Борис Березовский - Исполнение желаний

– Лавровский! – дверь палаты распахнулась, и голос медсестры, слегка визгливый, но не без игривости, вернул Кирилла Аркадьевича к реальности. – О чем мечтаете? Спускайтесь на землю!

– Да, да, сейчас, – он торопливо встал с кровати, на которой лежал в джинсах поверх покрывала, подтянул живот и шутливо отрапортовал:

– Готов к труду и обороне! Чего изволите, красавица?

– Да ну вас! И что за палата? Кто бы ни лежал, все заигрывают, – улыбнулась сестра, шутливо поведя плечиком: – Доктор велела кардиограмму сделать. Наша процедурная занята, пойдемте, провожу в другую. А завтра утром, до завтрака, не забудьте сдать анализ крови, – повернувшись на каблучках, она неторопливо пошла по коридору, чуть-чуть покачивая бедрами.

«Хороша бестия, – пробормотал Кирилл Аркадьевич, закрывая палату на ключ и направляясь вслед за сестрой. – Лет двадцать, не больше, и фигурка прекрасная, и личико ничего». И он подумал о своем приятеле, прожженном бабнике, всегда завершавшем амурные байки одним и тем же заверением: «На смертном одре лежать буду, а к сестричке под юбку все равно залезу!»

«Какие уж тут юбки, – усмехнулся Кирилл Аркадьевич, – юбки раньше были. Теперь у сестер сплошные брючки. А под ними – колготки. Как говорили в 60-е, когда колготки только появились: “Ни дать, ни взять!” Чего там спорить, раньше лучше было – девчонки чулочки носили, на резинках с поясочком, и с трусиками легче расставались. А сейчас, при этих чертовых прокладках, женщина скорее с жизнью расстанется, чем позволит мужчине, даже самому желанному, их с себя стянуть. Вот уж, действительно, гениальное изобретение! Попробуй лиши сейчас женщин прокладок – не просто бабий бунт, истинная революция грянет».

Сделав кардиограмму и вернувшись в палату, Кирилл Аркадьевич слегка занервничал: «Похоже, к операции готовят. Ну вот и ладно, скорей бы уж!»

Врожденное, а может быть, развившееся с возрастом, чутье Лавровского на неприятности было сродни звериному инстинкту. Многие хорошие новости зачастую заставали его врасплох. А вот плохие он всегда чуял за версту. «Хотя какая же это плохая новость – операция? – попытался уговорить себя Кирилл Аркадьевич. – Это же новость хорошая!»

Чутье не подвело его и на сей раз. Назавтра, после осмотра, лечащий врач как-то совсем буднично сказала:

– Анализы и кардиограмма у вас вполне приличные. Будем проводить стентирование. И не волнуйтесь, пожалуйста. В принципе, это почти амбулаторная процедура, ничего опасного, я вам уже говорила. Завтра утром вас поднимут к кардиохирургам. Конечно, сообщите супруге. Но ей приезжать не надо – вас потом все равно в реанимацию положат, на сутки, пока контрастный раствор из организма не выйдет, да и тугая повязка на бедре должна быть под контролем. А вот послезавтра, часам к двенадцати, пусть приезжает. С вашим хирургом все договоренности в силе, он прекрасный специалист, и я уверена, все пройдет как надо. Удачи вам, и до встречи!

Врач ушла, а Лавровского заколотило. «Может, зря все это, – завертелось у него в мозгу. – Чувствую себя вполне нормально, да и анализы хорошие. Черт бы побрал и меня, и мои болячки!» Однако, вспомнив приступы стенокардии, которые ему довелось испытать, он решительно отогнал от себя панические мысли: «Ну не отступать же на финише!»

Чуть позже к нему зашла уже другая медсестра:

– Лавровский, знаете, что у вас завтра операция? – и, не дожидаясь ответа, лукаво улыбнулась: – Не забудьте побриться! Ну, там, – слегка зардевшись, она махнула рукой куда-то в направлении его живота. – Можно только с правой стороны, а можно и все убрать. – Окончательно смутившись, она выпорхнула из палаты.

– Ах, какие мы нежные! – пробормотал Кирилл Аркадьевич, – лучше бы помогла. Вот незадача!

Позвонив жене и передав все новости, включая предстоящее интимное бритье, Кирилл Аркадьевич попробовал было уговорить ее завтра не приезжать. Но быстро убедился в бесполезности своих аргументов. Высказав ему, в предельно непечатных выражениях, все то, что она думает о нем, о медицинских сестрах и интимной стрижке, Татьяна Николаевна заверила его, что обязательно приедет.

Как ни странно, процедура бритья окончательно успокоила Кирилла Аркадьевича, и он, поужинав и посмотрев телевизор, безмятежно уснул. Рано утром, едва дав ему умыться и привести себя в порядок, две сестрички вкатили в палату каталку, и одна из них, побойчее, бодро скомандовала:

– Раздевайтесь! Совсем! Трусы и майку тоже снимайте. Да не стесняйтесь вы! Что мы, голых мужиков не видели? Вот-вот, влезайте на каталку. Побрились правильно, я вижу, молодец! Простынкой вот прикройтесь. Ключ мы на посту оставим. Все, поехали!

Лежа на каталке голышом под тонкой простыней, слегка подрагивая от холода и ловя на себе смущенно-сочувственные взгляды встречных больных и их посетителей, Кирилл Аркадьевич думал лишь об одном: «Только бы хирург, проведя коронарографию, не заявил: увы, сосуды забиты и стенты ставить уже поздно. Надо шунтировать». Такого поворота дел он безумно боялся, хотя почему-то в глубине души был уверен в лучшем исходе.

Бесцеремонно везя его по длинным коридорам к дальнему лифту – хорошо еще, что не вперед ногами, – сестры беззаботно болтали и, подняв на последний этаж, весело передали своим товаркам из кардиохирургии. И тут Кирилл Аркадьевич просто поразился резкому контрасту, отличавшему это, по-видимому экспериментальное, отделение от всего виденного им ранее в больницах. Контраст был во всем – и в облике сестер, и в их одеянии, и в необычайной теплоте и приветливости, с которой они приняли нового больного. А главное – все казалось необычным в интерьерах коридоров, по которым его бережно, едва ли не ласково, повезли в операционную. Все вокруг напоминало какой-то фантастический фильм из жизни космонавтов в их летательных аппаратах. А когда Кирилла Аркадьевича наконец-то привезли и нежно переложили с каталки на операционный стол, он абсолютно успокоился. Все вокруг просто кричало о том, что на дворе – век компьютеризации и высоких технологий.

Стол, на который его уложили, мог двигаться в различных плоскостях. В разных направлениях передвигались и огромные экраны, подвешенные над столом. И все в операционной словно говорило: доверься нам, и все будет в порядке. Приветливая медсестра, облаченная в замысловатый халат, шапочку и маску, помогла ему удобнее улечься, а двое так же одетых мужчин-хирургов – один постарше, другой помоложе – подошли к нему и, осмотрев обнаженное тело, приступили к делу:

– Как вы себя чувствуете, Кирилл Аркадьевич? – спросил его тот, кто помоложе, и, выслушав краткий ответ, представился:

– Меня зовут Евгений Евгеньевич. Я вас буду оперировать, а мой коллега – консультировать. Не волнуйтесь, лежите спокойно. Процедура не быстрая, так что постарайтесь не устать. Кстати, я на днях познакомился с вашей супругой, и она мне, признаюсь, понравилась. Очень красивая женщина – вам повезло. Уколов не боитесь? Нет? Ну и чудно! Будет чуть-чуть больно – это местная анестезия, а потом вы вообще ничего не почувствуете.