу, – стал захаживать туда все чаще. И, не найдя лучшего предлога для общения с бывшими сослуживцами, даже перестал бриться дома.

Парикмахерская постепенно превратилась в мужской клуб. Но он служил лишь клапаном для выпускания пара из сердитых мужчин, ничуть не помогая им в трудоустройстве. Многие из них оказались в буквальном смысле на улице – без жилья, без пенсии и без работы. Отец пытался что-то сделать и даже предлагал начальству укомплектовать незаполненный штат Дома культуры, но наткнулся на глухое недовольство и немотивированный отказ.

И тем не менее жизнь продолжалась, и, как всегда в нашей стране, трагическое мирно уживалось с праздничным. Кирилл Аркадьевич прекрасно помнил те концерты, которые организовывал отец, особенно в начале своей директорской карьеры. Участниками тех концертов являлись исключительно самодеятельные коллективы и артисты, невесть откуда бравшиеся почти в любом населенном пункте.

Культурная политика и партии, и государства была, без сомнения, выше всех похвал. Если в городке был Дом культуры, не говоря уже о Доме офицеров, то, значит, там были и хоры, и оркестры – как минимум, народных инструментов и духовой, а в ряде случаев и самодеятельный драматический театр, и танцевальная студия. Народные умельцы, ведомые своими беззаветными руководителями, прекрасно пели и плясали, читали басни и стихи, играли в скетчах и небольших спектаклях, всегда находя благодарных и восторженно откликавшихся на их искусство слушателей.

Все концерты строились по единому, не забытому до сих пор принципу: всякой твари по паре. Открывался концерт выступлением хора, в программу которого входили и патриотические, и лирические песни. А завершался – выступлением оркестра. В середину концерта, как правило, вставлялись танцевальные номера или сценки из спектаклей. А между ними пели сольно, играли на различных музыкальных инструментах, читали стихи и иногда показывали акробатические или даже цирковые номера.

Отец и сам нередко принимал участие в этих концертах – пел или аккомпанировал кому-либо на стареньком ободранном рояле, с незапамятных времен стоявшем на сцене Дома культуры. Кирилл Аркадьевич навсегда запомнил, как его отец пел в концертах две разнохарактерные песни из кинофильма «Свадьба с приданым».

Первая из них – «На крылечке» – до слез трогала Кирилла своей пронзительной мелодией, как, впрочем, не перестала волновать и по сей день:

Вторую же, шуточную, называемую «Куплетами Курочкина»:

Кирилл запомнил вовсе не из-за простенькой мелодии, а из-за смешного недоразумения. Строки из последнего куплета: «Я тоскую по соседству, и на расстоянии, ах, без вас я, как без сердца, жить не в состоянии», Кирилл понял так: «Я тоскую по соседству, и на раз – то я не и». И очень удивился: во-первых, он не понял смысла в этих словах, а во-вторых, все это очень напомнило ему уроки в музыкальной школе, на которых его учительница – Вера Кузьминична – заставляла во время игры на фортепиано считать вслух: «раз-и, два-и» и так далее, чего он, честно говоря, терпеть не мог. Когда же недоразумение прояснилось, все, в том числе и Кирилл, очень долго смеялись.

Но больше всего на этих концертах Кириллу нравились выступления большого смешанного хора, и особенно две песни. Первая из них, горячо любимая папой, пелась так: