Борис Березовский - Исполнение желаний

– Мама, мы ее не бросим? Ведь зима стоит! Замерзнет! – просительно заглядывая в глаза маме, заныл Кирилл: – Давай я попрошу пани Волчкову. Может, позволит разместить ее в сарае? Можно, мама?

– Ну хорошо. С Волчковой я сама поговорю. В сарае места хватит. Но в дом – даже не думай! И быстро руки мыть! Собака вроде не блохастая, но все равно микробов на ней – тьма. И не сходи с ума. Скорей всего, у нее есть хозяин. Отсутствие ошейника еще ничего не значит. Пусть поживет пока, а там посмотрим.

Так судьба Рыжей была решена. Пани Волчкова разрешила, и даже выдала рогожку для подстилки. Невероятно умная собака все поняла, и отведенное ей место приняла с доверием. Понравилась она и папе. Вместе с Кириллом и соседскими мальчишками он часто с ней играл: кидал ей палочки, а та их приносила; подбрасывал печенье и очистки сыра, и Рыжая, хватая на лету, смешно подтявкивала, а потом лизала руки.

Кирилл от счастья просто помешался: он думал о собаке непрестанно – и на уроках, и за пианино, и над книжкой. Как она там? Не сбежала? Не замерзла? Голодна ли? Рыжая вдруг стала для него всем-всем – и другом, и ребенком. Чуть ли не сестричкой.

Мама и посмеивалась, и сердилась:

– Ну нельзя же так, Кирилл! Собака есть собака. Ведь не человек!

Но он никак не мог угомониться и чувствовал себя счастливей всех на свете. Сбылась его мечта, и у него теперь была своя собака. Да, не овчарка. Не дедушкин Джульбарс и не Ингус – рассказы Евгения Рябчикова о дальневосточном пограничнике Никите Карацупе и его собаке Ингусе – помеси овчарки и волка, сумевшем задержать 467 нарушителей границы, Кирилл знал чуть ли не наизусть. Но Рыжая была не хуже. Красивая дворняга с отвислыми ушами и хвостом, похожим на хвост сеттера, отъевшись, залоснилась и приобрела предельно горделивую осанку.

Приветливо повизгивая, она вместе с Кириллом шла утром в школу, затем самостоятельно гуляла и возвращалась в свой сарай. Потом же громким лаем встречала его у калитки и смирно ожидала, когда он, пообедав, выйдет и побежит с ней на прогулку. Все школьные друзья Кирилла тоже обожали Рыжую, и она платила им поистине собачьей преданностью.

Но все хорошее когда-нибудь кончается. Недели через три, придя из школы, Кирилл увидел, что собаки нет. Он бросился искать ее повсюду – в сарае, в доме, у соседей. Однако же ни кто не видел Рыжую и не знал, куда она девалась. Кирилл обегал всю округу, звал Рыжую до хрипоты, но не нашел и, весь в слезах, вернулся в дом. Проплакав целый вечер и не слушая увещеваний мамы с папой, он до глубокой ночи выбегал во двор, прислушивался: не пришла ли? Но нет, собаки не было нигде. Укладываясь спать, Кирилл решил, что нужно подождать: быть может, Рыжая вернется завтра.

Но ни назавтра, ни через день, ни через неделю любимая собака не вернулась. Горю Кирилла не было конца – он тихо плакал и все спрашивал у мамы:

– Ну почему она ушла? Ей было плохо? А может быть, ее украли?

– Кирилл, ты уже взрослый, – отвечала мама, – должен понимать, что Рыжая, вообще-то, не твоя собака. Ты ее нашел случайно. У нее, наверное, есть хозяин, и она к нему вернулась. Погуляла и вернулась.

– Да нет у нее никакого хозяина, – всхлипывая, отвечал Кирилл, – если бы он был, то искал бы ее. А ее никто не искал. Просто Рыжая ушла от нас. Или ее украли.

