Ирина Горюнова - Посмотри в зеркало

Проснувшись утром, Ульяна ощутила, что в первый раз за долгое время чувствует себя цельной, а не состоящей из множества кое-как приляпанных кое-как друг к другу осколков. Вот комната, озаренная наискосок солнцем, пляшущие в лучах света пылинки, задорно гомонящие за окном птицы… И рана уже не нарывает, не гноится, она уже затянулась, хотя еще дергает розовый только зарубцевавшийся шрам… И моргается наконец от яркого солнечного света, а не от слез…

Она заново училась флиртовать, но сопоставляла всех с Глебом и осознавала, что по сравнению с ним они ничто, мелкие гуппи перед китом и допускать их до себя – значит невыносимо снизить планку. Словно получив в награду за путешествие в потусторонний мир дар прозрения, Уля считывала мысли и желания кавалеров, их изъяны и слабости. Как музыкант не может выносить фальшивых нот, так и она не могла сносить лицемерных слабаков, юлящих перед ее взором и жадно пожевывающих губами в ожидании недолгих телесных игр. Она словно нырнула вслед за Глебом на изнанку вечности, а потом выброшенная оттуда его рукой обратно, разучилась правильно дышать, не могла вернуть прежний фокус зрения.

Когда бросаешь в воду камень, по воде идут круги. Мне кажется, они меняют озеро и его структуру. Вода принимает камень в себя, но еще она запоминает его форму, силу удара, состояние в котором находился камень в момент удара, цель, с которой он туда был кинут, на какую глубину ушел…

Я всегда буду озером, запоминающим свои камни…

Смертность человека вызывает у меня приступ безбожия, хотя у кого-то это повод к молитвам. Ты не можешь предотвратить несчастье, продезинфицировать пространство, изменить его матрицу, перенастроить программу… И вера, и безверие идут от незнания и от страха перед конечностью бытия. Мне легче думать и верить, что Глеб приходил ко мне, чем говорить себе, что этот сон – защитная реакция пытающегося справиться со стрессом организма. Вера должна быть удобной, как платье, подобранное по фигуре: нужного фасона и размера.

Говорят, что полеты в самолете вредны для организма. Резкий взлет, посадка, пониженное атмосферное давление, обезвоженность организма, нарушение циркуляции крови, смена часовых поясов… Любовь тоже вредна для здоровья, я это знаю на собственном опыте… Я хожу с впрыснутой в вены смертельной дозой яда черной мамбы и безуспешно ищу противоядие.

В одной из командировок в ней ненадолго включился рубильник гормонального притяжения, биологический процесс, стремящийся к воспроизведению себе подобного, но следующим вечером он исчез, когда Ульяна увидела постельного героя, алчно щупающего в закутке дома культуры объемистую молодую девку кустодиевской телесной распущенности, глупо хихикавшую от радости и выпячивавшую промежность навстречу жадным рукам.

Потом случился скрипач, любитель истории инков, захламивший всю квартиру дешевыми, якобы древними сувенирами. С ним было несложно, но бессмысленно. Уля честно пыталась вызвать в себе каплю нежности, тщательно исследовала его тело, но так и не смогла разглядеть его суть, словно он был более не музыкантом, не практиком, а теоретиком, ведущим внутренние монологи с самим собой и жаждущим только одно – записать их на бумагу, пока они не испарились из памяти. А она, его партнерша, потерявшая координатную ось, не могла найти смыслов, не чувствовала ни внутренней своей структуры, ни внешней – мира и вселенной. Молекулярная биология, химия, анатомия, математический расчет, психология общения и многое другое существовали в параллельном не пересекающемся пространстве, как ни силилась Ульяна изменить это. Но, целенаправленный вынос собственного мозга оказывался куда привычнее, роднее и уютнее. Плюшевые проконьяченные мальчики и приземистые зрелые дяди в неловких семейных трусах, оттопыривающихся… нет… не этим, а пивным животиком – не рождали позитивных импульсов в Улином мозгу… Она упорно пыталась встроиться обратно.

На одном из круглых столов, посвященных проблемам современной киноиндустрии, Ульяна познакомилась с Дмитрием Караевым, директором одной из московских киностудий. Сто пятнадцать килограмм живого веса при ста семидесяти пяти сантиметрах роста, море обаяния, начинающаяся чуть заметная лысинка на поседевших волосах при его слегка за пятьдесят прожитых годков, дружеско-панибратский напор закрутили ее и начали толкать в некую, только им видимую сторону. Директор предложил новой знакомой писать статьи в один из глянцевых журналов, познакомил с будущим шефом Аркадием Степановичем и устроил работать к нему в ФКК – Федерацию киноклубов России (журнал, в котором трудилась Уля, к тому времени закрылся), после чего начал намекать на более близкое знакомство. Ульяна тактично и почтительно отнекивалась, ссылаясь на занятость, но все же пообещала встретиться с ним в кофейне. Позвонив ему накануне, узнала, что тот слегка простыл, поэтому перезвонит ей сам через несколько дней, когда подлечится. Через три дня она неожиданно наткнулась в интернете на сообщение о его скоропостижной смерти, шокирующее своей неожиданностью. Да, она не желала переходить определенных границ, но была ему благодарна за его доброту, желание помочь, и его уход стал для Ульяны очередным роковым знаком, подтверждающим сознание обреченности, конечности бытия и бесполезности любых жизненных событий и изменений. За что бороться, кого искать, зачем добиваться должности, положения, известности? Она сходила на церемонию прощания с ним и так горько плакала, что окружающие, принимая ее за любовницу, постоянно подходили и выражали соболезнование. По дороге домой она пару раз вздрагивала, приняв спину одного, а потом другого прохожего за Дмитриеву. Она даже пыталась ускорить шаги и обогнать незнакомцев, но тут же одергивала себя и останавливалась, чтобы перевести дыхание. Нет, она не мучилась, но сожалела, что его изношенное сердце отказалось служить дальше, определив хозяину не самый долгий срок жизни.

Еще одним Улиным знакомцем стал один импозантный и необычный миллионер Марк Ваксберг, уже сильно в осенних летах, но выглядевший лет на двадцать моложе биологического возраста. Он походил на престарелого императора, завоевателя Александра Македонского, а может, на хитрого кардинала, который вот-вот займет трон Папы Римского, или на почтенного итальянского мафиози, главу известного клана… Уля помогла ему написать по его книге сценарий полнометражного фильма, за что кроме финансовых расчетов, он одарил ее вниманием и чем-то похожим на дружбу. Водил в фешенебельные рестораны, дарил огромные охапки цветов, прислал с курьером пару картин вроде как модных художников и иногда звонил посоветоваться по тому или иному вопросу. Видно было, что новая знакомая ему нравится не только как человек, но, во-первых, у него уже была жена возраста внучки, во-вторых, Ульяна сразу определила дистанцию, и тот не стал ее нарушать.