– Успокойся, пожалуйста, – начинала сердиться мама, – никто ее не украл. Может быть, так же увели, как ты ее увел. Позвали – и она пошла. И хватит нюни распускать – не маленький.

Но успокоиться Кирилл не мог. Рыжая стояла перед его глазами, как живая, снилась по ночам, и всякий раз, когда он вспоминал ее, слезы лились из его глаз ручьем. Друзья сочувствовали, утешали, но ничего поделать не могли. Рыжая как в воду канула.

И неизвестно, сколько продолжались бы мучения Кирилла, если бы не письмо от дедушки, в котором он печально сообщал, что Джульбарс умер. В последний год он чувствовал себя все хуже, а накануне новогодних праздников занемог совсем. Приехали ветеринары и сказали: нужно усыплять.

К большому удивлению мамы с папой, горестная весть о кончине Джульбарса заставила Кирилла успокоиться. Он перестал метаться, и мысль о Рыжей уже не приносила ему острой боли. Кирилл и раньше вспоминал Джульбарса, и уж никак не мог забыть, как они сидели на пороге дедушкиного дома; как тот шумно дышал, вытянув длинный язык; как настороженно прислушивался к вечерним шорохам в саду, прядя, как лошадь, островерхими ушами.

Кирилл Аркадьевич, вспомнив те события, вдруг вновь, как в детстве, ощутил такую смертную тоску, что даже испугался – как бы не накликать приступ. Сердце защемило, но – слава богу – совсем не так, как при стенокардии, и он успокоился. Однако память, разогнавшись, уже не могла остановиться, и Кирилл Аркадьевич невольно стал вспоминать тех двух своих любимейших собак, которых он завел гораздо позже.

Мечта о собственной собаке никогда не покидала Кирилла. Но реализовать эту мечту они с женой смогли только семь лет спустя после женитьбы. Сережке было почти шесть, с работой тоже, в принципе, устроилось – Кирилл работал в Управлении культуры, Татьяна – завучем в одной из музыкальных школ. К тому же мама Тани – то есть теща, к большому удивлению Кирилла, была не против: когда-то у нее в семье были собаки – шпиц и овчарка, – и она эту идею поддержала. Осталось лишь решить, щенка какой породы брать и где.

Кирилл, как уже было сказано, всегда мечтал лишь об овчарке. И несмотря на то, что ему нравились восточно-европейские овчарки – к этой породе принадлежал и дедушкин Джульбарс, он, поразмыслив и наведя справки, все же решил приобрести щенка – и непременно девочку, чтобы не убегала, – немецкой овчарки. Жена была того же мнения, но тут, как водится, вмешался случай. Соседка по дому – заядлая собачница, владелица чудесного боксера, встретив во дворе Татьяну, с восторгом поделилась новостью: в клубе рассказали, что ощенилась сука сенбернара – одна из лучших в городе, с роскошной родословной, а щенки – так просто чудо, и если Таня хочет, то можно позвонить хозяйке – номер телефона она спросит в клубе.

Придя домой, Татьяна поделилась новостью, и вскоре фантастическая мысль о сенбернаре овладела всеми домочадцами. Взяв у соседки телефон хозяев мамы-сенбернара, Кирилл без промедления позвонил. Ему ответил чуть грассирующий, красивый женский голос, без всякого сомнения принадлежащий интеллигентной ленинградке средних лет, исполненной достоинства и самоуважения. Так все и оказалось. Наталия Борисовна Рождественская – профессор математики в университете – подтвердила, что щенки еще не проданы, но отдадут их только людям добрым и не бедным, так как уход за сенбернаром очень сложен и требует немалых средств. Подробно расспросив Кирилла о его семье, квартире, даче и выразив сомнение в том, что сенбернара можно вырастить без собственной машины, Наталия Борисовна сказала, что прежде чем отдать щенка, они вместе с супругом хотели бы увидеть все воочию – и будущих владельцев, и квартиру.